Не вынеся позора, старый революционер предпочел застрелиться.

И, наконец, шумный процесс над Тухачевским, который был для Званцева подлинным героем. Он чувствовал себя одиноким кустом среди вывороченных с корнем деревьев.

Ведь даже Чанышев, первый, кому поведал Званцев о своем замысле, не избежал горькой участи. Его арестовали, судили и сослали в Воркуту, где, оставаясь заключенным, он, проявив свои незаурядные способности, стал начальником одной из шахт. После реабилитации он, тяжело больной, не покинул своей шахты. Побывав в Москве и встретившись со Званцевым, он произнес такие пророческие слова:

— Поверьте, Саша, ваше изобретение вернется к нам, но уже из-за рубежа.

Так оно и случилось. Спустя сорок лет в Америке на склоне горы собирались соорудить электрокатапульту (ту самую секретную, а потому незапатентованную электропушку), которая запустит космический объект со второй космической скоростью, не нарушая выбросами реактивных двигателей целостность озонного слоя атмосферы, как это описал Званцев в своем втором романе «Мост друзей».

Как и во множестве других случаев, русское изобретение возвращалось к нам из-за рубежа, и конструкторы советского авианосца копировали американскую электрокатапульту, которая выстреливала… самолетами, и даже не знали о засекреченной разработке сорокалетней давности.

Не избежал гонений и профессор Иосифьян. Кто-то донес, что его отец из Горного Карабаха принадлежал к реакционной партии, и талантливый молодой ученый был тотчас исключен из партии. Все высшие инстанции подтвердили исключение, но Андроник не сдался и обратился к XVII съезду партии. Съезд восстановил его в правах коммуниста.

Но как впоследствии выяснилось, почти весь состав этого съезда позже был репрессирован Берией и его подручными.

Званцев не мог понять, каким образом он, не добившийся успеха в создании электропушки, в условиях повальных арестов не только не был арестован, но даже попал в Америку, за Железный занавес, куда выехать можно было только особо доверенным людям.

По возвращении его оттуда Ингрид сказала ему:

— Израиль Соломонович Шапиро, твой соавтор по сценарию, явился ко мне, предлагая выйти за него замуж, поскольку тебя на днях арестуют. Уверена, что он донес на тебя. После того как режиссер Эггерт попал в концлагерь, он хочет остаться один и поставить ваш сценарии сам.

Званцев ждал, что топор репрессии упадет и на него. Но он не учел того, что обладал неоспоримым преимуществом перед многими другими: он был беспартийным, а репрессии были в основном направлены против старых партийных кадров.

И Званцев, первый роман которого печатала глава за главой популярная газета, был занят вторым романом, навеянным подвигами полярников в Арктике, и своим пребыванием в Америке — «Океанский мост», расточая множество изобретательских идей, которые воплощались уже не им, а его героями.

По пыльной дороге из Серпухова к военным лагерям на третий день войны шел коренастый, круглолицый, скуластый человек в штатском, имея направление в 39-й запасной саперный батальон. Это был инженер Званцев, неуемный изобретатель, который удивлялся сейчас, что за ним и его спутниками, такими же, как он, призывниками, на железнодорожную станцию не прислали автобуса.

И лишь придя на голое место в лесу, где должен был возникнуть батальон, куда он направлялся, понял, что у батальона пока нет ничего, и все предстоит еще создавать.

Целый день ушел на регистрацию прибывших и выдачу им обмундирования. В солдатской гимнастерке, в кирзовых сапогах и в пилотке на голове Званцев выглядел отнюдь не щеголем.

Спускались сумерки, а о том, где должны спать новые солдаты пополнения, никто не заводил и речи.

Тогда Званцев предпринял разведку, обнаружив в лесу фанерные домики, которые служили офицерам убежищем во время военных учений. Он повел туда всех прибывших и устроил их на ночлег.

Заслуга, быть может, и малая, но замеченная комбатом, старшим лейтенантом Зиминым, который утром вызвал к себе Званцева. И когда выяснил, что тот не только инженер, но и автор печатавшегося еще недавно в газете романа, которым Зимин зачитывался, он тотчас назначил его своим помощником по технической части.

— Тебе предстоит получать технику, предназначенную для мотосаперных батальонов, которые мы будем формировать, и приводить ее в боевое состояние.

Званцев не сразу понял, что это означает, но скоро до него дошло, что автомашины с мобпунктов прибывают, как правило, негодные для эксплуатации. А как их отремонтировать — это уже было заботой Званцева. Мотобатальоны должны быть укомплектованы, фронт не ждет.

— Но в таком чине тебе ни в какие инстанции, да и на мобпункты, являться нельзя, — заявил Зимин. — Мы представим тебя к званию воениженера третьего ранга. Немедленно переоденься, нацепи себе шпалу и отравляйся в Москву. Единственную полученную машину, полуторку, я тебе дам. А там уж как знаешь.

— Будет исполнено, — бодро отозвался Званцев.

В тот же день он отправился в новом обличье в Москву.

Оформив там получение для батальона первых автомашин, вернулся в Серпухов и с разрешения комбата выстроил весь личный состав батальона, приказав:

— Бойцы-шоферы, имеющие права на вождение автомашин, — шаг вперед, автомеханики-слесаря — три шага вперед, все инженеры и техники любых специальностей — десять шагов вперед и подойти ко мне.

За десять минут Званцев сформировал группу новых военнослужащих, имевших специальность, и приказал им отправляться вместе с ним на полуторке в Москву и на мобпункт.

Там они вместе отбирали для батальона автомашины, состояние которых, несмотря на всю придирчивость отбора, было самое печальное.

Отправив наиболее пригодные машины в Серпухов, он на своей полуторке в сопровождение инженеров и воентехников поехал по знакомому Ярославскому шоссе в сторону родных Подлипок, где оставил семью, но не доехав до Мытищ, свернул в Перловке в лес, где выбрал полянку для устройства ремонтной базы. Теперь сюда будут поступать автомашины с мобпунктов и здесь же приводиться в порядок.

Он уже присмотрелся к своим помощникам: инженер Савочкин, рассудительный и знающий, инженер, теперь лейтенант, Зубков работавший на гражданке в конструкторском бюро какого-то завода, воентехник Печников, специалист по снабжению, это было крайне важно теперь, и горящий желанием помогать младший лейтенант Яша Куцаков.

— Всем вам поручаю рыскать по Москве по всем автобазам, по гаражам заводов и забирать оставшиеся запасные части, какие только обнаружите. Особое внимание на шины! С дырявыми и побитыми на фронте делать нечего. Задание, имейте в виду, боевое, как на передовой. Отговорки мной приниматься не будут. Запасные части должны быть здесь.

Званцеву с самого начала удалось привить своим подчиненным сознание, что они должны себя считать ведущими бой.

— Вам повезло, ребята, — начинаете воевать, а пули вам пока не грозят, конечно, в том случае, если выполните задание.

Трудно было не понять намек помпотеха, и выполнять его приказ принялись с редкой энергией и даже азартом.

С пустыми руками никто не вернулся. Оказывается, в Москве были золотые россыпи запасных частей к автомобилям. Всегда дефицитные, они валялись без использования и были изъяты, по закону или без закона, но на нужды фронта ярыми офицерами Званцева.

Ремонтная работа на лужайке в Перловском лесу закипела. Восстановленные автомобили один за другим отправлялись в Серпухов, где, сам едва сформировавшийся, запасной саперный батальон формировал и сразу отправлял на фронт мотосаперные батальоны.