– Тебе что, угрожали? – догадалась Алла.

София вздохнула.

– Я играю под дурочку. Но теперь знаю точно: в покое не оставят. Меня все время сопровождают люди Литвинова. Всюду! Постоянно расспрашивают – намеками. Я притворяюсь, что не понимаю… Но ваши намерены жить в резиденции, пока не получат то, что хотят.

– А что они хотят?

– Какие-то бриллианты. Драгоценности. Но не мамины! Не наши фамильные! А ни про какие другие я не знаю! Должен знать Алан. Хотя откуда он мог их взять?

– София, если Алан жив – а я думаю, что жив, – и устроил свое исчезновение, то на это явно имелись очень веские причины.

– Ваша мафия, – хмыкнула София.

– Пусть наша мафия. Скажи, у вашей семьи есть какие-то резиденции в других странах? Может, охотничьи домики? Или что-то типа русской дачи, но на берегу Карибского моря? Тебе лучше знать, куда Алан мог отправиться.

– Я не знаю! Но меня уже все достало! Куда бы я ни пошла во дворце, везде ваши рожи! Я не могу так больше жить! И Литвинов сказал: будут бриллианты – вы нам больше не нужны. О каких бриллиантах речь? Сколько должно быть бриллиантов, чтобы окупить приезд всей этой компании?

– Я не знаю, – сказала Алла.

В дверь осторожно постучали.

– Войдите! – крикнула София.

Появилась владелица салона.

– Простите, мадам, но по телевизору только что показали сюжет…

– Алан нашелся?! – воскликнули Алла и София хором.

– Нет, прибыл еще один претендент на престол. Но он… не белый.

– Что?! – округлила глаза София. – Негр, что ли?

– Мулат, – поправила ее владелица салона. – Он только что давал интервью в аэропорту. Рассказывал, что происходит от младенца, высланного кем-то из ваших предков из княжества. И вот теперь он вернулся бороться за свои попранные права. Сказал, что давно пора посадить афроамериканца на какой-нибудь европейский трон, а то в Европе происходит дискриминация чернокожего населения.

– И он еще женится на какой-нибудь арабке, – София в ярости стукнула кулаком по столу.

– Все-таки от Литвинова может быть какая-нибудь польза, – заметила Алла. – Я думаю, что он не допустит этого господина на фортунский трон. Ведь итальянку же отправили вон.

– Тогда старый адвокат все организовал.

– И в этот раз организует. Не сомневайся, София. В данном случае на нашу мафию, имеющую общие цели со старым проходимцем-юристом, можно положиться. Да там еще есть эта Лариса Тарасовна. И ФСБ. И у всех в данном случае общий враг. Да этот негр еще пожалеет, что его сюда принесло! В особенности, если его заставят поработать на какой-нибудь картофельной плантации в средней полосе России – в воспитательных целях.

София предложила Алле отправиться вместе с ней в резиденцию. Они прибыли практически одновременно с новым претендентом на престол. Вокруг кружили репортеры, мулат давал интервью направо и налево, в основном упирал на национально-освободительную борьбу «негритянского народа». Когда его спросили, что он имеет в виду под этим выражением, он рявкнул во всю мощную глотку:

– Чернокожие всех стран, соединяйтесь!

Алла поморщилась. Лозунг был до боли знаком, хотя и чуточку видоизменен. И откуда ж он такой взялся? Боролся бы хоть против войны в Ираке.

Из дворца вышел Литвинов в сопровождении группы телохранителей, вел себя вальяжно. Мулат не обращал на него совершенно никакого внимания, демонстративно повернулся спиной и опять пошел толкать речь про национально-освободительное движение, белых империалистов, претендующих на богатства черных, и обещал яростное сопротивление.

Литвинов подошел сзади и взял мулата за шкирку. Они были примерно одного роста, но Литвинов имел гораздо лучшую физическую подготовку (хотя и немного раздобрел в последние годы) и владел приемами восточных единоборств, как было известно Алле. У борца же за права чернокожих было рыхлое и явно нетренированное тело. Литвинов поднял его одной рукой. Двое его телохранителей быстро обыскали претендента на престол, невзирая на его вопли о правах человека.

Славик опустил гостя на землю, того тут же подхватил один из телохранителей, а Литвинов стал листать извлеченный из кармана «борца» паспорт.

– Сьерра-Леоне, – объявил он журналистам. – А этот врун что-то говорил про США?

Журналисты на мгновение опешили, Литвинов же открыл паспорт и позволил желающим снять крупным планом данные.

– А почему вы утверждали, что приехали из США? – стали спрашивать мулата через головы телохранителей. – Почему заявляли, что родились в американском гетто?

– Это еще один проходимец, – невозмутимо объявил Литвинов. – Когда освобождается трон и не оставлено неоспоримое завещание о наследовании престола, обязательно появляются аферисты. Поэтому нужно держать ухо востро.

Телохранители тем временем проводили «борца» в резиденцию. Литвинов еще немного поговорил на публику, потом обещал отдать мулата на растерзание прессе – после того, как сам с ним пообщается в индивидуальном порядке. Нужно узнать, кто его прислал. Может, в ближайшее время придется ждать гостей или терактов, раз повалили борцы за права чернокожего народонаселения.

Литвинов посмотрел на Аллу и Софию, стоявших в толпе, и поманил обеих. Когда они зашли во дворец, двери заперли. Журналисты остались на улице ждать развития событий.

– Как жизнь? – спросил Литвинов у Аллы, невозмутимо обнимая ее за плечи. – Как тебе дядя Проспер?

– Я мечтаю, чтобы Алла и дядя Проспер поженились. Они очень подходят друг другу, – с видом полной идиотки сказала София.

Литвинов поперхнулся и посмотрел на Аллу. Она невозмутимо пожала плечами и поинтересовалась делами Оксаны.

– Это не ты ей, случайно, наркотики подбросил? – уточнила она у Литвинова.

– Я не занимаюсь наркотой.

– Я и не говорю, что занимаешься. Подбросил или нет? И не жалко девку-то? Между прочим, мать сына твоего друга.

– Я как раз выясняю, кто это сделал! – рявкнул Литвинов и пошел вперед.

– Какой он нервный, – хихикнула София.

Женщины оказались в одной из больших гостиных, где гостя с гражданством Сьерра-Леоне усадили перед видеомагнитофоном и включили специально записанные на память репортажи из Италии, посвященные претендентке на фортунский трон. Рядом, скрестив руки на груди, уселся Сергей Григорьевич Рогозин, улыбавшийся во все тридцать два фарфоровых зуба. Ему было крайней приятно видеть воплощение своей идеи в жизнь. Кому надо, знали, что это – его идея. Жаль, конечно, что не весь мир, но в данном случае нельзя было хвастаться перед журналистами своей гениальностью.

Более двух тысяч мужчин заявило, что имели с итальянкой связь во вполне определенные сроки – период зачатия девочки, отцом которой итальянка назвала Великого князя Алана. По грубым подсчетам получалось, что она обслуживала примерно по двадцать пять мужчин в день. А мужчины все шли и шли со своими заявлениями – в газеты и на телевидение. Периодически в репортажах мелькало лицо обалдевшей итальянки, а ей уже со всех сторон поступали предложения – написать книгу воспоминаний, сыграть роль в порнофильме, написать киносценарий о своей жизни, просто сняться в рекламе.

– Если не дура, сделает деньги на своей популярности, – заметил Сергей Григорьевич. – Я бы, конечно, мог помочь, если бы она меня попросила…

Мулат смотрел телевизор, открыв рот. Наконец Литвинов выключил экран и взглянул на незваного гостя.

– У нас для каждого претендента разрабатывается своя культурная программа, – объявил Сергей Григорьевич, продолжая широко улыбаться.

– Выпить хочешь? – спросил Литвинов у нового претендента на престол.

Мулат поперхнулся. Этого предложения он явно не ожидал.

– Водки ему дайте.

Гость по имени Джон водку выпил, потом затравленно посмотрел на окружавших его типов.

– А теперь рассказывай, – велел Литвинов. – И ничего не утаивай. Я – мужчина серьезный. Могу и разозлиться. Итак, откуда взялась идея претендовать на престол?

Мулат сидел сгорбившись. У него тряслись руки. Алле даже стало его жалко.