— Пройдусь по помещениям, погляжу, не оставлены ли включенными электроплитки, погашен ли свет. Сам понимаешь, чем все это грозит… Дверь запри и никому не открывай.

Очередное идиотское распоряжение — кто может появиться в вестибюле административного корпуса в полночь? Грабители? Так для них наши замки — семячки, открыть которые отмычкой или ломиком — плевое дело.

— А если замерзнет Семеновна? — взбросил густые брови дежурный, такие же, как у меня, но — с проседью. — Тогда как?

Ишь ты, разговорился! Кажется для этого «робота» существует две услады: еда и женщина. Вон как заблестели угрюмые глаза, хищно скривились губы.

— Отогрей, — милостиво разрешил я. — Но к лифту или на лестницу — избави Боже. И гляди, как бы она тебя самого не разогрела. Сама Себя Шире — баба горячая, оседлает — недолго получить инфаркт.

Сторож безулыбчиво кивнул, равнодущно поглядел в сторону ворот. Пусть, мол, попробует, ничего у бабы не получится — был конь о четырех ногах, да без подков остался. Но при необходимости — поскакаю, без сердечных приступов и разных недомоганий. Молодой не перегонит.

Все это выдано без единого звука и без остановки работающих челюстей.

Закончив односторонний диалог с неразговорчивым подчиненным, я пошел на лестничную площадку. Подниматься на лифте не стоит — Молчун вычислит на какой этаж поднялся пожарный начальник. А мне, между прочим, все остальные этажи, кроме третьего, нужны, как той же Семеновне бараньи рога.

Шагая по ступенькам, покрытым ковровой дорожкой, я перебирал, будто нанизанные четки, все проделанное и то, что ещё проделать предстоит. Заатра же встретиться с Роминым, обменяться информацией, попросить старого дружка вплотную заняться дедом Ефимом. Настырный, хитрый старикан не просто действует на нервы — оказывается напрямую замешанным в происходящие со мной события. К примеру, в похищение Светки. Будто настроенный на определенную волну хитрый приборчик, пришпилен к моей особе, и тянет из меня «энергетические» запасы. Нисколько не удивлюсь узнав, что одна из «щупалец» дедова устройства дотянулась до самого донышка моего сознания.

Вот и пусть Славка постарается отрубить эту «щупальцу». А лучше — придумает средство хотя бы на время избавить меня от в»едливого старикашки. Положит его в больницу на обследование или пошлет в санаторий для нервнобольных. Техническая сторона выполнения меня нисколько не интересует — задача Ромина. Мне — завести его, как заводят будильник.

Вторая ступень размышлений — Волин. Чем он порадует своего главного аналитика, когда тот притащит ему сведения, добытые «платным агентом», каким новым заданием одарит?

Судя по легкости, с которой Светка проникла в офисы трех бизнесменов, первое поручение «музыкального» главаря — обычная проверка на «профпригодность». Поэтому вторая задача должна быть посложней… Черт с ней, справлюсь! Лишь бы она не была связана с кровью. Именно кровью привязывают к себе шестерок опытные главари бандитских шаек…

Третяя ступень — завершающая и поэтому почти невыполнимая — выход на помощника депутата, может быть, и на него самого. Ибо в полном соответствии с разработанной мною версией депутатское окружение должно представлять из себя некий вал, на который насажено множество шестеренок, вращающихся с разной скоростью в разные направления, но — к одной и той же цели. «Шестеренки» смазываются заинтересованными подельниками, тем же покойным Вартаньяном. Значит, убийство последнего — либо результат плохой «смазки», либо в процесс вмешались «смазчики» соседней системы: вал — шестерни.

Сейчас должна подвердиться моя правота либо моя ошибка. Ключ — за дверью, оббитой нержавейкой.

Мощная полотно, похожее на вход в долговременное фортификационное сооружение, открылось на удивление легко, ни разу не скрипнув. Второе, более легкое, скрипнула, будто недовольно вздохнуло. Я посветил фонариком и огляделся. После дневного посещения ничего не изменилось. Сумрачными четырехугольниками застыли мониторы, на столе депозитарши — пустота, бумаги убраны либо в ящики, либо в огромный сейф, стоящий в углу.

В комнате темно. Включить настольную лампу? А почему бы и нет — пожарный начальник обязан осмотреть помещение, выявить включенные нагревательные приборы, попробуй сделать это в темноте.

Нажал клавишу на основании настольной лампы. Еще раз огляделся. Ничего подозрительного.

Поколебавшись, включил компьютер и мысленно перебрал предстоящие манипуляции… Включатся панели — правая и левая… Вызвать нужный каталог… Найти имя файля, распаковать его… Потом — следующий…

Пальцы действовали осторожно, ощупывая символы на клавиатуре, как минер ощупывает взрыватель обнаруженной мины. Монитор доброжелательно подмигивал, при допущенных мною ошибках, тревожно пищал, выбрасывая на экран подсказку.

Наконец, нужный мне файл раскрылся. Перечень акционеров, количество проданных им акций, сумма вкладов. По экрану побежали фамилии. С номерами сертификатов, указаниями о количестве акций, их стоимости. Много фамилий, незнакомых и знакомых. Волин… Еще раз Волин… Волин… Волин… Суммы небольшие, мало о чем говорящие… Ага, вот и Второв появился! А вот ещё один знакомый персонаж — Богомол… Богомол… Богомол…

Все правильно и обоснованно — расплачиваются росбетоновцы дивидентами, берегут свой основной капитал. Суммы сранительно небольшие, не угрожают банкротством…

И вдруг палец оторвался от клавиши, навис над ней, будто топор палача над шеей жертвы.

Севастьянов? Фамилия тоже знакомая — депутат Госдумы, помощник которого получил через Светку таинственный конверт. Сумма настолько значительная, что в глазах зарябило от множества нулей. И — главное — дата, когда был оформлен сертификат — день убийства Вартаньяна.

Сдерживая волнение, я просмотрел файл до конца. Фамилия Севастьянова больше не появлялась, а другие меня теперь не интересовали.

Жаль нельзя взглянуть на сертификат — кто его подписал? Главбух — понятно, но это ничего не дает: умный главный бухгалтер никогда не полезет на рожон, не станет конфликтовать с начальником. А вот левая подпись меня серьезно беспокоит: Пантелеймонов или Вартаньян? Кто из них повязан с законодательной властью, кто подкармливает народного избранника? Ответы на эти немаловажные вопросы могут не только приоткрыть тайну расправы с заместителем генерального, но и вывести следствие на более высокий уровень.

Итак, содержимое таинственного конверта просвечено — сертификаты на акции. За что депутат получил такой богатый подарок, какую услугу он оказал Росбетону и лично Вартаньяну? Или — Пантелеймонову, который мог приказать подчиненному передать по назначению оформленный документ?

Кажется, эти вопросы так и останутся безответными, ибо они похоронены вместе с убитым главным экономистом.

Может быть удастся послезавтра — теперь уже — завтра — кое-что узнать у Слепцовой. В частности — кто приказал ей оформить документы на продажу акций и кто подписал сертификаты. Под влиянием коньяка и моего мужского обаяния Ефросинья Никитишна раскроется, как роза, впустив в свои тайны умелую «пчелку». Если не получится в кафе — придется впервые изменить Светке, пойти на «приступ» хозяйки депозитария в её трехкомнатной увартире. Там-то уж я добьюсь своего, непременно добьюсь! Как в прошлом добился свего продавец киви и бананов.

Дай— то Бог!

А сейчас пора двигать к спящей Светке, которая и во сне, наверняка, мечтает о пробуждении под моими ласками.

На всякий случай обошел все четыре этажа административного корпуса, для вида открывал и закрывал двери. Мучила навязчивая мыслишка — за мной следят, фиксируют каждый шаг, каждое движение. Несколько раз я резко поворачивался, окидывал взглядом полутемный коридор. Никого! И все же кто-то находится вблизи — прячется за поворотом, выглядывает из-за приоткрытой двери на лестницу.

Глупости, конечно, все это — игра расшалившихся нервов.

Наконец, спустился в вестибюль.

Ночной сторож лениво пережевывал яблоко. Отрежет дольку и медленно отправляет её в рот, прожует — режет новую. В той же позе, в которой я оставил его полтора часа тому назад… Значит, если, на самом деле, кто-нибудь следил за мной, то это был не Молчун.