Когда же пришла в себя, то сидела, привалившись спиной к кухонному столу. Мои руки были скованы наручниками. Рядом постанывал Иван Петрович, каждую минуту просивший ему налить чего-нибудь, чтобы «согреть душу». Ольга Николаевна и Анна Николаевна по-прежнему сидели в углу на лавочке, также скованные наручниками. Молодой человек в семейных трусах лежал поперек дверного проема. Его товарищ лежал в том же углу, в который его поместили вначале.

Над нами возвышались трое рашидовских телохранителей со взведенными стволами. Я позлорадствовала: а ведь испугались нас, сволочи. Не ожидали получить отпор. Ну ничего, в следующий раз (если он будет) победа останется за нами, мы с противниками справимся. Тем более что мы уже могли считать себя опытными кухонными бойцами. Надо только подумать, как подготовиться. Например, держать под рукой соль, бутылки, наполненные хотя бы водой, тарелки покрепче… Ну и еще что-нибудь – придумаем на нашем следующем квартирном собрании. Очень радовало то, что выглядели враги неважно. Да и смотрелись уже не так нагло и самоуверенно, как вначале. И поделом им!

Рашидов опять восседал за столом. Рядом с ним, по обеим сторонам, стояли двое его подчиненных.

Тут в дверь позвонили.

«Неужели нас кто-то спасет?!»

Я тотчас оживилась, как, впрочем, и другие обитатели нашей квартиры. Неплохо бы, конечно, увидеть сейчас капитана Безруких – все-таки представитель правоохранительных органов, только зачем к нам понесло бы капитана среди ночи? А может, это Гришка с Соболем? Эти быстро сообразят, что мы в беде, и смогут собрать отряд бомжей, которые тут же придут нам на помощь…

Заметив наше оживление, Рашидов заявил:

– Зря радуетесь.

Потом он кивнул одному из своих телохранителей, и тот удалился, чтобы вернуться с двумя точно такими же. «Их определенно где-то в инкубаторе выводят», – снова подумала я и съехидничала:

– А… подкрепление вызвали, Сулейман Расимович?

– Помолчала бы ты, Марина, – заметил Рашидов.

Молодцы прибыли с дорогим французским коньяком, который папа Сулейман тут же разлил по стаканам (моим) и предложил своим бойцам. Иван Петрович при виде заветной бутылки издал глас вопиющего в пустыне:

– Мужики!.. А, мужики!..

Папа Сулейман приказал и ему налить. Я тоже возжелала испить лечебной жидкости. Мне поднесли стакан к губам, но, как я заметила, как-то опасливо, явно ожидая подвоха. Однако я пока решила ничего не предпринимать. Ольга Николаевна тоже приняла граммов двадцать, Анна Николаевна отказалась, а молодым людям, нашим союзникам, не предлагали.

Новые молодцы также заняли посты на кухне. Ишь ты, как нас испугались.

Нам с Иваном Петровичем помогли подняться (не особо вежливо) и усадили нас напротив папы Сулеймана. Парня в семейных трусах опустили рядом со мной, а того, что был с клеем, – рядом с Иваном Петровичем. Лавочку, на которой сидели старушки, пододвинули к столу.

– Продолжим, – как ни в чем не бывало заявил папа Сулейман, снова раскладывая перед собой отобранные у нас трофеи. Правда, теперь вместо моего кофе из моей чашки (ох как мне ее жаль!) он прихлебывал свой коньяк, но опять же из моего стакана, черт побери!

Из всей компании папа Сулейман казался наименее пострадавшим, – видать, удачно уворачивался во время кухонного сражения, да и мы в общем-то старались в основном выключить его бойцов, что нам до некоторой степени удалось. Приятно все-таки было видеть, что эти бравые с виду молодцы теперь несколько опасаются трех людей преклонного возраста и меня, представительницу слабой половины человечества.

– Мы, по-моему, говорили про этот ствол? – Папа Сулейман взял отобранный нами у людей Валерия Павловича пистолет. – Так чей он все-таки?

Молодой человек в трусах, которого, как выяснилось, звали Алексеем (мы тут как раз познакомились), пояснил: во время сражения с жильцами нашей квартиры на этой же кухне, когда он еще выступал не на нашей стороне, мы отобрали оружие у Андрюхи – Леша показал на молчащего товарища, подтвердившего слова приятеля кивком головы.

– Эти были тем же составом? – спросил папа Сулейман, кивая на жильцов нашей квартиры.

– Еще ребенок участвовал, – ответил Алексей. – И какой-то раненый мужик.

Рашидов хмыкнул, потом заметил, что час назад не поверил бы, что мы смогли справиться с двумя здоровыми бугаями, но теперь не сомневается: именно так оно и было.

– Не так, – поправила я. – Их было трое.

Папа Сулейман продолжил допрос Алексея, попросив подробно рассказать, что с ним случилось после того, как мы по желанию Валерия Павловича выбросили его на помойку.

Услышав про успешно предотвращенное покушение на меня, Рашидов открыл рот, потом закрыл. Его телохранители посмотрели на меня и других жильцов нашей квартиры с большим уважением.

– Это вы по собственной инициативе думали Мариночку убить? – сурово взглянула на Алексея Анна Николаевна.

– Ну… – замялся молодой человек.

Тут оживился Рашидов и спросил, кто отдал приказ меня прикончить.

– Наверное, Валерий Павлович, – протянул Алексей.

– Что значит – «наверное»? – заорал папа Сулейман.

– Ну, в общем, нам передали… Другие ребята… Что было бы неплохо… Сказали, что она вечером тут одна пойдет по лестнице…

– И это совпало с вашими желаниями, – закончила за Алексея Ольга Николаевна.

– А вы бы что сделали на нашем месте? – огрызнулся Андрей, пока больше в обморок не падающий. – Вы тут нас скалками по головам бьете, потом в помойку вываливаете при честном народе…

Иван Петрович тут же поинтересовался, как молодцам удалось выбраться: он, дядя Ваня, узлы туго завязывал, сами молодцы их развязать не смогли бы.

– Да вытащили нас, – пробурчал Алексей. – Мир не без добрых людей.

– И вы пошли на мокруху, – покачал головой Иван Петрович. – На беззащитную женщину.

Услышав подобную характеристику моей скромной особы, все находившиеся в нашей кухне мужчины (за исключением дяди Вани) разразились хохотом.

– Только эта беззащитная женщина Славку ножом полоснула, а нас оставила на площадке без сознания валяться, – проворчал Андрей.

Я спросила, куда подевался Славка, – из чисто женского любопытства. Алексей с Андреем этого не знали и были на него очень злы – он успел смотаться, их же подобрали другие молодцы и отправили в подвал – заявили, что раз они такие бестолковые, что с бабой справиться не в состоянии, то придется им сменить род занятий. В подвале как раз требовалось сделать ремонт, чем Алексей с Андреем и занялись – за тарелку супа в день, хлеб и воду. В общем, попали в рабство.

Рашидов был весьма удивлен, узнав, что двоих молодцев держали в подвале, заставляя работать.

– Вы поперлись в подвал за ними? – обратился ко мне Рашидов. – Зачем? Кто вас туда послал?

– Нет, не за ними, – ответила я. – И никто не посылал. Мы по собственной инициативе.

– Вы хотите, чтобы я в это поверил?! – заорал папа Сулейман. – Откуда вы могли знать, где их держат? И зачем они вам?

Я объяснила, что мы и не знали, а просто случайно натолкнулись на ребят – вернее, услышали их голоса и обещание служить верой и правдой своему спасителю. Мы с Иваном Петровичем и Сережкой решили, что нам такие слуги будут очень кстати, и вызволили молодцев из заточения.

– Марина, я перед тобой в долгу! – с чувством произнес Алексей и посмотрел на меня пылающим взором.

Рашидов опять грохнул кулаком по столу.

– Что вы так заводитесь? – посмотрела Ольга Николаевна на папу Сулеймана. – Хотите занять Лешино место? Так таких немало. Мариночка у нас невеста хоть куда.

Я хотела урезонить младшую Ваучскую, не оставляющую надежды выдать меня замуж, но тут подал голос Иван Петрович:

– Мы, Сулейман Расимович, вас очень уважаем всей нашей квартирой, но только вот никак не можем понять: что это вы к нам зачастили? Если к Мариночке, так вы бы ее куда в ресторан пригласили, свозили там на Канары или куда теперь еще ездят, а вы тут со своими мордоворотами приходите…