Любой, побывавший в тюрьме, скажет вам, что британские тюрьмы зачастую весьма опасные, устаревшие и переполненные (согласно официальным отчетам у нас заключенных на 9 000 больше, чем место в тюрьмах). Жестокость надзирателей по отношению к заключенным и жестокость в отношениях между заключенными — обычное явление. Если ты оказался внутри, не жди справедливости.
В судебном прецеденте бывший заключенный подал иск против Министерства внутренних дел на возмещение ущерба за оскорбления, побои и введение ему лекарственных средств против его воли. (Необычно, что заключенный так же продолжал протестовать, настаивая на том, что он невиновен в преступлении, за которое его осудили, и после того, как его выпустили. Если человек пытается протестовать, сидя в тюрьме, ему вряд ли удастся что-то доказать). В этом деле Министерство внутренних дел отрицало, что заключенного принуждали принимать лекарства, как и факт избиения, заявив, что он сам согласился принимать лекарства. Тем не менее, человек заявил, что пять тюремных работников вошли в его камеру, уложили его на пол, стянули с него штаны, воткнули шприц ему в ягодицу и ввели препарат «Stelesine». Он утверждал, что такие принудительные инъекции производились неоднократно. Судья, тем не менее, принял свидетельские показания тюремных служащих, заявивших, что они «понятия не имели, что согласия на инъекции не получено», и дело было закрыто. Бывший заключенный подал апелляцию, но дело было прекращено.
Правовед сэр Джон Доналдсон сказал, что по закону заключенный имеет право не давать согласие на лечение ни при каких условиях. Лорд Эйвербери заявил, что даже если заключенный соглашается на лечение, зачастую это вызвано тем, что отказ будет расценен как отказ сотрудничать с тюремным руководством, и повлечет за собой увеличение срока заключения.
Практика принудительного введения лекарств заключенным — распространенное явление. В 1984 году Министерство внутренних дел признало, что в 1983 году заключенным было введено 8 220 доз психотропных веществ. Эти, вызывающие изменения сознания вещества, мы должны подчеркнуть, вводятся людям, находящимся не в психиатрических лечебницах, а заключенным в обычных тюрьмах. Данные по оральному введению лекарственных препаратов не доступны.
Хотя этот конкретный прецедент, возможно, имел, а возможно и не имел место быть, подобные обвинения в принудительном лечении и других формах жесткого обращения на деле весьма не редки. Как было сказано в Парламенте — «заявления бывших заключенных последовательны и логичны, поэтому их жалобы выглядят убедительно».
Подобные обвинения практически невозможно доказать. Даже в тех случаях, когда заключенные умирают, судебные власти, по-видимому, не в состоянии разобраться с многочисленными делами, возбужденными против полицейских или тюремных служащих, и до сих пор никто не оказался за решеткой за жесткое обращение с заключенными, не говоря уже об убийстве. Как правило, если кто-то страдает от жестокого обращения или умирает в тюрьме, ходатайства озабоченного общества внимательно изучаются, проводится дознание… и ничего не происходит.
Давайте рассмотрим это на примере одной из тюрем Англии и Уэльса — Уондсвортской тюрьмы в Южном Лондоне.
В Уондсворте Терри Смердон был найден в камере мертвым, с синяками на теле. Дознание закончилось ничем.
Йен Метвен — еще один заключенный, нашедший свой конец в Уондсворте. Следствие вынесло вердикт — «смерть по неосторожности».
Ленни Тернер утверждает, что в Уондсворте его избивали и не давали пищи и воды в течение пяти дней.
Джимми Андерсон, который зашел так далеко, что даже обратился в суд с просьбой начать судебное разбирательство против некоторых сотрудников Уондсворта, заявил в суде, что тюремные служащие угрожали ему смертью, если он не признает свою вину. Он обратился в Верховный суд с просьбой возбудить дело, чтобы привлечь к ответственности тюремных служащих, избивавших его, но Лорд главный судья Тэскер Уилльямс, настроенный против него, запретил ему подавать в суд, на том основании, что это «адекватная защита против нападок на тюремную систему». Никто из тюремных служащих под суд не попал.
Хотя поступают тысячи подобных жалоб на незаконные действия тюремных служащих, многочисленные узаконенные наказания остаются незамеченными. Тюремные служащие могут подвергать заключенных разнообразным суровым наказаниям и ограничениям. Согласно Правилу 43, заключенные могут быть изолированы и помещены в одиночную камеру, они могут быть связаны печально известным Поясом (разновидность стягивающего смирительного кожаного жилета) или посажены в карцер (так же известный как «Узкая клетка»).
Обыск на теле — привычное явление. В 1982 году некоторые тюрьмы ввели в обиход обыск женщин-заключенных. В одной тюрьме 97 заключенных были подвергнуты обыску 772 раза в течение четырех месяцев — по восемь обысков на одного заключенного. Согласно имеющимся данным, в июне 1983 года, одна женщина подвергалась обыску 28 раз. И это продолжается и поныне и считается вполне законной практикой.
Вопреки распространенному мнению, большинство преступников, отправленных в тюрьмы, осуждены не за преступления против человека, а против собственности человека — преступления, в которых не было жертв. Из всех преступлений, совершенных в Англии и Уэльсе в 1986 году, 96 % — преступления против собственности. Несмотря на заголовки и пропаганду, ведущуюся Министерством внутренних дел и Полицией, подавляющее большинство людей, оказавшихся в тюрьме — не жестоки и не сексуально озабочены и не представляют физической опасности для остальных членов общества. Они, скорее всего, угнали машину, уклонились от уплаты налогов, продавали порнографическое видео или употребляли марихуану, а не насиловали и убивали. Но в обществе, одержимом материализмом, цензурой и запретами, они оказались в тюремной системе, которая не делает различий между злодеями и неудачниками. Хотя содержание в некоторых тюрьмах лучше, чем в других, если вы в этой стране попадете в тюрьму, даже за преступление, в котором не было потерпевшего, вас вполне могут накачивать лекарствами, обыскивать, сажать в карцер и — если только удастся убедить отдельных членов Палаты Лордов — избивать охранники и другие заключенные, так же не исключено, что, если у вас возникнут психические или физические проблемы со здоровьем, то вы не получите медицинской помощи, на которую могут рассчитывать заключенные во всем цивилизованном мире.
Рассмотрим пример Алана Щелбински. Когда он попал в тюрьму с очень уместным названием «Стренджуэйз», он страдал от припадков. Вместо того чтобы его госпитализировать, Алана поместили в камеру с голыми кирпичными стенами, бетонным полом и без мебели, за исключением голого матраса, брошенного прямо на пол. Его раздели догола и оставили одного в камере на несколько дней. Большую часть времени он пролежал на полу камеры, последние дни в собственных экскрементах. Когда случился припадок, он бился о стены камеры. Ссадины и ушибы не были обработаны. Несмотря на его ужасное состояние, руководство тюрьмы не дало его родителям увидеться с ним, хотя им было известно, что его мать знает, как нужно действовать во время приступов. Алан умер через неделю, после того как попал в тюрьму. На дознании, в ходе которого открылись детали его смерти, описанные здесь, тюремные власти продолжали утверждать, что камера была «подходящим местом» для Алана.
Хотя наши тюрьмы и центры содержания правонарушителей безнадежно переполнены, есть средство, которое позволит решить эту проблему без больших затрат средств налогоплательщиков. Это декриминализация ряда правонарушений, таких, как хранение некоторых видов наркотиков, распоряжение судьям приговаривать людей к меньшим срокам за незначительные преступления, и, вместо того, чтобы наказывать правонарушителей, отправляя их в тюрьму, приговаривать их к общественным работам и выплате компенсаций владельцам собственности, которую они украли или испортили. Несмотря на здравый смысл этих предложений, выдвинутых в ряде отчетов, суды, по-видимому, не желают меняться, поскольку с каждым годом количество заключенных растет и пенитенциарная система не справляется с нагрузкой. Другое, альтернативное решение проблемы переполненности тюрем — позволить заключенным умирать, особенно, если они такие беспокойные, как Щелбински. Алан отнюдь не уникален. Каждые два дня кто-нибудь умирает в тюремной камере.
