Джарменовская сексуальная ориентация очень сильно повлияла на его творчество. Даже слишком сильно, на мой взгляд. Хотя, в этом нет ничего удивительного. Если и существует какой-то шаблон, под который подходят все фильмы Джармена, то он выкроен из сексуальных фантазий Дерека. Проблема в том, что джарменовская искренность может помочь уничтожению гомофобии, но существует опасность, что на его творения могут просто навесить ярлык «гей»-фильмов, превратить в гей-иконы, которые ничего не говорят людям за пределами ограниченного гей-сообщества.

Если говорить более общо, то сравнительная либерализация мужской гомосексуальности за последние двадцать лет привела к возникновению культурного гетто. Переопределение слова «гей» принесло не только большую (и необходимую) свободу, оно так же определило стиль жизни в определенных рамках. И геи стали рассматриваться как «иные», не только потому, что они получают удовольствие от несколько иных сексуальных отношений, но и потому что они ведут иной образ жизни — стиль жизни, созданный геями и консервативной прессой. В некотором смысле геи стали более изолированными в своем освобождении, со своими клубами, своей музыкой, своей одеждой, литературой, Кинематографом и (возможно) своей идеологией. Как мне кажется, интеграция и синтез — это путь вперед. А гетто — есть гетто, как изнутри, так снаружи. В будущем все станут бисексуалами. И личные сексуальные привычки перестанут определять социальное положение.

Понимая, что существует разрыв между обществом «геев» и «натуралов», Джармен озабочен наведением мостов. Он не создает более «обычные» фильмы о гетеросексуальных парах из пригорода, но, снимая откровенные гомоэротические фильмы, он стремится к тому, чтобы эти отношения воспринимались как нечто совершенно обычное, чем они, в сущности, и являются.

Джармен различными способами разрушает границы, установленные обществом. Многие из его актеров выглядят андрогинно и привлекательно для обоих полов. В призрачном мире Дерека традиция если и не попирается, то смещается. Даже само слово «гей» убрано из его коллекции вырезок из прессы.

«Книгу «Прощальный взгляд на Англию» я сделал в форме серии интервью и, разумеется, слово «гей» встречалось там очень часто. В итоге мы решили совсем убрать его из книги, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Она набиралась на компьютере, поэтому я просто нажал на кнопку поиска по слову «гей» и удалил его везде. И получилось, что вопрос вроде «Каков был стиль жизни геев в 60-е?» превратился в «Каков был стиль жизни в 60-е?», а ответ был тот же самый, просто убраны границы гетто, заданные в вопросе».

«Караваджо», таким образом, с помощью компьютерной консоли трансформировался из Гей-Кино в фильм о художнике эпохи Возрождения.

Найджел Терри сыграл главную роль, а Тильда Суинтон — роль Лены. Другие заметные актеры в фильме — комик Робби Колтрейн в роли Сципионе Боргезе и джарменовский любимец, слепой актер Джек Биркетт, сыгравший Папу Римского. Старые панки могут также припомнить имя бывшего вокалиста из «Челси» и фотомодель Джина Октоубера (появлявшегося в различных телепередачах, а в 1978 году и на страницах нашего журнала, в статье Алана Энгера). Драматическая внешность Джина позволила ему сыграть уличного мальчишку, модель Караваджо, чистящего фрукты. Одновременно с фильмом «Темз и Хадсон» выпустили книгу Джармена о съемках фильма с потрясающими фотографиями старого друга Джармена, замечательного фотографа Джеральда Инкандела.

Караваджо — «изобретатель синематического света» — итальянский художник, живший между 1572 и 1610 годами. 29-го мая 1606 года в Риме во время игры в мяч он убил Рануччо Томаззони. Оставшиеся четыре года жизни он провел в бегах, с помощью богатых родственников, друзей и почитателей, он скрывался на Мальте, Сицилии и в различных уголках Италии, получая заказы в разных городах и создавая возможно свои самые значительные произведения, более значительные, нежели те, что он написал до убийства. Сведения о его смерти противоречивы, но большая часть данных указывает на то, что он умер 18 июля 1610 года на побережье в Порто-Эрколе, на берегу моря, в возрасте 39 лет. По иронии судьбы, в это время ему, возможно, уже собирались простить убийство, и он смог бы вернуться в любимый Рим. Эту информацию вы найдете в любой книге о художниках эпохи Возрождения, хотя лишь в немногих из них говорится о личной жизни этого человека.

Фото: «Караваджо» (фото: Джеральд Инкандела).

«Очевидно, что он был гомосексуальным художником, несмотря на то, что явных тому подтверждений в документах не зафиксировано. Хотя его с позором выгнали из Сиракуз за приставание к молоденьким мальчикам. Сейчас уже практически все пришли к выводу, что он был гей».

RE: Он из-за этого тебя так заинтересовал?

«Отчасти да, он был сложной натурой, опередившей свое время, его работы были весьма радикальны… Он был первым итальянским художником, писавшим простых людей, может быть своих друзей и подруг, например, в образе Девы Марии на одном из расписанных им алтарей. Он был новатором».

Главной причиной создания этого фильма была не гомосексуальность Караваджо, а его жизнь, опыт становления художника, столь же значимый сейчас, как и 400 лет назад.

«Все о чем мы сегодня говорили, применимо и к Караваджо. Достаточно заменить покровительство Церкви на Телекомпании, а Караваджо, скажем, на Романа Полански. Это лишь отражение культуры. Это всего лишь образы. Как они будут прочитаны, как поняты людьми и как донести информацию для того, чтобы стать «успешным», и как ты должен заключить пакт с власть имущими».

RE: И это по-прежнему актуально в наши дни.

«Именно. Это всегда было актуально. И особенно теперь».

фото: «Караваджо» (фото: Джеральд Инкандела)

«Поэтому это актуально для кого-то вроде Алана Паркера, который эффективно использует власть. Это реклама. Или Уорхол, столь успешно проделывавший это со своими картинами в 1960-х. Ты можешь творить нечто отвечающее потребностям века, если хочешь преуспеть в этом смысле, и остаться в мейнстриме. Караваджо был мейнстримным художником, он очень преуспел. Лично я думаю, что оставаться в стороне от этого намного интереснее, эта амбивалентность меня более всего привлекает… Некоторые становятся частью культуры, а другие интерпретируют ее».

RE: Хотя каждый остается продуктом одной и той же культуры.

«Да, один человек — это Действие, а другой — Противодействие. Караваджо был Действием, он был одним из самых успешных художников своего времени, и меня заинтересовало то, что некто, убийца, постоянно приглашался в разные города, разные соборы для росписи очередного алтаря. Ему пришлось бежать из Рима, потому что у него были проблемы с властями, но в других городах его принимали с распростертыми объятьями. Все равно, как если бы я кого-то убил и спокойно продолжал работать — «Пожалуйста, снимите еще один клип, мистер Караваджо!»… в итоге умер он всеми покинутый, как поп-звезда, прожившая слишком быстро».

RE: Раз уж мы заговорили об этом, ты принимал наркотики?

«А кто их не принимал? В 60-е все прошли через общение с наркотиками, никто даже и не думал о вреде, это было неуместно. Наркотики были просто неотъемлемой частью того времени».

RE: Я подумал, что ты должно быть принадлежишь к типу Олдоса Хаксли — принимать наркотики, чтобы «расширить границы сознания», совершенно сознательно.

«Да, его «Двери восприятия» для многих стали аргументом в пользу наркотиков. Большинство интересных художников принимали наркотики. Я говорю о Кольридже, де Куинси, Кокто… Берроузе. Многие. А если припомнить непомерное пристрастие к алкоголю, то практически все, вспомни Дилана Томаса».

Остается гадать, принимал ли Джармен наркотики, чтобы соответствовать образу художника 6о-х, живя на продуваемом чердаке с видом на Темзу в Уэппинге, прежде чем Докленд заполонили красные порше и винные подвалы. Несмотря на небогатое (или по крайней мере весьма скромное) существование, его попойки с водкой «Smirnoff» или прошлые эскапады в задних комнатах баров Европы, Дерек кажется слишком здравомыслящим человеком, неспособным бездумно погрузиться в саморазрушительную псевдоромантику.