Христос плывет в Моче, редкий гений в искусстве («Христос святого Иоанна на кресте» Дали не может быть перевернут и плыть заслуженно, в Пространстве). Нет закрытия. Конструкция/Деконструкция/Реконструкция. Мягкий, тающий, твердый. Искусство, принесенное в жертву Богу Маммоне, жертвенный Агнец Божий, медийные козлы отпущения Хиндли и Мэнсон. Пуленепробиваемые лица, маски, слова позади мысли. (Позвольте мне уйти, мне плохо).

Слова проваливаются в пространство, слетают со страниц. Звезды падают, как листья. Кровь сочится из мертвого древа? Стрелы Святого Себастьяна или Христа, звезда садо-мазо порно на кресте. Духовный крест? Обломок кораблекрушения, прибитый к берегу временем? Мертвое древо. Дерек Джармен, канонизированный как Святой Дерек перед смертью мужским орденом Монахинь, Сестер Бесконечного Милосердия. Брайан Джонс, Божественная звезда Джена, умерший за твои грехи. Голливудские звезды, Уорхоловские суперзвезды, медийные Мегазвезды. Или, переключаясь снова на берроузовские теории нарезки, Будущее сочится сквозь трещины. Через пятьдесят лет станет возможным сконструировать телевизуальную машину, работающую на отрезках, истории, монтаже и аудиовизуальной технике, скопированной с «Живого Сознания» Грея Уолтерса и технике Вспышек, изложенной математиком Йеном Соммервилем и Машины Мечты, чтобы предоставить тебе точную копию «Ночных новостей» или Си-Эн-Эн или «Новостей в десять» на неделю вперед. Новости следующей недели уже сейчас. Где же тогда Время? Кто-нибудь? Какие-нибудь получатели? Я вас сильно загрузил? Я знаю, что схожу с ума, «балансируя на краю своего безумия»(хотя быть «в своем уме» означает лишь то, что у тебя та же форма помешательства, что и у всех остальных). 䐝е существует Или/Или? Это Судьба? И не существуют Потому что? Десять Заповедей. Миллиарды альтернатив. Вот реальность, купи сво䐹 собственный уровень. Вырой свою нору.

В начале было Слово, и слово было Бог. Эдем? Пария/Кали/Шива? Хозяин возвращается. Распространять слово. Сотри Слово и Бог снов䐰 существует, слово возвращается. Бог Контроля снова существует. Да. Эволюция/Экзистенция. Свет Мира. Преломить свет сквозь призму (пирамиду?). Е-мейл, Е-Время, Е-Метр, Е-23, Сверх-земной, Свервремя. Время.

С моего промокшего от пота ложа, возможно, вскоре смертного ложа, я в самом деле теперь вижу мир в дадаистских выражениях. Мир, в котором все взаимосвязано. Назначение вируса, теперь я знаю, смутить мозг, воздействуя как наркотик, открыть двери восприятия. Я вижу мир как калейдоскоп или гигантские «отрезки». Когда я сплю, мне снится смерть. Телевизионная картинка разрезается по диагонали, половина — цветная и движушаяся, вторая — темная, бездонная, неподвижная яма. Навсегда. Истинное воздействие страха невозможно выразить. ВИЧ готовит мозг к смерти. Это полезно, но приятным это не назовешь. Сегодня я перестал принимать все лекарства. Медицина создала настоящую Фабрику Смерти, такую же реальную, как Белзен.

Побочные эффекты пропадают, плоть исчезает, волосу выпадают, кости и зубы крошатся в пыль. Глаза подчас с трудом видят, голова болит от мыслей и лекарств, а вирус атакует мой мозг, даже мой генетический код. Мои болевые синапсы сотрясаются, точно сквозь тело пропускают электрошок, тело зудит как сумасшедшее, кожа осыпается темными сухими чешуйками, теперь я практически прикован к инвалидному креслу. Но сегодня я отбросил свои костыли, спустил в унитаз лекарства. AZT убивает тебя, всякий день, когда я принимал его, я чувствовал себя больным. Септрин, от которого появляется сыпь и пятнадцать таблеток антибиотиков, которые я принимаю каждый день (и которые, должен признаться, однажды спасли мне жизнь), от которых развивается стоматит. Я отверг лекарственную культуру, цикл зависимости, цикл зуда/чесотки. Я смотрю и теперь я вижу мир сквозь разбитое стекло, он проходит мимо меня. Но сегодня я присоединился, неким образом, к вселенной жизни. Может быть, однажды я снова смогу заниматься сексом. Надо заставить жизнь вернуться в мое тело. Дыши глубоко, всасывай воздух.

Буду ли я жить? Разумеется, нет, я умру, как и ты, тупой кретин. Я увижу вас всех в Аду, которого заслуживают каждый мужчина и каждая женщина, имеющие хоть какие-то мысли в голове.

Или мы все превратимся в плазму, свет, энергию или мысль? Может быть Добрый Боженька зажжет для меня свет? Время растягивается. Время описывает петлю. Другая девушка, другая планета.

Устойчивым образом этого завершающегося Века может стать Британский Член Парламента, привязанный к круглому кухонном столу. На нем туфли на шпильках, чулки и подвязки, на волосатой груди — черный бюстгальтер с прорезями. Он душит себя полотенцем, достигая оргазма в момент смерти, семя выплескивается пол — мандрагора. Пожиная свои награды за отвращение к себе и вознаграждение за грехи, которые он осознает. В рот вбит апельсин — плод Человеческой терпимости, экстаз Похоти. Познание с Древа Жизни. Шива конца нашего невероятного, печального, века.

Время и жизнь замкнуты в круг.

Остерегайся будущего. Остерегайся Виртуальной Реальности. Предлагает ли оно диснеевские каникулы или Ад Иеронима Босха на дому? Сад земных наслаждений или гигантский Микки-Маус, навсегда оставивший след своего ботинка в Американской Реальности?

Рассвет поднимается над зубчатыми стенами замка Сент-Анджело в Риме, в утреннем безмоловии раздается выстрел. Казненный бунтарь Каварадосси падает замертво. Его возлюбленная, прекрасная Тоска, кричит от боли и гнева и бросается вниз с парапета. Возможно в мечту.

Не верьте мне. Не слушайте, что вам говорят. Лелейте свои вопросы, но не ответы. Проверяйте и перепроверяйте.

ET IN ARCADIA EGO.

Саймон был незаурядным молодым человеком, ставшим одним из ведущих комментаторов эпохи, сделавшим вклад в художественную, творческую субкультуру двух последних десятилетий. В первую очередь писатель, он сосредоточил свою работу на журнале, созданном им в 1979 году и получившем название «Rapid Eye».

Младший из трех сыновей, Дуайр родился в Салибери, в Родезии, в 1959 году, но через год его семья переехала в Англию и, поколесив по стране, осела в Плимуте, где Дуайр, довольно неохотно, посещал местные школы. Он оставил общеобразовательную школу Тэвисток вскоре после своего шестнадцатилетия.

Это было время панка, повернувшее многие головы от традиционного в сторону изучения альтернативного и невероятного. Именно в этой области развивающейся культурной экспансии Дуайр сосредоточил свою энергию. Его понимание возможностей, пробудившихся благодаря отрицанию иерархического, формального общества уже созрело, равно как и его готовность принять искусство и проявление неповиновения.

В 1978 году он переехал в Лондон и начал, в традициях панковских писателей, выпускать свой собственный фэнзин, «Rapid Eye». В первом же номере, который появился на улицах в 1979 году, была сенсационная статья об анархистской группе «Crass», которую вскоре перепечатала музыкальная газета «Sounds».

Дуайр очень быстро стал сотрудником «Sounds», интервьюируя знаменитостей, восходящих звезд и — как это неизбежно в индустрии, которая столь ненасытно пропагандирует и ниспровергает — знаменитостей на час и так и не ставших знаменитостями. Этот эклектичный коктейль укрепил веру Дуайра, что статус менее всего имеет значение и, что человеческий уровень, творческая чистота целостность прежде всего выделяет подлинного художника.