Джем догнал ее в тот момент, когда она, выйдя из комнаты Юджинии, спускалась по лестнице.

– А, вот ты где… я везде тебя искал, – запыхавшись, бросил он, видимо, решив сразу, без предисловий, перейти к делу. – Пошли. Игра начинается. Пора.

– Игра? Что еще за игра?

– Примеро[11]. Самая подходящая для тебя игра.

Гарриет, стараясь не отстать, потрусила за ним.

– Что значит – самая подходящая? – спросила она. – Мне нужно собрать вещи.

– Вот уже семь лет подряд я устраиваю для своих гостей игру, – не останавливаясь, бросил он через плечо. – Это традиция. Ты будешь первой женщиной, кого я пригласил.

Гарриет невольно ускорила шаг.

Войдя в небольшую гостиную на втором этаже, она увидела два карточных стола – за одним из них уже сидел Вилльерс.

– Рад видеть вас, – пробормотал он, когда она молча уселась напротив него. Потом поднял глаза на Стрейнджа, и уголки его губ дрогнули в улыбке. – Иногда и у вас, Стрейндж, бывают, заметны проблески здравого смысла, – хмыкнул он.

Гарриет молча огляделась. Стены комнаты были обтянуты темным шелком. У камина собрались четверо или пятеро мужчин. В гостиной почти не было мебели, если не считать двух небольших карточных столов и нескольких удобных кресел.

– Это огромная честь – получить приглашение принял, участие в карточной игре в доме лорда Стрейнджа, – объяснил ей герцог. – Именно поэтому мы всегда называем ее с большой буквы – Игра, так что не удивляйтесь. Мы считаем делом чести не говорить о ней ни с кем, кроме тех, кто уже принимал участие в игре, поэтому я вынужден пока оставить вас в неведении.

– И в чем же состоит эта честь? – Гарриет обратила внимание, что среди приглашенных джентльменов были самые прославленные из профессоров Кембриджа. Заметила она и еще одно знакомое лицо – это был ведущий актер театра в Гайд-парке. Ей случилось беседовать с ним накануне вечером – он признался ей, что ему не по душе роль Гамлета, а потом так подробно, в деталях, перечислил все допущенные автором нелепости, что Гарриет сначала немного опешила, а потом решила, что, вряд ли теперь у нее появится желание вновь посмотреть «Гамлета».

– Об этой игре ходят легенды. Иногда в нее играют четверо, иногда – восемь человек. Кого-то исключают из игры – иногда на один вечер, иной раз навсегда, – но никто и никогда не осмеливается жаловаться или протестовать. Но я знаю, что многие, приехав в Фонтхилл, гостят тут неделями, втайне умирая от желания сделать хотя бы одну ставку в этой игре.

Гарриет снова огляделась. Поуви, обходя собравшихся, предлагал им какой-то рубиново-красный ликер. – В гостиной стоял негромкий гул голосов – все были радостно оживлены.

– Это игра на деньги? – осторожно спросила она.

– Ставки в игре очень высоки, – уклончиво ответил Вилльерс. – Весьма высоки, я бы сказал. Это вас беспокоит?

– Бенджамин как-то раз сказал, что деньги – пустяк по сравнению с тем удовольствием, которое получаешь от самой игры.

– Видите ли, игра в карты несколько отличается от шахматной партии, – подумав, заметил Вилльерс. – Их даже сравнивать нельзя.

– И что это за игра? Как вы сказали… примеро?

– О, я бы сказал, весьма примечательная. Тут нужно обладать… ммм… определенной выдержкой. Умением лгать и блефовать. – Больше он ничего не сказал, и Гарриет поняла, что на этом объяснения закончились. – Взгляните-ка туда, – спустя какое-то время пробормотал он. – Похоже, ваше появление вызвало интерес.

Гарриет, подняв глаза, перехватила устремленный в ее сторону взгляд незнакомого ей мужчины, чье лицо странным образом напоминало волчью морду.

– А вы, полагаю, и есть юный мистер Коуп? – рявкнул он.

Встав из-за стола, Гарриет поклонилась.

– Да, сэр. Вы угадали. Однако у вас преимущество… я пока не знаю, с кем имею честь…

– Лорд Скипуит.

– Лорд Скипуит, – услышала она негромкий голос Вилльерса, – член парламента. Именно ему принадлежит решающее слово в вопросе об Ирландии. Так что вам оказана великая честь, юноша.

Гарриет снова поклонилась, почувствовав на себе изучающий взгляд. Лорд Скипуит, прищурившись, оглядел ее с головы до ног, и Гарриет, заметив, что его внимание приковано к ее ногам, затаила дыхание.

К счастью, лорд Скипуит, фыркнув, отвернулся. Гарриет, почувствовав, что вновь обрела возможность дышать, села за стол.

– Похоже, он решил, что перед ним один из тех, кого обычно именуют Молли, – хмыкнул Вилльерс.

– Что это значит? – удивилась Гарриет. – Я это слышу уже не в первый раз.

– Мужчина, предпочитающий спать не с женщиной, а с другим мужчиной. – Вилльерс пожал плечами. – Обычно подобные типы выглядят достаточно, женоподобными. И Скипуит, чтоб вы знали, придерживается на этот счет весьма консервативных взглядов.

Гарриет, спохватившись, поспешно развалилась на стуле и закинула ногу на ногу, как в ее представлении сделал бы в подобном случае слегка развязный молодой человек.

Вилльерс одобрительно оглядел ее.

– Неплохо бы еще рыгнуть, – предложил он.

– Похоже, вы просто наслаждаетесь всем этим, – возмутилась Гарриет.

– Еще как! Знаете, когда оказываешься на волосок от смерти, на многие вещи начинаешь смотреть по-другому, – пожал плечами герцог. – Становишься более терпимым. И еще начинаешь намного больше ценить жизнь.

– Вы приехали в Фонтхилл именно для того, чтобы принять участие в игре, верно? – в упор спросила Гарриет, начиная кое о чем догадываться. Ей с самого начала не давало покоя, почему герцог так рвался приехать на ничем не примечательный прием в загородном доме лорда Стрейнджа. Из-за обилия дам, которыми славились эти приемы? Вряд ли, подумала Гарриет. Непохоже, чтобы его так интересовали женщины. Еще меньше ей верилось в то, что герцог вдруг стал проявлять интерес к разного рода научным открытиям или театральным постановкам – двум основным развлечениям, которыми обычно потчевал своих гостей лорд Стрейндж.

– Ну, нельзя же всю жизнь играть исключительно в шахматы, – пожал плечами Вилльерс. – А, вот и вы, Стрейндж! И лорд Каслмейн! Как замечательно, что вы решили присоединиться к нам, милорд! Вы уже знакомы с мистером Коупом?

Гарриет, снова поднявшись из-за стола, расшаркалась перед лордом Каслмейном, краем глаза незаметно разглядывая его. Это был еще совсем молодой человек с бородкой клинышком. На носу у него поблескивали очки.

– Имейте в виду, Коуп, Каслмейн на бирже – самый главный человек, – заметил Вилльерс.

– На финансовой бирже? – уточнила Гарриет.

Губы лорда Каслмейна раздвинулись в ленивой усмешке. Блеснули зубы.

– Естественно.

– Держу пари, Каслмейн, у вас сейчас забот полон рот: небось из кожи вон лезете, чтобы всем им угодить – и королю, и казначейству! – опустившись в кресло, бросил лорд Стрейндж.

Каслмейн покусал губы.

– Боюсь, в палату очень скоро поступит запрос, который вряд ли придется по вкусу его величеству. Скорее всего, запрос по поводу сокращения расходов.

– Ну, в этом случае его величеству, возможно, придется пойти на уступки – например, взять на себя расходы по содержанию двора.

Каслмейн с недовольным видом покосился на Джема.

– Вы это серьезно, лорд Стрейндж?

– Абсолютно, – кивнул Джем, быстро сдавая карты. – Ну а теперь, Коуп, слушайте внимательно. В примеро каждый игрок получает на руки всего две карты. Кстати, можете заглянуть в свои.

Гарриет так и сделала. Ей пришли две дамы – она втайне возликовала, решив, что ей повезло.

– Ходим по часовой стрелке, – взялся объяснять герцог Вилльерс. – Вы ходите первым, что означает, что вы должны сбросить одну карту и взять из колоды другую. Вы можете либо сделать ставку – иначе говоря, поставить на кон какую-то сумму, – либо объявить масть. К примеру, я объявляю сорок семь против сотни фунтов.

– А у кого сорок семь? – слегка сконфузившись, спросила Гарриет.