ДЖОРДЖ: Мы против такого предубеждения. Мы много смотрим телевизор, когда жена берет еду и кладет ему под нос… потому что иной путь запрещен. Мужчина в комедиях жалкое создание. Но эта точка зрения уже не столь популярна. Феминистки никогда не выиграют спор, потому что мы нравимся людям, мы работаем во имя новой правды, открываем двери, ищем новые пути бытия… И я уверен, что мы уже немало сделали.
Г&Д: Мы изобрели и неустанно развиваем наш собственный визуальный язык. Мы стремимся к наиболее общедоступной современной форме, с помощью которой можно создать наиболее современные образы нашего времени. Художественный материал подчиняется целям и задачам картины. Мы создаем картины, чтобы изменить людей, а не поздравить их с тем, какие они есть.
ГИЛБЕРТ: Мы считаем, что выставлять изображения обнаженных в музеях необходимо, писать грязные слова в музеях… в Америке они хотели их убрать, даже в Нью-Йорке.
RE: У вас были проблемы с цензурой?
ГИЛБЕРТ: О да.
ДЖОРДЖ: Наш фильм «В джунглях» запрещен на телевидении. Его предлагали каждый год в течение четырнадцати лет Би-Би-Си 2, Каналу 4. Они показывают фильмы об искусства, но не хотят показывать нас. Один продюсер заявил, что он готов костьми лечь, но не допустить показа фильма Гилберта и Джорджа в своей программе. Теперь «Саут-Бэнк Шоу» сопровождается джазовыми музыкантами и альтернативными комиками, точно это — искусство.
У Г&Д есть причины для такой паранойи, хотя они получили Премию Тернера в 1986 году и приняли ее, чтобы «досадить людям». Ими восхищаются (и их копируют) рок-звезды, такие как Дэйв Стюарт и Дэвид Боуи, их приглашал на обед в свой дом в Салисбери бывший премьер Эдвард Хит. Их работы выставлялись в музее Гугенхейма, в Тейт и во всех крупнейших городах мира.
RE: А картины?
ДЖОРДЖ: Мы всегда старались действовать осторожно. Мы полагаем, что знаем до какого предела можно дойти в любом городе, мы доходим до него и уходим. Нам не нравится идея конфронтации. Мы не считаем продуктивной идею подойти к кому-нибудь и сказать: «Ты с этим согласен, верно? А если не согласен, значит, ты тупой урод». Лучше подрывать устои и удирать. Люди смотрят на «В дерьме», они могут сказать, что мы не должны ее выставлять, но слишком поздно, они уже высказали свое мнение о картине.
ГИЛБЕРТ: Все эти художественные критики любят обвинять нас в использовании грязных слов, но им самим нравится везде писать их, «Пидорский», «Пошел ты…».
ДЖОРДЖ: «Эти мерзкие художники рисуют эти картины…!»
ГИЛБЕРТ: И так все время.
ДЖОРДЖ: Смешно, эти слова могут быть напечатаны в газете, но запрещены в другом месте. Проникновение. Чтобы выступать против, они должны проникнуться этим, стать его частью.
ГИЛБЕРТ: Это очень интересно, потому что у нас есть молодой приятель-поляк, который пытается написать книгу о нас, он внимательно изучил отзывы прессы о выставке. Успех был огромный, поэтому критикам пришлось притихнуть. Поэтому вместо этого они стали говорить о «Воплощении мечты Геббельса»…
ИСКУССТВО
Искусство Гилберта и Джорджа нелегко воспринимать ни глазами, ни мозгами. Эти образы раздражают и смущают Артистический Мир, цепляющийся за объяснения.
RE: Мне кажется, люди испытывают беспокойство, глядя на ваши картины, потому что они откровенны.
ДЖОРДЖ: Люди не привыкли к такому в искусстве, вот в чем проблема.
ГИЛБЕРТ: Сейчас не о чем говорить в искусстве. Абстрактные полотна ни о чем не говорят. Ни о чем.
ДЖОРДЖ: Они просто существуют… Я помню, как впервые приехав в Лондон, когда мне было двадцать, я пошел в Тейт. Там проходила групповая экскурсия, они рассматривали одну из балетных картин Дега, и этот шикарный парень спросил их, что они видят, а эти бедолаги ответили «балерину». А он с высокомерной улыбкой сказал: «Нет, на самом деле вы смотрите на то, что между ног». Господи! Полная чушь. Невероятное… полное дерьмо.
RE: Художественный мир исчерпался до самой задницы. Интерпретации становятся все более нелепыми, поскольку люди пытаются оправдать себя.
ДЖОРДЖ: Очень интересно, что те же самые люди, что считают себя гуманистами, становятся совершенно бесчеловечными, когда дело доходит до изобразительного искусства. Они предпочитают покровительствовать декадентской скуке. Ужасное лицемерие.
RE: Проблема в том, что вы выбрали окружение, в котором доминируют богачи и академики.
ГИЛБЕРТ: Проблема в том, что искусство держится на богачах… то, что тебе будет дозволено делать, зависит от денег богатых людей. Если мы будем делать слишком экстремальные вещи, они не захотят их покупать, и у нас не будет денег выпускать книги. Это трудно.
ДЖОРДЖ: Мне кажется, мы становимся все более и более известными. Многие люди любят смотреть на наши картины по каким-то своим собственным причинам, тогда как то, что мы называем декадентским искусством вызывает одобрение только в том случае, если находит поддержку у профессионалов, которые сами не понимают, что это такое. Ведро с водой в углу галереи, ты не знаешь, хорошо это или нет, но если ты знаешь, что ведущие музеи мира назвали это искусством, ты с этим соглашаешься. Но, несмотря на это, мы считаем, что люди принимают наши картины, потому что они обращаются напрямую к личности.
Картины Г&Д пробуждают к жизни, потому что они взывают к главным вопросам реальной жизни — Страх, Надежда, Секс, Смерть, Разум, Душа. Каждая картина дарует зрителю застывший миг одного из этих «пунктов». Они говорят напрямую со зрителем, которого не нужно обучать, что следует искать в искусстве.
RE: Очень часто ваши картины кажутся мне тревожными.
ДЖОРДЖ: Я уверен, они такие и есть.
RE: Почему, как вы считаете, я их так воспринимаю?
ГИЛБЕРТ: Потому что нам всегда нравилось использовать табуированные темы. Сперва мы решили, что мы сами — искусство и рупор, так мы начали проект Живые Скульптуры. Мы говорим через изображения, открытки, рисунки. Тема… мы решили, что будем просто продолжать использовать человека, не только нас самих, но и других мужчин в наших работах. Это и стало нашей главной темой.
RE: Вы считаете, ваши картины можно прочесть, как некое повествование?
ГИЛБЕРТ: Да, если людям этого хочется. Но это непросто. Мы не стремимся превратить наши картины в рассказы.
ДЖОРДЖ: Мы знаем это по многим отзывам.
ГИЛБЕРТ: Я могу согласиться с тем, что некоторые картины более повествовательны, другие менее, все они основываются на внутренних глубинных чувствах, эмоциях.
RE: Этими эмоциями и своими картинами вы хотите достучаться до как можно большего числа людей?
ДЖОРДЖ: Да, именно ИСКУССТВОМ. Это очень важно. Мы не верим в непонятное искусство, преподносящееся широкой публике. Сначала они должны понять, что это искусство.
Вот почему они отказались от рекламных роликов на телевидении и от предложения оформлять рекламные щиты для Лондона.
ДЖОРДЖ: Вот почему нам нравится объяснять им, что пойти в галерею посмотреть на произведения искусства это очень эмоциональный акт, мы обращаемся напрямую к зрителю. Неважно, кто он, с ним нужно разговаривать.
RE: Для вас важно, чтобы зритель понимал ваши изначальные замыслы?
ДЖОРДЖ: Мы не знаем. Мы стараемся вкладывать что-то новое в картину. Мы не отправляемся в студию с головой, переполненной идеями по поводу того, как мы это будем делать, потому что мы делаем то, что делали раньше, мы используем новые образы в каждом проекте. Стараемся быть абсолютно честными… ошеломляющими… пытаемся вытащить что-то правдивое из самих себя.
ГИЛБЕРТ: Если это правдиво, то оно становится правдивым и для зрителя. Они видят самих себя, они ищут себя. Зритель не идет смотреть на Г&Д, он идет смотреть на то, что искусство делает с ним.
ДЖОРДЖ: Мы всегда говорим, что если мы возьмем наш каталог и покажем его первому встречному на улице, и ему это покажется интересным, значит все хорошо, потому что, посмотрев на любой другой каталог, он не поймет, что это вообще за дребедень. Им просто объяснили, что это художественная выставка.
