Сверкают ресторанные хлева

Копеечным, заученным весельем.

Я прав, что я один. И ты права,

Что эту ночь с тобою мы не делим!

И я, в моей кромешной маете,

И ты, в своем скитании бессонном —

Медведицу отыщем в высоте,

Заломленную гневно над Гудзоном.

Мы правы, друг от друга отстранясь,

Упившись каждый собственною мукой.

Что может быть сильней, чем эта связь,

Пронизанная звездною разлукой?

И воробей на фонаре,

И набережная с закатами,

И размышленья о добре,

О смерти, о любви, о фатуме,

Вся жизнь с вопросами проклятыми,

Всё, всё поместится в тире,

Поставленное между датами…

Как ночь эта памятна

Тревожным гудком,

Походкою мамонта,

Лунным клыком!

Мой город испуганный,

Мой каменный друг,

Мой город обугленный

Толпился вокруг…

Он всеми заставами

Шел на вокзал,

Он домом оставленным

На рельсы сползал.

Он грозно ощеривал

В небе столбы,

Он каждое дерево

Рвал на дыбы!

Мне путь загораживал

Каменный вал.

Город мой заживо

Меня отпевал.

Смерть? Погибель? Конец? Неправда!

Кто упал? Обессилел кто?

Знаю я: не сегодня, так завтра,

А не завтра, так через сто,

Через двести лет, через триста –

(В смерти верить не перестаю!)

На земле моей будет чисто,

Бог умоет землю мою.

Напротив, на стене, мои соседи

Висят в тяжелых рамах под стеклом.

Вот женщина задумчивая, в пледе,

А вот студент за письменным столом.

Поодаль две скучающих девицы

Бессмысленно в стекло уткнулись лбом.

И через год мой каменный альбом

Открою я на этой же странице.

Здесь дом стоял. И тополь был. Ни дома,

Ни тополя. Но вдруг над головой

Я ощутил присутствие объема,

Что комнатою звался угловой.

В пустом пространстве делая отметки,

Я мысленно ее воссоздаю:

Здесь дом стоял, и тополь был, и ветки

Протягивались в комнату мою.

Вот там, вверху, скрипела половица

И лампа вбок была наклонена,

И вот сейчас выпархивает птица

Сквозь пустоту тогдашнего окна.

Прошли года, но мир пространства крепок,

И у пространства память так свежа,

Как будто там, вверху, воздушный слепок

Пропавшего навеки этажа.

Здесь новый дом построят непременно,

И, может быть, посадят тополь тут,

Но заново отстроенные стены

С моими стенами не совпадут.

Ничто не знает в мире постоянства,

У времени обрублены концы,

Есть только ширь бессмертного пространства,

Где мы и камни — смертные жильцы.

Снова дождь затеял стирку

Крыш, деревьев, кирпичей.

Дни ложатся под копирку

Антрацитовых ночей.

А во сне — в ночном походе, —

На путях каких — Бог весть,

День наш в сонном переводе

Мы пытаемся прочесть.

Ночью каменноугольной,

Ночью грузной и большой,

Пробираясь, точно штольней,

Нашей узкою душой.

Там в скитаньях непрестанных

На мгновенье зажжены

На мятущихся экранах

Зашифрованные сны.

Все удачи, все печали,

Всё, что было позади,

Всё, что за день настучали

Ундервуды и дожди.

Но рассвет, войдя в квартиру,

Выхватит издалека,

Возвратит дневному миру,

Сны срывая по пунктиру

Телефонного звонка.

Комары толклись у водоема,

Где-то птица крикнула в листве,

И закат прошел, как Монтигомо,

Перья пронося на голове.

Уходя по золотым канавкам,

С темнотой еще ведя войну,

Запустил он в небо томагавком

Мстительно блеснувшую луну.

И когда, стеной ночною заперт,

Он замел последние следы,

Вместе с ним ушли на Дальний Запад

Краснокожей осени сады.

Мне не знакома горечь ностальгии.

Мне нравится чужая сторона.

Из всей — давно оставленной — России

Мне не хватает русского окна.

Оно мне вспоминается доныне,

Когда в душе становится темно —

Окно с большим крестом посередине,

Вечернее горящее окно.

* * *

Отпускаю в дорогу, с Богом!

Отдаю тебя всем дорогам,

Всем обманывающим и сулящим,

По которым мы жизни тащим.

Отдаю и реке, и саду,

И скамье, где с тобой не сяду,

И кусту отдаю, и оврагу,

И траве, где с тобой не лягу,

И предутреннему перрону,

Где, прощаясь, тебя не трону.

Отдаю всем заливам синим,

Где мы в воду камней не кинем,

Всем перилам и всем оградам,

Где с тобой не застынем рядом.

Отпускаю в дорогу с Богом!

Отдаю тебя всем дорогам,

Всем тревожным привалам нашим,

На которых свистим и пляшем,

На которых поем и плачем…

Всем удачам и неудачам.

Отдаю тебя на поруки

Ветру, счастью, дождю, разлуке —

Тем, что будут с тобой повсюду

Там, где я никогда не буду.

Отдаю тебя службам жадным,

Лифтам, лестницам и парадным,

Коридорам и кабинетам,

Разговорам, кивкам, газетам.

Папкам, подписям и печатям.

Так мы порознь жизнь растратим

За казенным и за поденным

Сумасшествием телефонным.

За столами и за дверями

С именами и номерами…

Отдаю тебя всем соблазнам,

Встречам легким, веселым, праздным,

И печальным горячим встречам

В час, когда защититься нечем.