— Если написали, то, прошу вас, прочитайте.
— Пожалуйста. — И она раскрыла принесенную тетрадку. Перед Званцевым развернулся зримый эпизод документального фильма, который никем не был заснят.
«Ясный апрельский день. На просторах степей раскинулись засеянные озимыми поля.
Группа девушек в красных косынках стоит около телеги с запряженной в нее белой лошадью.
— Глядите, девоньки! В небо глядите! — кричит курносенькая.
— Парашют, девочки! Как есть парашют! — поддерживает другая. — Откуда спускается? Должно быть, наши опять сбили американского разведчика. А мы и не заметили!..
— Спускается, девочки, спускается! Ей-богу, спускается! В синем небе белеет пятнышко парашюта.
— Нюрка, распрягай коня. Скачи за властью, — распоряжается высокая, очевидно бригадир или звеньевая.
Парашют спускается все ниже и ниже. Гагарин умело приземляется, садится на землю и любовно загребает ее в горсти, черную, теплую, рассыпчатую.
— Шпион, девоньки! Шпион с У-2, никак! — хором кричат всем звеном девушки.
Одна из них вскакивает без седла на белую лошадь и скачет через поле.
Высокая, бригадир или звеньевая, угрожающе направляет вилы в сторону парашютиста.
— Не подходи, заколю!
— Да что вы, девушки! Свой я, свой, — убеждает тот
— Вот Нюрка приведет милицию, тогда и посмотрим какой ты свой. Чего лыбишься? Нас этим не проймешь.
— Да из космоса я, красавицы мои! Лучше воды дайте испить. Жарко мне в скафандре.
— Ишь как по нашему лопочет. Выучился. Из космоса, говоришь? А какой там у вас флаг? Матрацный, со звездочками?
— Звезды, девочки, и при солнце косматом там видны. Обо всем расскажу.
— Да уж, придется рассказать. Куда денешься? Некуда. Мы покараулим.
Одна из девчат, сердобольная, подходит к незнакомцу с топором в одной руке и кружкой в другой:
— Только попробуй тронь! — грозно сдвинув прямые брови предупреждает она. — Так огорошу, не возрадуешься. Пей уж, тоже ведь животное…
Так и сидит Гагарин, любуясь комсомолками и радостно вдыхая запахи родной земли, поглаживая щетину озимых всходов.
Два всадника скачут по полю: девушка-гонец на белой лошади и милиционер в белом кителе с портупеей — на гнедом коне. Он спешивается, оказавшись завидного роста, солидно расправляет усы:
— А ну, как вас там, гражданин или господин, а то и мистер! Предъявите документы.
Вскочивший Гагарин смущен:
— Видите ли, товарищ. Я из космоса. Для космического полета, казалось, все мелочи были предусмотрены, а вот документами космонавта не снабдили…
— Не знаю, не знаю. Без документов нельзя. И я вам не товарищ, а гражданин. Так что, пройдемте. Шагом марш! Впереди шагайте, извините, пешочком. Потому фордов у нас для вас не припасено, — и строгий страж полей вскакивает в седло.
Девушки провожают взглядами всадника и задержанного «разведчика», а потом всей гурьбой, забыв о дневном задании, бегут следом за ними.
В небе появляется вертолет. Садится на землю. Из него выходят офицеры и все разъясняют милиционеру.
— Предупреждать надо в таких случаях, — ворчит тот.
— Так ведь строго секретно, — объясняет майор госбезопасности.
Девушки окружают недавнего «врага». Каждая рвется расцеловать его.
Курносенькая девушка протискивается к нему:
— Если что, я замуж за тебя пойду.
— Да я женатый, красавица.
— Жаль, — вздыхает девушка. — Поторопился ты…
Историческая встреча на Внуковском аэродроме. Документальные кадры из киноархива.
По ковровой дорожке, раскатанной по летному полю, идет невысокий вчерашний старший лейтенант, теперь в полковничьих погонах. Останавливается перед группой людей у микрофона:
— Товарищ Председатель Государственной комиссии…
Кадры триумфальной встречи Гагарина с народом. Толпы москвичей, пришедших увидеть своего Гагарина, проезжающего в открытой автомашине, стоя рядом с первым секретарем Президиума ЦK КПСС Хрущевым и сидящей с ними в машине женой Юрия Алексеевича».
— Вот так я представляю себе его первое приземление из космоса, — прервала чтение Неля Алексеевна. — A теперь послушайте, как могло выглядеть его второе, и последнее, приземление после катапультирования.
«Над лесом, неподалеку от Киржача, взвивается столб пламени от взрыва врезавшегося в землю самолета.
Перепуганные девушки показывают на дым, поднимающийся из леса.
— Никак, самолет ненашенский сбили? — говорит одна из них.
— Значит, и парашютист чужой? — указывает на небо другая.
С неба на поле спускается парашютист. Быстроногая девушка бегом мчится к ближайшим строениям, остальные спешат к возможному месту приземления летчика.
Но там девушки никого не находят, а видят только свежие следы протекторов на земле и слышат удаляющийся звук мотора.
В кабинете, украшенном портретом Брежнева на стене, усталый, небритый, с осунувшимся лицом, Гагарин раздраженно разговаривает с человеком в военной форме в чине полковника.
— Я курсант Академии имени Жуковского. Летел с инструктором в учебном полете. Самолет пошел в пике. Инструктор приказал катапультироваться. Что вам еще? Свяжитесь с академией, найдите останки самолета и моего друга. Героя Советскою Cоюзa.
— Этo мы и без ваших советов, гражданин, уже сделали. А насчет Гагарина, позвольте вам сегодняшнюю газету показать с экстренным сообщением Государственной комиссии, установившей гибель Героя Советского Союза, космонавта Юрия Алексеевича Гaгарина и его инструктора и друга, тоже Героя Советского Союза, Владимира Сергеевича Серёгина. Не верить ей мы не можем. Тут и портрет Гагарина напечатан. И шрама на лице у него, как у вас, нету. А если вам кажется, что вы Гагарин, то вас надо полечить, санитары сейчас прибудут.
В санитарную машину силой вталкивают упирающегося Гагарина. Она мчится по дороге. На крыше ее световой сигнал…»
— Неленька, вы прекрасный режиссер и сценарист, но трагедия ваша, на беду, не достовернее шекспировской, может быть, и уступает чуточку ей.
— Не переводите всё в шутку, — обиделась Неля. — Это слишком серьезно. И потому у меня к вам, как к чуткому человеку и писателю, способному перевоплощаться в своих героев, небольшая просьба. Выполните?
Званцев пообещал.
— Побывайте на площади Гагарина и представьте себе, что мимо памятника ему проезжает он сам в санитарной машине. Что он должен был бы чувствовать и как проявить себя?
— Как?
— Он должен был бы заплакать. Понимаете, этот железный человек, не боящийся ничего на свете, при виде себя там, в вышине, готового к прыжку к звездам, он не мог не заплакать. Я это сердцем чувствую. И вы… вы, писатель, должны это почувствовать. Дайте слово, что сходите на площадь Гагарина.
— Обещаю, милая Неля, не сердитесь на мой скептицизм. Он необходим фантасту, если он верит тому, что пишет.
— Я непременно спрошу у вас, что вы узнали на площади!
Званцев выполнил обещание и побывал на площади Гагарина. Смотря на уходящий в небо тонкий пилон с фигурой человека, готового к прыжку, он представил себе, что это Гагарин, готовый к прыжку в таинственный мир космоса, в беспредельные просторы световых лет, к звездам, зовущим, гигантским или карликовым, к планетам, цветущим или обледенелым. Он готовился к прыжку в мир центров атомного кипения материи и сделал шаг в неведомую область мироздания.
«Так неужели же, — подумал Званцев, — этого редкого человека постигла не просто гибель от несчастного случая, а чья-то злая воля убрала его, слишком яркого рядом с теми, кто хотел бы сиять в истории ярче?»
«Так в каком же мире и в какое время, — мысленно воскликнул Званцев, — жил этот герой, если такое возможно даже предположить, пусть и не желая поверить этому?»
