Однако ей еще не довелось встретить мужчину, способного заставить ее забыть о Колине.

Дверь у нее за спиной снова приоткрылась. Юджиния, решив, что это снова Поуви, обернулась. Но на пороге стоял отец.

Вид у него был усталый, но счастливый… очень счастливый. Юджиния сильно подозревала, что причиной этому была ее нежно любимая мачеха, поскольку они с отцом после ужина оба исчезли.

– Ты тоже с трудом засыпала, – буркнул отец, входя. – Ты вообще была ужасным ребенком.

Юджиния фыркнула.

– Ладно, давай мне его. – Колин, повернув голову на звук отцовского голоса, таращил глаза и весело гукал.

– Я пыталась его укачать, – пожаловалась Юджиния, передавая Колина отцу.

– Кстати, ты выглядишь прелестно, – пробормотал отец, окинув ее одобрительным взглядом. – Новое платье, да? Не хочу показаться бестактным, дочь моя, но просто интересно… надеюсь, у тебя под ним хоть что-то надето?

Юджиния вздернула нос.

– Между прочим, это новое творение от самой мадам Карим! И я буду очень благодарна, если ты будешь помнить об этом! И не станешь задавать вопросы о вещах, которые тебя не касаются, – вспыхнула она. И тут же, бросив взгляд на свой изысканный утренний туалет, удовлетворенно улыбнулась. Платье было из тончайшей, шелковой тафты. Собранное под грудью, оно падало вниз изящными складками, а у подола было отделано пышной оборкой.

– Ну ладно, беги, – приказал отец. – Держу пари, все эти джентльмены, что торчат у нас в гостиной, явились сюда не для того, чтобы повидать меня.

– А вдруг? – усмехнулась Юджиния, любуясь своим отражением в зеркале.

Отец только фыркнул.

– Возможно, они изнемогают от желания своими глазами увидеть новоиспеченного маркиза? – предположила она.

Однако отец уже не слушал ее. Он что-то ворковал, баюкая Колина, – точно также, как когда-то ворковал над ней. Юджиния положила голову на плечо отцу.

– Я люблю тебя, папа.

– И я тебя, милая, – прошептал он. – И я тебя.

Юджиния вышла – она точно знала, почему ее нисколько не интересуют джентльмены, с самого утра сидевшие в их гостиной. Потому что ни один из них не стоил и мизинца ее отца.

Она столкнулась с Гарриет в коридоре – ее обожаемая мачеха, в отличие от отца, совсем не казалась усталой. Она так сияла, что Юджиния с трудом подавила улыбку.

– Надеюсь, папе удастся, наконец, уложить Колина, – прошептала Юджиния, приложив палец к губам. – Мне лично это не удалось. Я уже собралась выкинуть белый флаг и позвать на помощь няню.

Гарриет кивнула в сторону двери в гостиную.

– По последним сведениям, их там уже двенадцать человек.

Юджиния, закатив глаза, тихонько застонала, но потом повернулась и покорно спустилась по лестнице.

Гарриет с улыбкой смотрела ей вслед. Неуклюжая длинноногая девочка-подросток превратилась в самую очаровательную из всех дебютанток нынешнего лондонского сезона. Все лучшие женихи Лондона были у ног Юджинии.

Когда Гарриет вошла в детскую, Джем как раз укладывал Колина в колыбельку.

– Ты просто чудо! – ахнула она. Колин, засопев, повернулся на бочок и снова уснул. Гарриет с улыбкой смотрела на малыша. – Какой он очаровательный, правда?

Джем обнял жену.

– Ну, ему до тебя далеко. Весь в отца. По-моему, у него возле глаз такие же морщинки, как у меня, не заметила? – хмыкнул он.

Гарриет любовно отвела в сторону темную прядь, вечно падавшую ему на лоб, и увидели смеющиеся глаза Джема. Тело ее еще сладостно ныло после его недавних объятий.

– Помнишь, когда мы только познакомились… я еще тогда подумала, что ты самый красивый мужчина из всех, кого я видела. Думаю, это говорит о многом – учитывая, что я тогда явилась к тебе в сопровождении Вилльерса.

– А я тогда поклялся собственноручно придушить Вилльерса, если он будет путаться у меня под ногами или, чего доброго, попытается соблазнить тебя. Странно… наверное, подсознательно я понял, что ты женщина. До этого я как-то не слишком интересовался ими – а тут вдруг стал похож на пса, учуявшего лакомую кость.

– Очень странную кость, – засмеялась Гарриет. Он потерся носом о щеку жены.

– Признаюсь тебе честно, я страшно рад, что ты уже не носишь мужскую одежду.

– Увы, – усмехнулась она.

– Но ты самая отчаянная наездница во всех пяти графствах. Скажи спасибо, что ни одна живая душа в округе не подозревает, что в сумерках герцогиня обожает носиться галопом, сидя в седле по-мужски, да еще в бриджах!

– Странно, как это ты еще не вспомнил, что два последних поединка на шпагах окончились моей победой.

– Все, конец, – прошептал он, украдкой проведя рукой по ее животу. – Больше никаких безумных скачек верхом и никаких поединков на шпагах.

– Ну не навсегда же. – Гарриет с трудом спрятала улыбку.

– Как ты думаешь, откуда он взялся? – благоговейным шепотом спросил Джем, глядя на малыша.

– Оттуда же, откуда обычно берутся дети. – Он обожал слушать, как она смеется.

– Но у нас столько лет не было детей. И потом вдруг родился Колин. А теперь…

– Да… я уж думала, у нас никогда не будет детей.

Ему казалось, он чувствует, как под его ладонью бьется крохотное сердечко.

– Знаешь, я никогда не плакал – пока не встретил тебя.

Она закрыла ему рот поцелуем – и целовала до тех пор, пока он не перестал нести весь этот сентиментальный вздор и не объявил, что голоден как волк. К счастью, он вовремя вспомнил, что Гарриет нельзя утомляться, иначе все закончилось бы тем, чем обычно заканчивались их поцелуи.

– Поуви сказал мне, что пришло письмо от твоей сестры, – спохватилась Гарриет. – Думаю, она рада вернуться в Лондон.

Джем кивнул.

– Ей нравится быть патронессой приюта кающихся Магдалин… Кстати, ты заметила, какой у нее делается голос, когда она упоминает о шефе полиции? Как ты думаешь, я прав? Возможно…

– Пусть считает, что ей очень повезло, если он не выдаст ордер на ее арест, – ухмыльнулась Гарриет. – В письме, которое я получила на прошлой неделе, говорилось о двух молодых женщинах, которых, насколько я поняла, она попросту выкрала из борделя.

– Подумала бы лучше о собственной безопасности, – покачал головой Джем.

– Она поклялась, что у нее всегда за голенищем сапога нож. – Гарриет ласково погладила мужа по щеке. – Я подозреваю, что Юджиния очень скоро последует ее примеру и тоже станет повсюду носить с собой оружие. Она ведь души не чает в своей тетке.

– Забавно… в тот день, когда впервые увидел тебя в мужских брюках, я и представить не мог, что наша жизнь так изменится, – помолчав, сказал он.

Гарриет блаженно потянулась. Тело ее, казалось, было до краев наполнено счастьем. Беременность проходила легко: ни слабости, ни головокружений, ни тошноты по утрам, – одно непреходящее ощущение счастья. От радости ей хотелось петь.

– Да, вынуждена признать, я действительно исковеркала твою жизнь. Жил себе человек как в раю, окруженный гуриями…

– …до которых даже пальцем не дотрагивался, – хмыкнул Джем.

– Наверное, ждал меня, – подмигнула Гарриет. – Кого-то в мужских брюках. – Она вскинула на Джема глаза – муж смеялся.

Конечно, как всегда, беззвучно – одними глазами.