Внезапно я услышала в коридоре тихий женский смех, затем хлопнула дверь и… справа от меня зажегся яркий свет. Я в первое мгновение зажмурилась и чуть не вскрикнула, но крик застрял у меня в горле. Сквозь правую часть «треугольника» открывался обзор на залитую светом комнату. Вот она-то была идеально приспособлена для встреч.
Я сразу же поняла, где нахожусь: в комнате с так называемым двойным зеркалом. С моей стороны – это прозрачное стекло, сквозь которое можно наблюдать за происходящим в другой комнате, где на стене, как кажется, висит обычное зеркало. Меня оттуда не увидят, насчет слышимости сказать не могла, хотя вроде бы должны быть односторонние микрофоны: я со своей стороны слышала все звуки, но в любом случае сидела как мышка. Никаких глазков видеокамер я не заметила, хотя специально искала – и в комнате для свиданий, и в своей каморке. Или сюда в случае необходимости приносят аппаратуру? Хотя я бы на месте хозяев установила стационарную. Может, посоветовать Вячеславу Николаевичу? Я тихо хихикнула.
А пара уже скидывала с себя одежду, готовясь рухнуть на огромное ложе, на котором поместились бы и шестеро.
Я быстренько извлекла из сумочки выданный Лопоухим фотоаппарат, настроила его – и принялась за работу. Не совсем свою, конечно, но тем не менее эти кадры могут пригодиться и мне, и Ивану Захаровичу.
На широком ложе резвились рыжая Светка Ковальчук и депутат Ефимов, понимающий трудности находящихся в заключении мужчин (связанные с отсутствием женщин). Может, он и Светку как-нибудь с собой возьмет? С ее-то энергией она бы могла всех содержащихся в «Крестах» удовлетворить и попасть в Книгу рекордов Гиннесса. «Интересно, а Ящер бы отказался помогать ей в установлении рекорда или как? Да что это я о нем все время вспоминаю? – одернула себя. – Или это от того, что другого мужчины у меня сейчас нет… Его у меня тоже нет», – сказала себе. Но хорош мужик… Пожалуй, такого секса у меня не было ни с кем… Или свою роль сыграла опасность? Место, в котором все произошло? И ведь я же до сих пор не представляю, как Славик выглядит… Не узнаю, если встречу на улице.
Я сделала несколько кадров – так, чтобы четко были видны лица объектов, потом убрала фотоаппарат назад в сумочку. Следовало поберечь кадры. Мало ли кто еще нарисуется. Как показывает моя журналистская практика, нравы и образ жизни наших политиков, банкиров и бизнесменов далековаты от высокой морали. И как мне захотелось мужчину… Смотреть, как другие занимаются любовью, и не быть удовлетворенной самой… Но не заниматься же самоудовлетворением? Откинувшись на холодную кожу кресла, я опять вспомнила холодный пол душевой… Нет, он не был холодным, я же лежала на куртке, просто я опять вспомнила Ящера… Запах хороших сигарет, легкие уколы щетиной… Черт побери, я же раньше терпеть не могла небритых мужиков! Но какие у него губы… руки… Как он прижимал меня к себе, как его тело накрывало мое… А наверху бушевал спецназ…
Так, осторожно. Воспоминание о спецназе навело на мысль о местных мальчиках. А если тут кто-то нарисуется? Мне несдобровать.
Кое-кто в самом деле вскоре нарисовался – но не в каморке, а в соседней комнате, обзор на которую открывался через вторую сторону «треугольника».
Туда с легким повизгиванием и хихиканьем заскочил папа рыжей, коммунист и активный борец с коррупцией Александр Евстафьевич Ковальчук. Его сопровождали две юные модельки, которых он именовал «цыпочками» и то и дело щипал за задницы. А потом…
Одна из девиц открыла шкаф, стоявший в комнате, и извлекла оттуда реквизит вполне определенной направленности: хлысты, ремни, ошейники с колокольчиками и металлическими заклепками, кирпич, клизму, розги и наручники. Затем девицы скинули вечерние платья и облачились в кожаные доспехи.
И началось… Игры рыжей Светки с депутатом Ефимовым показались мне развлечениями деток младшей детсадовской группы по сравнению с тем, что творил ее папочка. То есть творили с ним. В принципе Светка с Ефимовым занимались обычным сексом, без «эдакого», я сама, глядя на них, начала возбуждаться. Но садо-мазо никогда не было мечтой моей жизни…
Борца с коррупцией пристегнули наручниками к спинке кровати, за ноги привязали ремнями – и приступили к обработке плетками. Я приготовила не только фотоаппарат, но и диктофон. Воздух разрезал свист плеток, член антикоррупционных комитетов повизгивал, постанывал и просил пощады. Обещал вывести на чистую воду тех и этих. Воров – посадить в тюрьму, взяточников – расстрелять, олигархов – повесить на столбах, врагов народа – закопать в землю живыми. Я же поняла, в кого Светка такая темпераментная.
Обработав клиента плетками, девицы отвязали его и призвали к игре в ослика. Антикоррупционер очень умело выполнял эту почетную роль. Девушки выступали наездницами (или пастушками?). Я запечатлела все для потомков, вернее, для господина Сухорукова и себя лично. Диктофон тоже записал много интересного.
Моя мама уже неоднократно спрашивала меня, почему я копаюсь в этой грязи. Я всегда отвечаю: есть немало неприятных профессий, без которых общество не может обойтись, но кто-то их себе выбирает. По какой причине – вопрос другой. Кто-то их любит – и не мыслит себя без своего дела. Есть мусорщики и кладбищенские землекопы, есть ассенизаторы и патологоанатомы. Я никогда не стала бы никем из них. Но также есть политики и журналисты. Тоже ведь поганые занятия, однако необходимые людям. Я ненавижу политику – и обожаю журналистику. А для многих, включая моих родителей, мое любимое занятие – просто грязь. Я же думаю, что это нечто типа лекарства: противно, но нужно и полезно. Ведь без нас, журналистов, никак, не правда ли? Благодаря нам народ узнает своих «героев». Думаю, и Андрюша с коллегами будет доволен. Особенно когда коммунист начнет клеймить кого-то из простых ментов, контролеров, конвоиров… Да такие «увеселения» должны тянуть не менее чем на месячную зарплату того же гаишника, которого «ослик» недавно с гневом изобличал…
«Дожидаться или не дожидаться окончания действия?» – прикидывала я, наблюдая за «играми» папочки и доченьки. У меня уже достаточно кадров. Лучше не рисковать и жить маленькими радостями. Я приложила ухо к двери, ведущей в коридор. Вроде бы никого. Надо сматываться, пока кто-то из владельцев этого гнездышка не решил проверить, чем занимаются клиенты. Я приоткрыла дверь, убедилась: в коридоре пусто, и выскользнула.
Надо бы на самом деле сходить в туалет. Я вспомнила план, показанный мне Лопоухим. Туалет в дальнем конце. Устремилась туда. Распахнула дверь и увидела двух курящих девиц. Из моделей, занимающихся «промоушеном», или дам полусвета, состоящих в штате, – сразу же определить не смогла. И те, и другие были очень похожи и внешне, и нарядами.
– Ты кто такая? – нарушила молчание жгучая брюнетка, стоявшая справа. Она смотрела на меня ледяным взором.
– А вы? – спросила я, быстро придя в себя. Возможно, излишне перевозбудилась от только что увиденного зрелища. Я же все больше по хладным трупам специализируюсь, не по секс-тематике. И порнуху я дома не смотрю. Не любительница.
– Мы-то – понятно, – хмыкнула вторая – натуральная блондинка прибалтийского типа, – а вот ты, милашка, как сюда затесалась? Думаешь подзаработать? Не получится. У нас таких, как ты, быстро отлавливают и для начала просят не перебивать клиентов.
– А если я стану платить установленную таксу? – спросила я, незаметно снова включая диктофон.
Девицы расхохотались, потом пояснили: для того чтобы попасть к ним в штат, надо приложить оч-чень большие усилия и иметь кого-то за спиной. Этакого любимого постоянного клиента, который тебя «просто обожает» и которого ты обслуживаешь бесплатно, в любое время дня и ночи – когда ихняя душенька и другие части тела пожелают.
– И такие клиенты обычно… с изюминкой? – поинтересовалась я. – Или как там это у вас называется?
– У нас называется «с вы…бинкой», – хмыкнула блондинка. – Так что вали, милая, отсюда подобру-поздорову. Пока ручки-ножки целы и фотография не испорчена.
