За последнюю пару лет он превратился в значительную медиа-фигуру. Но зачастую он оказывается востребован не из-за того, что он делает, а из-за того, что говорит. Человек, привнесший искусство в свою жизнь, больше чем в свою работу.
Бескомпромиссный, абсолютно независимый, Джармен более далек от британского кинематографического истеблишмента, чем любой другой ведущий режиссер, поскольку его по-прежнему считают представителем «серьезного», «артхаусного» кинематографа, который они не желают ни поддерживать, ни понимать. Но он и не стремится быть понятым, используя непопулярный язык художника, язык ангелов, безо всякого сожаления.
Мне случалось встречать его и прежде, он всегда казался мне вежливым, но поглощенным своими мыслями. Поглощенный своей работой, что в случае такого художника-индивидуалиста, честного автобиографа, означало — быть поглощенным собой. Когда Джармен работает, он становится одержимым и кажется, парит над землей, неосязаемый, неприкосновенный, игнорируя всех и вся вокруг себя. Реминисценция «Куин Мэри», покидающей гавань, и в такие моменты самое разумное, это предоставить человеку пространство.
Творец такого масштаба всегда остается загадкой, скрывающейся за фасадом самоуверенности. Отчужденный не только от Мира Кино, но так же и от потребности в аудитории.
Дерзкий и подчас циничный, но к счастью, никогда ни за что не извиняющийся, как большинство менее решительных художников. В обществе, столь неприязненно настроенном по отношению к Миру Искусства и циничном по отношению к гей-мафии, которая им заправляет, легко испытывать к нему недоверие. Одни считают Дерека чувствительным мальчиком из среднего класса, только что вышедшим из частной школы и застывшим перед искажающим магическим зеркалом, которое преувеличивает его дарования и красоту. Как Квентин Крисп в «Голом чиновнике», как клонированные мальчики в униформе в зеркальных туалетах Хейвена, опьяненные эфиром и потому верящие в то, что они видят в зеркале, точно оно обладает сознанием, точно оно не может солгать. Возможно, анти-мода, образы старого мира и налет эксцентричности привлекают Джармена так же, как копии влечет к оригиналу. Он культивирует свой собственный имидж, веря в собственную славу, и все более дистанцируя себя от истеблишмента Искусства/Кинематографа, которые никогда не были о нем особо высокого мнения. Он делает это без всяких объяснений, для самопознания и, возможно, из эгоизма, и возникает вопрос, может быть, Джармен просто стремится поддерживать свой образ жизни, навсегда застряв в 60-х, в группе Эндрю Логана, тем более что сам Джармен говорит о той эпохе — «потрясающе».
Потакает ли он лишь себе, существуя лишь для себя, может он просто (грубо говоря) идиот? Зачем кому-то вникать в чьи-то личные видения, расшифровывать его мистические сигналы, когда мы можем просто заглатывать поп-культуру в приглаженных колонках МИК? Бой Джордж и ему подобные — куда менее горькие пилюли в качестве культурных крестоносцев для нас, современных, либерально настроенных людей. Джордж — представитель безобидной эксцентрики, которую якобы любят англичане, почти свободен от артистического солипсизма. И, возможно, это более честное, более «реальное» отражение 1980-х, нежели то, что видно в пестром зеркале Джармена.
Но на деле, какими бы озадачивающими или идеализированными не казались бы нам подчас образы Джармена, перед нами подлинная жемчужина в дерьме «экспериментального» кинопроизводства. Дерек эрудирован, забавен и совершенно очарователен, но главное, этот человек настолько притягателен и обворожителен в своей претенциозности, подчас он дурит всех нас, изображая Королеву Марию, но из теней его фильмов явственно проступает человеческое лицо. Как и в любом «стоящем» искусстве, будь то фильмы, музыка, литература, комедия или что-то еще, когда маска сброшена, то неприкрытое лицо становится похожим на твое (а это подчас малоприятно). В фильмах Джармена, целое значительнее частного, твои чувства шлифуются, оттачиваясь для восприятия «лица души». Не жирного лица Америки. Не лица, которое желает видеть у нас телевидение, лица, которое мы являем миру в Брайдсхеде или Бруксайде. В фильмах Джармена находится место для реальных людей. Реальные, странные люди беззвучно скользят по экрану в его смутных аллегорических, изобразительных, настроенческих историях, где ловушки времени и места пересекаются и выходят за рамки, и где «смысл» зависит от смотрящего. В мире, живущем в медиа-среде, настоящие люди способны жить так, как им хочется. Людям дозволено покидать Бруксайд. Плохие актеры существуют в сценариях, данных им «Лоримар» и «Гранадой», взамен же они способны противостоять своим самым диким желаниям и жить, потому что они видят себя на экране.
Подобная эскапистская филантропия для Джармена, возможно, просто является результатом его собственного стремления жить. Он просто показывает свое зеркало «Реальности» или «Контролю», как и Бой Джордж. Но в зеркале Джармена, вместо подтверждения, Контроль видит свою «реальность» искаженной, и, с точки зрения Джармена, более «реальной». Этот образ не может быть частью Великого Плана, который возможно может объяснить, почему Дерек Джармен до 1986 года оставался единственным британским режиссером, создавшим три значительных фильма, но при этом ни одна из его работ не была показана по телевидению. «Ай-Би-Эй» запретило планировавшиеся «Каналом 4» показы точно так же, как они запретили трансляцию «Ночных ястребов» Рона Пека (удивительное совпадение, Джармен в этом фильме сыграл небольшую роль).
Попытки чрезмерно интеллектуализировать столь неуловимое и субъективное Искусство, неизбежно обречены на провал, даже в том случае если это делается с целью расшифровать и понять, поэтому-то творчество Джармена выпадает из сферы восприятия Мелвина Брэгга и журнала «Тайм-Аут», или отвергается по более практичным соображениям. Но, наверно, не стремясь к работе на «Позднем Шоу», мы можем просто сказать, если вы никогда не видели его работ, что лишь Джармен в состоянии делать такое на первый взгляд скучное кино столь притягательным, и необходимо вслушаться в его слова, доносящиеся из динамиков «Саньо»…
Он говорит о Британском Институте Кино, финансировавшем его столь долгожданного, разрекламированного «Караваджо», о своем давнем сотрудничестве с Дженезис Пи-Орриджем и группой Coil (от «В тени солнца» до «Глашатая ночи»), о художественном контроле над таким гигантским процессом, как современное фильмопроизводство, о Деньгах…
«Для того чтобы снять фильм требуется невероятное количество денег. В других сферах, например на производство музыкальных записей, требуются по сравнению с этим сущие копейки».
RE: Стало быть, ты завидуешь людям, работающим в других сферах? Тебе хотелось бы быть свободным, как музыканты, с которыми ты сотрудничаешь, как, например, твои приятели из «PTV»?
«О, я ГОРАЗДО свободнее, чем Джен! Потому что у меня нет никаких теорий, сдерживающих мое развитие. Он же пытается любить то, что не является частью его самого».
RE: Меня удивляет твоя точка зрения. У Джена, например, всегда имеются основательные причины, чтобы что-то делать…
«У меня тоже есть причины».
RE: Хорошо. По каким же причинам ты решил снять «Караваджо»?
«Гммм… Какой ужасный вопрос! Ну, я не знаю».
RE: Ну, если говорить о Джене, он всегда точно знает, он всегда тщательно анализирует то, что делает, ты ведь это знаешь.
«Да, я тоже анализирую. Просто я в своем самоанализе закапываюсь настолько глубоко, что люди перестают понимать язык, на котором я говорю, это становится невозможным. Знаешь, моя работа, это настолько глубоко личное, об этом нелегко рассказать. Понимаешь, о чем я?» [Что-то я не уверен, что понял.]
RE:… Чувства?
«Да, чувства и тому подобное. Поэтому я не могу объяснить это с точки зрения теории. Лично я вообще больше не вижу смысла в общении».
RE: Почему? Потому что все уже сказано, или потому что людям нечего сказать?
«Потому, что я не думаю, что об этом необходимо говорить. По моему ощущению, все это сконцентрировано вокруг тех, кто посылает сообщения другим людям. Мне кажется, что они посылают их людям, которые расположены получать чьи-то сообщения. Человек не может обратить многих. Мне кажется, я — плохая публика. Я не люблю публику. Никто не обязан идти и что-то смотреть, они идут и делают это для себя. А значит, теоретически это является помехой даже в случае Джена. С другой стороны, в несовершенном мире, в котором я вынужден жить, я вынужден делать фильмы. Поэтому… Я делаю это ради денег!»
