Это путаница в искусстве, которое является фактором, содействующим подлинным изменениям восприятия и искусства, как механизма для фальсифицирования сознания, если оно поверхностно. Мир виртуальной реальности легко создается и жадно воспринимается — потому что он «хорошо приспосабливается». Алтарные росписи вместо сложного, тяжелого выбора.

Художник лишь представляет мир в отредактированном, стилизованном виде, столь же ненадежном, как любой другой посредник. В самом деле, причина, по которой одни художники становятся знаменитыми, а другие — нет, состоит в том, как они технически выражают свое видение, а кроме того — как они его корректируют. Если бы Леонардо решил представить себе Христа на унитазе, а не на Тайной вечере, возможно, его картину не стали бы копировать в Голливуде. Леонардо отредактировал, выделил и сконцентрировал свое представление об этом историческом или мифологическом событии так, чтобы оно соответствовало общественным чаяниям того времени. Насколько оно реально? Но к Христу и туалетам мы еще вернемся.

Наряду с не менее знаменитыми Фрэнсисом Бэконом и Люцианом Фрейдом, Хокни по-прежнему один из моих любимых богатых, значительных ныне живых британских художников [Бэкон — уже ныне покойный — прим. редактора], и не столько из-за того, что он рисует, сколько из-за того, что он говорит, мне нравится история про то, как он, провалившись на экзаменах в колледже, решил нарисовать диплом и сам себе его вручил, поскольку понял, что это лишь несколько ограниченных доводов, что он может видеть вещи так, как не могут его наставники. Мне нравится то, что он стал одним из создателей культа «Художник-как-Поп-звезда», доказав, что искусство может быть доступно (даже в ситуации, когда некоторые художники стремятся к славе поп-звезд). И мне нравятся его энтузиазм и его идеи. Ему, в конце концов, принадлежит наиболее простое, мудрое и точное высказывание из уст художника в конце восьмидесятых. Что-то вроде:

«В НАУКЕ СЕЙЧАС ПРОИСХОДИТ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ ИНТЕРЕСНОГО, ЧЕМ В ИСКУССТВЕ».

фото: Стивен Хокинг

Разумеется, он прав. Благодаря работам Фритьофа Капры, Нильса Бора, Алана Стоктона, Карла Сагана, Фреда Хойла, Стивена Хокинга и многих других, за последние десятилетия наука стала ближе к религии и искусству, нежели к ньютонианской механике и картезианскому дуализму. Немногие в светской религии мира искусства (за исключением Хокни и людей, вроде Тони Картера) понимают это, но теории и интерпретации, окружающие такие вещи, как Квантовая Физика, Черные Дыры, Время, Теория Хаоса и так далее, гораздо более значимы, креативны и вдохновляющи, чем то, что исходит от так называемых «творческих» людей, когда-либо живших на планете. Чем большее число художников, учителей, теологов и философов поймет этот факт и скажет об этом честно, как это сделал мистер Хокни, тем лучше станет жить в этом мире. Потому что мир не должен быть таким пустым и печальным, каким он кажется, потому что Правда не должна оставаться в вечной мерзлоте, диктуемой священниками, политиками, художниками или даже учеными. В субъективно воспринимаемой вселенной постоянно изменяющейся правды, которую предлагает современная научная мысль, больше предположений, гораздо больше мечтаний и версий реальности может быть принято, предоставлено и допустимо. В самом деле, одна из общественных функций науки, как мне, заключается в том, чтобы иллюстрировать идею доказуемым способом, что ни одна теория не является неприкосновенной. Как мог бы спеть Спок со своей вулканической лирой: «Есть место для нас…».

Отъезжая от Оперного театра, ты замечаешь колышущийся на ветру плакат с рекламой киноверсии пошлого помпезного мюзикла Ричарда О'Брайена «Шоу ужасов Рокки», в котором инопланетяне прилетают на Землю, чтобы захватить ее, но соблазнив их физическими удовольствиями и извратив их цели, Земля в итоге захватывает их, оставляя уцелевших людей сожалеть о гуманном порыве пришельцев и человеческой пустоте. Мы остаемся «ползти по планете / существа, которых называют людьми / Затерянные во Времени / Затерянные в пространстве… и поисках смысла». Портрет племени одержимых собой, сбитых с толку, странных животных, мельтешащих на крошечной планете, убивающих время, воспринимая себя слишком серьезно. Уничтожающих секс, искусство, любовь и жизнь. Хотя провинциальное Американское Добро торжествует над Инопланетным Злом, даже в таком предположительно пустом развлечении, как «Шоу ужасов», мир представлен как опасное место, — мужчины и женщины нарушают обеты, ведут себя аморально, борющиеся с чувством вины, податливые приспос>бленцы, предавшие догматы веры в добро, знание и перемены. Предложение из космоса отвергнуто, персонажи остались одинокими, изолированными, без руководства. Им осталось только жениться, рожать детей, и жить и умирать в «настоящей» Америке.

Как в реальной жизни, Космос — последний рубеж, рассматривается как новый вызов. Реальная жизнь в узком обыденном мире кажется мелкой и пустой. Как и лучшее в искусстве, вызов космоса — личное человеческое восприятие.

Фото: «Шоу ужасов Рокки»

Когда, как капитан Кирк или Брэд и Дженет, ты на минуту задумываешься о космосе, ты бросаешь вызов своему восприятию. И, возможно, ты поймешь, что являешься неотъемлемой частью гигантской неторопливой машины, или, может быть, ты — Бог, или Сын Сэма. Как бы то ни было, через понимание или придумывание своей роли, ты меняешь свое восприятие. Искусство поддерживает тебя в этом, искусство может быть полезным в качестве оценки вашего восприятия и личностного стимулирования, можете ли вы спасти мир. Свой мир. В связи с приведенной выше цитатой, не удивительно, что Хокни наполняет свое искусство очевидными ссылками на Пространство и Время, посредством всплесков на воде. Текучая, изменчивая, завораживающая. Вода. Лишь изменив восприятие, ты сможешь спасти мир…

Со всеми Его восковыми фигурами, четвертаками и десятицентовиками, Христианство, практикуемое церквями и почитаемое в музеях больше не способно сделать это для тебя. Христианство, как практика, со времен Святого Петра никогда не имело намерений делать это для тебя. Когда люди молятся Христу, который покинул их, или бросают монеты, целуют ноги или ведут священные войны, несомненно, они, как Шекспировские надоедалы, все слишком усложняют и воспринимают слишком буквально. Главный завет Христа, величайшего мага, — терпимость. Этот пророк говорил не о деньгах и кровавых побоищах, он призывал к изменению восприятия. Но то, к чему мы пришли, не его вопрос дело — его задача — что мы нашли в его образе, его словах, его кресте, используемом как оружие против наших вопросов, против изменений в нашем восприятии. Полностью искаженный, нечестивый образ, который используют против знаний, против перемен, против эволюции самой жизни, которую, как верит христианство, он создал. Некоторые люди верят, что достаточно просто одного лишь образа Христа, чтобы изменить человеческое восприятие. (Переменчивое, текучее, сонное, искаженное культурой, сквозь Время, во время. Он здесь, подает звуки из космоса. Он ушел, кровоточа, и глава оркестра, c сигарой «Craven A» в зубах, я знаю, склоняется, проверить убытки. Он перемещается самым таинственным способом, он желает знать, как играть. Смех. Аплодисменты. Ох-хо-хо. Большой кровоточащий нос. Истекающий кровью). Но, как и в организованной религии, утратившей свою цель, многое в искусстве, что могло бы быть использовано для изменения восприятия и, возможно, стимуляции эволюции, сконцентрировано на стиле, а не на содержании.

Здесь, в Калифорнии, мы финансируем активизировавшихся приверженцев евреев и арабов. Мнимые сторонники слов Папы, которые дает деньги на романтизированную борьбу ИРА и «защитникам жизни», сбрасывающим с лестницы беременную женщину, в знак протеста против абортов. Неонацисты и, еще более непопулярные здесь, социалисты. Как будничная, зыбкая реальность Калифорнии, реальный мир — непростое место и в таком сложном мире невозможно уничтожить конфликты и насилие, рабство и голод. У всех свои причины делать, думать и верить в то, что они хотят. У Чарльза Мэнсона были свои причины, у Ирода, Гитлера, Наполеона, Тоски, Иуды, ИРА и клингонов.