Нож громко царапнул по кости. Так, не будем портить лезвие. Кость всегда можно просто переломить, что я и сделала, после чего дорезала тёмную дурнопахнущую плоть и засунула лапу в полиэтиленовый пакет (как же паршиво воняет содержимое!!!), а тот в свою очередь — в рюкзак. Меня при всём этом, заметьте, не вывернуло наизнанку. И не подумайте, что причина этого — приятная процедура. Оная таковой как раз не была и не могла быть в принципе. Резали когда-нибудь поросят или кур? Так вот это — в сто раз противнее.

Кажется, что-то я забыла…

Господи, Люси!!!

Но, резко обернувшись, я с облегчением увидела, что девчонка довольно тихо — поэтому я и успела о ней забыть — даже с азартом играет в кошки-мышки с несчастным дохлым инвалидом, которому для поддержания… кхм, жизни вздумалось попить крови.

Крови…

Я взглянула на левый локоть. Запёкшаяся алая корка приклеила рубашку к коже и зудила её. Твою мать! А ведь сильно поцарапалась и наверняка схлопотала себе заражение! Крестовский меня убьёт. А если не убьёт, я сама умру: не все заражения сейчас лечатся. Впрочем, до сих пор мне везло, почему не может повезти на этот раз?.. А-а-а, вы об этом: всё хорошее когда-нибудь кончается…

— Хватит играться, Элен, пошли, — позвала я девчонку и скорым шагом пошла к выходу из кладбища.

Мертвяк тоскливо полз вслед за нами. Не знаю, какой бак энергии его питал, но он явно ещё не показал донышко. И не показал очень даже хорошо. Кстати, а что вы подумали при слове «бак»? Что зомби если вылезет, так это надолго? Есть и такие, но скорее, исключение, чем правило. Этот же, если хотите знать, один из самых заправленных.

— Ты видела? А он забавный. Медлительный такой, — рассмеялась эта малявка, догоняя меня. Знаете, а может, из неё что и получится. Если забрать её из дурной компании юбочниц и научить махать кулаками… Нет…

— Он просто хромал. Обычно зомби быстро бегают, — отгоняя эти наивные мысли, ответила я, несколько покривив душой.

— Да? — Люси сглотнула: поверила.

Вот простота!

Мы молча покинули несчастный погост Св. Екатерины. Не знаю, может, мертвец тащился по нашему следу до тех пор, пока его топливный бачок не иссяк, но догнать он нас точно не догнал. По-крайней мере, проблем от него больше не было.

Пройдя несколько тёмных улиц, я свернула в Кварталы Нелюдей. Там, как ни крути, кипит жизнь, похожая на дневную жизнь людей, а значит, в какой-то мере безопасно. Элен глазела по сторонам с отвисшей челюстью, я же крепко держала её руку, чтоб не потерялась (и рука, и её обладательница). Скорым шагом пройдя так называемый Квартал красных фонарей, просто музей дешёвых и дорогих шлюхов и шлюх, я свернула на улицу Костяных Крестов. Мимо прошла мамаша, держа за руки двух голубоглазых пятилетних девчушек, которые в упоении при помощи острых клыков высасывали сок из персиков. М-да, кого только тут не встретишь… Самый пёстрый народ. В обманчивом свете фонарей и витрин все кажутся ещё более диковинными. Вот только глазеют на нас одинаково: с насмешкой или удивлением.

— Только людям свойственна такая торопливость. Столько ночей, а какое-то дело обязано быть сделанным именно в эту? — шёлковый голос обволок меня приятной, чуть сонливой пеленой.

Я и Элен резко обернулись, но там никого не было.

— Я здесь, малышка, — изящные, утаившие в своей красоте небывалую силу пальцы повернули мою голову обратно вперёд. Бледные губы Винсента изогнулись в улыбке, и я не могла не улыбнуться в ответ. Равно как и Люси, когда вампир посмотрел на неё.

— Привет. Играешь в прятки? — я храбро посмотрела ему в глаза, но тут же отдёрнула взгляд: серебро таяло и превращалось в два бездонных озера. Они не манили и не тянули, однако я знала точно, что могу, если захочу, нырнуть в них и спокойно вынырнуть, искупаться в них, коснуться дна и вернуться обратно в этот мир, если… если этого захотят они.

Думаете, я отвела взгляд? Нет. Я смотрела просто в глаза вампира, балансируя на кончиках пальцев прямо над спокойной серебристой гладью трясины.

Я моргнула, обругала себя за неосторожность и бросила быстрый скользящий взгляд по вампира одежде. Впрочем, всё, что я увидела — длинный (хм, пахнет средневековьем) плащ из чёрной кожи с красивой пряжкой у плеча. Рука, державшая меня за подбородок, а сейчас поглаживающая по щеке Элен, была в белом шёлке. На безымянном пальце сверкал платиновый перстень с многогранным дымчатым камнем. Завершали картину распущенные белые волосы, мягко лежащие на плечах.

— Ты изменил своему стилю, — заметила я, убирая его руку от лица девчонки, которая смотрела на него уже как-то заворожено.

— Что ты можешь знать о моём стиле? — улыбнулся вампир. — И куда ты, измазанная, раненая и с… рюкзаком, — это слово по вкусу ему явно не нравилось, — источающим мерзкий запах, направляешься? И представь мне свою спутницу, пожалуйста.

— Это Люсия, — беззаботно ответила я, крепче сжимая руку девчонки, кажется, абсолютно не знающей, как нужно обращаться с нелюдями. — Слушай, никто из твоих не может доставить её до приюта целой и невредимой? Буду весьма признательна.

— Но!..

— Цыц!!! — рыкнула я на Элен (а это она нокнула). — Мне ещё не хватало твою шкуру по дороге домой спасать!!!

Девчонка обиженно засопела, и это, как ни странно, опять слегка успокоило меня.

— Ладно, — я потрепала её по щеке, — не дуйся. И запомни на всю жизнь, как полное имя Эдуарда, следующее правило, — здесь не было нужды шептать: любой из нелюдей обладает кошачьим слухом, — никогда не смотри в глаза нелюдей, а иначе — смерть!

— Смерть? — внимательно слушавший меня вампир слегка поднял белые брови вверх и рассмеялся. — Ну, не всегда, если быть откровенным.

Я открыла рот, чтобы начать спорить, как тут Винсент вроде бы и не торопливо, но всё равно быстрее меня произнёс:

— Эту маленькую леди отвести домой, — это слово прозвучало у него как-то с насмешкой, — конечно, можно. А куда ты ещё собралась?

— В «Ночной оплот», разумеется.

— А-а-а… что в рюкзачке, если не секрет?

— Лапы гулей, — с кривой усмешкой ответила я. Он, кажется, мне не поверил, поэтому мои пальцы отпустили Элен и с готовностью начали расстёгивать свою котомку. Однако Винсент сразу остановил меня лёгким жестом-полувзмахом.

— Не могу понять, зачем они тебе, — покачал он головой.

— Суп варить! — фыркнула я. — Ладно, Люси я оставляю с тобой и прошу никаких издевательств над ней, а не то…

— … не то что? — с любопытством приблизился ко мне вампир. Тепла, которое обычно испытываешь, если к тебе вплотную подходит другой человек, я не ощутила. Странно, правда?

Запрокинув голову, я посмотрела в бледное лицо и ответила:

— У меня в кармане серебряный крест, а дома — номер телефона охотника за скальпами. Зверский любитель. Работает ради собственного удовольствия.

— Малыш, помилуй меня! — рассмеялся Винсент. — И вытри кровь с грязью на щеках!

Он веселился, потому что прекрасно знал, что я блефую. В этом случае — да, а в остальных — нет. Вот что самое невыносимое в вампирах

— они чуют все Ваши эмоции как запахи. От них ничего не скроешь: ни ненависть, ни симпатию, ни ложь. Особенно ложь. Помимо всего прочего, каждый из комаров не прочь поиронизировать над Вами, а кого как, но меня это просто раздражает, если не сказать больше.

Вот и сейчас я начала кипятиться и, пока это не дошло до стадии извержения Везувия, быстро процедила:

— Панки грязи не боятся. Всего хорошего!

Вечно с этими мертвецами столько сложностей!!!

— Да ладно тебе, малыш, не обижайся, — вампир хотел вновь поймать мою голову за подбородок, но я увильнула (ай да я!) и пошла по улице, бросив:

— Отведёшь Люси, ладно?

Ответом мне была многообещающая улыбка, коснувшаяся спины подобно тёплому дыханию. Даже мурашки по коже поползли. Ладно, мне сейчас не до этого. C Элен всё будет в порядке — я уверена на все сто. Некоторым поневоле доверяешь, как самому себе. Папа, как я помню — а всё, что касается родителей, я и Киара помним на удивление хорошо — при жизни ему доверял, почему же мне нельзя? Нипочему. Можно.