Его монстр — «публика» — способна каким-то странным и извращенным образом написать за него сценарий его жизни. Трагедии Дина/Монро/Ортона/Вишеса и прочие привлекательны для публики, их короткие жизни, их смерть соответствуют богемному сценарию и помогают критикам и фанам избежать скуки. Это силы, которым требуется конвейерная лента мертвых художников и поп-звезд для эмоциональной поддержки. Художники, перекраивающие свою жизнь ради публики (публики, которая по большей части заперта в мире скучной работы, скучных домов и скучных браков), и выпускающие поток продаваемых сувениров — записей и печатных изданий, обеспечивающих культурное бессмертие.

То, что Дереку не повезло, и он заразился потенциально смертельным вирусом, который в главном ограничивает людей, ведущих бурную сексуальную жизнь или принимающих тяжелые наркотики, без сомнения, существенно увеличил интерес к самому человеку и его искусству. Для Дерека, тем не менее, как и для тысяч других, оказавшихся в его положении, это время неуверенности, страха, гнева, печали. Каждый день.

Это и в самом деле странное зеркало. Вспомните о последних четырех годах жизни Караваджо, жизни в страхе перед властями Рима. Караваджо, тем не менее, несмотря на все свои антисоциальные действия, был любим Истеблишментом. В отличие от Джармена. Художественный Мир не слишком-то интересуется Дереком, потому что, по словам члена Королевской 䐐кадемии Нормана Розенталя — «они относятся с симпатией лишь к т䐵м, кто упорно трудится» Ю Джармен выглядит расст䑀оенным.

«Но я считаю, что я упорно тружусь, ты же знаешь, я выставляю свои картины, я создаю декорации для опер и балетов, я на䐿исал не䑁колько книг, я снял множество фильмов, я думаю, что что䐱ы это делать, нужно быть достаточно упорным человеком. Хотя, я уверен, что есть куда более упорные люди, чем я, Фрэнсис Бэкон, например. [Джармен собирается сегодня посетить выставку Бэкона в Тейт]. Фильмы, тем не менее, включают в себя все. Живопись, музыку, дизайн, литературу, съемки. Они все это используют. Оставаться лишь художником в наши дни, все равно, что оставаться за цветным стеклом. Съемка фильма — подлинная форма искусства двадцатого века. Быть кинорежиссером чудесно. Это потрясающее эзотерическое занятие для таких как я, это отличный образ жизни».

В 23 веке имена Фассбиндера, Пазолини и Джармена, возможно, как знать, будут значить больше, чем Микеланджело, Рафаэля и Каравад6о.

В том, что кинематограф Джармена ждет долгая жизнь, нет никаких сомнений. Как он сам сказал о «Буре» Шекспира — «это величайшая пьеса, созданная на английском языке, люди до сих пор пытаются разгадать ее смысл». Проницательный Джармен понимает, что «Буря» взывает не к интеллекту, но к воображению. Точно так же и с его фильмами, публика видит нечто вневременное, потому что каждый может интерпретировать их по-своему. Когда произведение искусства становится понятным, оно абсорбируется и теряется в культуре, оно живет лишь в воспоминаниях, на нем зарабатывают деньги. И все заканчивается рекламными наклейками или картинками на банках для печенья. Оно умирает.

Используя эту логику, вы можете продолжать думать, что работа Джармена — ерунда, но нужно признать, в нем есть жизнь. О большем он и не просит.

Поэтому мы оставляем его, наедине с его записной книжкой и воображением, возможно, он сейчас на берегу в Порто-Эрколе, там, где упал мертвым Караваджо, там, где сам Джармен занимался анонимным сексом в дюнах с итальянским парнем…

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА: Море напоминает мне о юности. О, Джон Ди, помнишь ли ты секреты, которые нашептывали в Оксфорде, как морской бриз, коды и контр-коды, тайный язык цветов… и я с желтым цветком чистотела, истинное золото нового источника знания.

ДЖОН ДИ: О, Ваше Величество, для меня вы — чистотел, тогда и теперь, бальзам против любой меланхолии.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА: Ах, но тогда я была молода.

АРИЭЛЬ: Тогда и теперь, тогда и теперь. Волны разбиваются о берег Англии. Белые утесы противостоят разрушению. Мы вглядываемся в морскую даль, размышляя о ночном путешествии. Солнце заходит. Луна ждет своего часа. На юге, у Тилли Уим, видение моря и ветра. На западе — серебряная роса над морем из чистого золота. На востоке — черный иней. Феникс заслоняет солнце. На севере унылый хаос и вечный черный дождь. Настало время ухода, разорвалась последняя нить, связывавшая нас. Мы дрейфуем по штормящему морю.

И вот Елизавета и Джон Ди уходят по великой дороге, и воздух над ними темнеет, точно вечером или в сумерках, раздается громкий крик феникса…

«Ужасно неуютно умирать от ВИЧ-инфекции. Точно ты сидишь в скорлупе кокосового ореха, в тебя чем-то бросают, но все отскакивает, все проходит мимо. Ты чувствуешь, как твое тело разрывается на части. Но я прожил очень бурную и очень счастливую жизнь и ни о чем не жалею. Я жил в фантастическое время. Мне посчастливилось создать фильмы, которые я хотел создать. Я бы не хотел ничего изменить. Я не отвергаю своего прошлого. Я не чувствую никакой «mea culpa»».

Мы оставляем Дерека, моющего чашки в своей крошечной кухне, среди засушенных цветов. Последний англичанин. Свидетельство конца Англии — печи закрытых заводов, тлеющих теперь среди темных дьявольских останков. Полицейские сирены визжат за его окном, в зеркале сверкает отражение ночи над Сохо. Операция Тигр/Операция Сожжение/Операция Гаечный ключ. Операция Цензор. Ангелы-хранители в перчатках приступают к своему делу по защите Мира и Любви новой Англии. Ослепив всех своей Ненавистью и Войной. Кто может усомниться в нем? Солнце восходит, Солнце садится, Мир постоянно меняет цвета.

Одержимый собой, прекрасный, эрудированный, смешной, интеллигентный, постигаемый и непонятый, мчащийся сквозь безымянные скрытые связи Времени и Места. Все они здесь, на Чаринг-Кросс-Роуд: мистер Караваджо, мистер Ди, мистер Джармен, с их несгибаемым духом, великим искусством; с их кистями, зеркалами и объективами. Сметая листья в саду, создавая совершенные, прекрасные кучи, которые, нам отрадно это осознавать, вскоре развеются по ветру. Все, несмотря на свои проблемы, счастливые люди. Наши глаза, теперь и тогда, с их небесной геометрией в micaolz olprt. Они шепчут… УХОДИМ.

Фильмы Дерека Джармена:

«Путешествие в Эйвбери» (1972)

«Маг» (1972)

«Искусство зеркал» (1973)

«В тени солнца» (1974)

«СЕБАСТЬЯН» (1975)

«ЮБИЛЕЙ» (1977)

«Джордан» (1978)

«БУРЯ» (1979)

«ВООБРАЖАЕМЫЙ ОКТЯБРЬ» (1984)

«Разговор ангелов» (1984)

«КАРАВАДЖО» (1986)

«ПРОЩАЛЬНЫЙ ВЗГЛЯД НА АНГЛИЮ» (1987)

«ВОЕННЫЙ РЕКВИЕМ» (1988)

«САД» (1990)

«ЭДВАРД II» (1992)

«ВИТТГЕНШТЕЙН» (1992)

«ГОЛУБИЗНА» (1993)

Книги Дерека Джармена:

«Танцуя на краю» (1984)

«Прощальный взгляд на Англию» (1987)

«Современная натура» (1991)

«На свой страх и риск» (1992)

«Яркий цвет» (1993)

Дерек умер в феврале 1994 года.

«Долгой спокойной ночи, Мастер».