Нас встретили три бывшие жены и одна дочь.

– А нас стало меньше! – радостно сообщила первая жена.

– Народ валит со страшной силой! – сообщила вторая и отхлебнула из очередной бутылки с греческим коньяком.

– Интересно, кто продержится дольше всех? – задумчиво произнесла четвертая и обвела взглядом конкуренток.

Дочь от комментариев воздержалась.

Мы прошли в сад, где уже возделали еще один, ранее не занятый участок земли. Однако не он привлек мое внимание.

На складном стульчике под одним из деревьев недалеко от воды сидел незнакомый дядька и смотрел на воду в бинокль. На земле рядом с ним лежало некое непонятное приспособление, которое я бы все-таки назвала стрелковым оружием.

– А это кто? – спросила я у жен, кивая на дядьку.

Ему было лет пятьдесят, а то и больше. Он был маленького роста, жилистый, лысенький, с остатками волос у основания шеи. Темно-синие семейные трусы и белая футболка с изображением бомбы и какой-то надписью на немецком дополнялись серой панамой и фиолетовыми пляжными шлепанцами.

– Мой четвероюродный брат с Украины, – пояснила первая жена. – Пойдемте, я вас познакомлю.

– А я вас по телику видел, – первым делом заявил дядька при виде меня. – Здрасьте.

Он встал, пожал руку мне, Пашке и Татьяне. При виде Татьяны причмокнул.

– А что вы с таким опозданием прибыли? – невозмутимо поинтересовалась я. – Родственники-то другие тут уже давно собрались.

– А меня раньше в известность не поставили. Вон как понадобилась помощь, так сестрица и вызвала.

– В боях собираетесь участвовать? – продолжала я.

– Ага, – кивнул дядька. – А вы как, за красных или за белых?

«Что он имеет в виду?»

– Мы обычно сохраняем нейтралитет и стараемся как можно более объективно подать происходящее народу, – выдала я.

– Это очень хорошо, – кивнул дядька. – Потому что наше дело правое.

– Мой брат приехал для защиты нас, слабых женщин, от всякой нечисти, – вставила первая жена. – Мы планируем ночные дежурства. Хотим поймать вурдалаков, которые претендуют на наш дом.

Я мгновенно влезла с предложением поучаствовать в ночной засаде и обещала, что мы всех «басурман» заснимем на пленку.

– Вы не знаете случайно, осина во Франции растет? – поинтересовался дядька.

– Понятия не имею, – ответила я и подумала, что можно, конечно, спросить у комиссара Дидье или поручить это Андрюше. Вот только зачем родственникам убиенного олигарха понадобилось именно это дерево?

Оказалось – для вбивания кола в сердце нечисти, которая по ночам шастает по участку. Кроме того, дядька, у которого оказались золотые руки, из подручных средств собрал некое подобие обреза, стреляющего солью. Вероятно, это оружие могло бы стрелять и чем-то еще, но планировалась соль, причем главной причиной было не нежелание объясняться с французской полицией, а желание избавиться от нечисти, которая, оказывается, боится соли. Сегодня первая жена с дочерью специально наведывались в ближайший супермаркет и закупили там десять пачек, вызвав неподдельный интерес местного населения. Первая жена пояснила нам, что все, что не уйдет на нечисть, она использует для приготовления солений. Так что добро не пропадет.

Наша компания не стала объяснять родственникам покойного Серафима Петровича, что в их особняке можно найти оружие, пригодное не только для стрельбы солью. Я не сомневалась, что тут еще что-то осталось. Но ни Татьяне, ни Пашке, ни мне не хотелось смертоубийств. А ведь эти сумасшедшие вполне могут пальнуть настоящими патронами, если они попадут им в руки…

В результате мы остались на ночь, готовые вести съемку.

Не спали мы трое, дядька и дочь олигарха. Все три жены быстро погрузились в объятия Морфея.

«Басурмане» появились в начале второго, в маскарадных костюмах. Их было трое. Пашка заснял приближение компании к особняку из окна первого этажа.

– Языка брать будем? – шепотом спросил дядька. Дочь олигарха следила за тремя фигурами широко раскрытыми глазами.

Я не исключала, что ночные гости вооружены, хотя из комнаты, в которой мы расположились, этого не было видно.

Конечно, хотелось бы застать компанию на месте преступления – над тайником.

Пока я думала, трое ночных гостей проскользнули в дом. Дядька решил выглянуть в коридор с обрезом в руках и не смог удержаться, завидев в конце коридора одинокую фигуру. Или, возможно, ему страшно хотелось проверить в действии результат собственного труда. Он, конечно, пострелял по деревьям днем, но что такое дерево в сравнении с задницей злоумышленника?

Раздался дикий вопль, за которым последовали высказывания на неизвестном никому из присутствующих языке. Непрошеный гость рухнул на пол и стал кататься по коридору.

Проснулись первая и четвертая жены. Вторая после изрядной дозы коньяка продолжала спать.

– Уходят! К морю! – истошно заорала первая.

Мы все кинулись к окнам. Злоумышленники явно спрыгнули из окон второго этажа, потому что дверьми они никак не успевали воспользоваться.

Дядька снова выстрелил и попал. Как он быстро перезарядил обрез! Я даже не заметила. Наверное, имеет большой опыт в отпугивании воров от родного сада или огорода. Правда, на этот раз его выстрел не оказал такого действия, как в коридоре. Расстояние уже было большим.

Но по крайней мере один злоумышленник оказался в наших руках. Он уже не катался по полу, а лежал на одном месте. Верхом на нем сидела дочь олигарха, которая не кинулась вместе с остальными к окнам, а осталась сторожить подстреленного гостя. Правильно. Молодец. Лучше синица в руках…

Правда, и Татьяна оказалась рядом. Она явно понимала, что мы с Пашкой постараемся заснять как можно больше из происходящего. С другой стороны, и подстреленного упускать было нельзя. Татьяна стояла рядом с ним и дочерью олигарха и держала в руке увесистую вазу.

– Ушли, гады! – закричал дядька.

– Языка все равно взяли, – заметил Пашка.

– Вы – молодец! – восхищенно сказала я. – Поразительная меткость!

Дядька расплылся в улыбке. Теперь он был одет в старые тренировочные штаны с обвислыми коленками и футболку с грушей и яблоком.

– Сейчас будем проводить дознание! – поднял палец вверх дядька. – Я знаю, как!

Пленного отвели в огромную кухню, привязали к стулу и сорвали маску.

Это был очень загорелый, смуглый, темноволосый мужчина. Мне было сложно определить возраст – восточные мужчины часто выглядят старше, чем на самом деле. Но думаю, ему было не больше двадцати пяти лет. Я лично не люблю такой тип, но внешне он был очень даже ничего.

Сидеть ему явно было больно, но он мужественно терпел и обводил нас всех гневным взором горящих черных глаз.

Первая жена явно разбудила пьяную вторую, которая появилась на кухне с неизменным греческим коньяком.

– О-о, мужчина! – воскликнула вторая, отхлебнула коньяка, облизнулась, подошла к пленному и смачно поцеловала его в губы.

Как только она от него оторвалась, он выдал гневную тираду опять на неизвестном нам языке и сплюнул.

– Ой, какие мы суровые! – продолжала вторая и вознамерилась залезть пленному в штаны.

– Что ты себе позволяешь?! – в негодовании крикнула первая.

– Мы должны провести дознание! – закричал дядька. – Его допросить нужно!

– Он – мой, – спокойно сказала дочь олигарха. – Я его схватила.

– Доченька… – первая жена открыла рот.

– Ты еще маленькая, – заявила четвертая. – А ты уже старая, – сказала она первой. – А ты пьяная, – повернулась к второй. – Вам не нужно, – посмотрела на нас с Татьяной. – Поэтому будет мой.

– А зачем он тебе? – высунул голову из-за камеры Пашка.

– Ты вместо него останешься? – повернулась к Пашке четвертая жена олигарха.

Оператор только хмыкнул.

– Вот и я о том. А мне мужик нужен. А тут сам в дом пришел… – И она плотоядно улыбнулась.

– Да как ты можешь?! – завопила первая. – Симочка…