– Да, молодой человек, ваши действия нам непонятны, – добавила Анна Николаевна. – Откровенно говоря, намедни мы обсуждали вашу кандидатуру, но сегодня вы меня очень разочаровали. Очень, молодой человек.

– Вашу кандидатуру выдвинул я, уважаемый, – опять подал голос Иван Петрович, – и, признаться, долго отстаивал. Но после сегодняшнего даже не знаю, что и сказать… Хотя я вас и уважаю…

Рашидов слушал нас, раскрыв рот, его телохранители – тоже. Потом он поинтересовался, кого жильцы нашей квартиры поставили с ним в один ряд. Ольга Николаевна и Анна Николаевна назвали Алика, капитана Безруких и Валерия Павловича.

– Еще раз поясните, пожалуйста, на что мы все претендуем? – попросил Рашидов и отхлебнул коньяку.

– На Мариночку, – с невозмутимым видом ответила Ольга Николаевна.

Я молчала, не решаясь встретиться взглядом с папой Сулейманом, но он обратился прямо ко мне:

– А Марина Сергеевна к чьей кандидатуре склоняется, если позволите узнать? Или полностью полагается на старших товарищей и их рекомендации?

– У нас у всех разное мнение, – вместо меня ответил захмелевший Иван Петрович. – Я лично за вас, уважаемый.

Рашидов не обращал на дядю Ваню ни малейшего внимания, он смотрел прямо мне в глаза.

– Ну так как, Марина? Удовлетворишь мое любопытство?

– Мне одного бывшего на всю оставшуюся жизнь хватило, – процедила я наконец. – Отстаньте от меня. Все отстаньте. Надоели.

– Но, Марина! – хором сказали соседи и принялись убеждать меня в необходимости выйти замуж, причем каждый расхваливал свою кандидатуру.

Наверное, Рашидов, его телохранители и люди Валерия Павловича решили, что попали в филиал сумасшедшего дома. Я, откровенно говоря, тоже.

Наконец Рашидову надоело все это слушать (или был недоволен, что его кандидатуру отстаивал только Иван Петрович), и он снова грохнул кулаком по столу. Наши временно затихли.

– Кстати, а бывшего не нашли? – обратился ко мне Рашидов.

– Мы и не искали, – ответила я.

– А кого или что вы все-таки искали? – не отставал Рашидов.

Вот тут мы уже все замолчали – как партизаны.

– Какого черта вас по ночам носит по подвалам?! – орал Рашидов. – Да еще с таким инструментом? Вы что, магазин решили ограбить, пока там трубу прорвало? Так из него все вывезли!

– Нужен нам ваш магазин, – хмыкнула я.

– Мы – люди честные, – гордо заявил Иван Петрович. – А не какие-нибудь воры-взломщики.

– Не судите о людях по себе, молодой человек, – заметила Анна Николаевна.

– У нас дела и поважней есть, – вставила Ольга Николаевна. – Да и зачем нам ваша элитная одежда?

Рашидов заметил, что одежда не его, а Стрельцова, и мы тут же воспользовались случаем – решили выяснить раз и навсегда, кому что принадлежит.

Все-таки оказалось, что главным акционером и магазина, и ночного клуба со всеми его ответвлениями является Стрельцов, какую-то долю имеет Волконский; ну а папа Сулейман, как куратор (так он себя назвал), получает энную долю с прибыли, правда, сколько процентов составляет эта доля, папа Сулейман не уточнял. Но Рашидов, курирующий весь район, считает своим долгом обеспечить порядок и безопасность подшефных бизнесменов; а если порядок почему-либо нарушается, он разбирается с нарушителями. Вот, например, как сейчас.

– А мы-то тут при чем? – искренне удивились мы.

Пожар в мансарде устраивали не мы, взрыв – тоже, скелет в нишу не прятали, магазин не затопляли, людей в рабство не обращали. Мы как раз вечно оказываемся пострадавшей стороной. После пожара нас затопило – слишком много воды и пены вылили пожарные. От взрыва у нас со шкафов, столов и тумбочек попадало все, что на них стояло, и дорогие нашим сердцам вещицы разбились. Потом к нам стали без приглашения заявляться всякие личности. Ну, ладно, милиция. Допустим, этим надо отрабатывать свою зарплату, но зачем к нам шляются Валерий Павлович с Сулейманом Расимовичем? Что они у нас ищут? Причем приходят не одни, а с множеством охранников, с которыми мы, бедные разнесчастные жильцы коммуналки, вынуждены вступать в схватки, во время которых, кстати, происходит крушение нашей мебели и бьется наша посуда. То есть страдаем как раз мы.

– Кстати, молодой человек… – опять заговорила Анна Николаевна, обращаясь к Рашидову. – Вот Валерий Павлович, например, нам выдал компенсацию за нанесенный ущерб.

Мы все вопросительно посмотрели на Рашидова.

– Компенсацию? – переспросил он.

– Ну да, – кивнула я. – Его молодцы тут кое-что покрушили, и мы были вынуждены кое-что разбить об их головы. Валерий Павлович возместил ущерб. А вы разбили мою любимую чашку, стоимость которой я просто не могу выразить в денежных единицах. Она была дорога моему сердцу. Из-за ваших молодцев разбиты тарелки, уничтожен продукт. С какой стати мы несем эти убытки? Я уже не говорю о предстоящей уборке квартиры, которую делать мне.

– И вы говорите это после того, что устроили тут с моими людьми?!

Мы дружно заметили, что, если «широкой общественности» станет известно о том, что пятеро бравых молодых людей не смогли оказать достойного сопротивления скромным жильцам нашей квартиры, авторитет Сулеймана Расимовича, имеющего на службе таких телохранителей, заметно упадет. Молодцы попытались возразить, но папа Сулейман их резко оборвал и спросил, сколько бы мы хотели в качестве компенсации за нанесенный ущерб.

Я вспомнила наши разговоры в последние дни и заявила от имени жильцов нашей квартиры:

– Мы хотели бы сотовый телефон.

От такой наглости у папы Сулеймана глаза на лоб полезли.

– Зачем он вам? – пробормотал он.

– Молодой человек, ну как же? – подала голос Анна Николаевна. – Чтобы поддерживать связь.

– Кого и с кем?! – взвыл папа Сулейман.

– Между жильцами нашей квартиры, – пояснила я. – Мы же не все время вместе.

Рашидов никак не мог понять: мы что, друг без друга жить не можем и нам нужно постоянно слышать голоса соседей?

Примерно так, ответили мы.

– Мариночка, я тебе подарю свою трубку, – заявил сидящий рядом со мной Алексей, продолжая греть мне душу своим пылающим взором. – Отблагодарю за свое спасение.

Папа Сулейман велел ему заткнуться. Он наконец понял, что телефон нам требуется для поддержания связи между теми, кто остается в квартире, и теми, кто в это время шастает по подвалам или другим местам, куда нас, в частности меня, заносит. Рашидов снова вернулся к цели наших поисков.

– Что, черт побери, вы ищете? Я же от вас не отстану, пока не получу ответа! Буду сидеть, пока не скажете!

– Вы тут жить собираетесь? – поинтересовалась Ольга Николаевна.

– Вы вообще-то можете оставить у нас кого-то из ваших мальчиков, чтобы они нас охраняли от несанкционированных вторжений непрошеных гостей, – в задумчивости проговорила Анна Николаевна. – При условии что они нам ремонт сделают. Вы же видите, как мы пострадали?

Рашидов опять грохнул кулаком по столу и разразился потоком брани. Мы, как обычно, провели под столом небольшое совещание – наступали на ноги друг другу. Молодые люди, которым наступили заодно, ничего не поняли, но мы сказали друг другу без слов: больше злить папу Сулеймана нельзя. Поразвлекались и достаточно.

Но тут в кухню вошел заспанный Сережка в сопровождении зевающего кота.

– Ты почему не спишь? – спросила я у ребенка.

– Я вспомнил, мама. И проснулся. Чтобы ты не забыла.

– Ты это о чем? – не поняла я.

– Попроси у дяди Сулеймана миноискатель. То есть металло… – Ребенок повернулся к широко раскрывшему рот Рашидову и сказал: – Дядя Сулейман, подарите, пожалуйста, нам мино… то есть металлоискатель. Вам же несложно? Ну, пожалуйста. Мама будет очень рада. И я тоже.

Не знаю, что подумал Рашидов и его телохранители, нижние челюсти которых отвисли точно так же, как и у их шефа. Сережка же снова пожелал нам всем спокойной ночи (очень кстати) и удалился. Кот остался, и именно он привел в чувство папу Сулеймана, укусив его за ляжку. Рашидов взвыл, отшвырнул кота в сторону, правда, тотчас же успокоился и спросил: