Несколько огненных капель, которые упали на Башню, и, казалось, давно погасли, на самом деле просочились внутрь и теперь разгорелись там, словно семь золотых лампад, и чуть-чуть жгли. Человек вдруг очнулся. Кто здесь? — спросил он, и отовсюду посыпался снег. Почему так темно? Но огоньки горели безмолвно, как живые очи, едва растапливая тьму и снег.
Тогда Башня взглянула наверх, в небеса, всеми своими глазами. Сначала она ничего не увидела из-за сгустившейся черноты.
— Где моя серебряная звезда? — беспокойно спросила она и тотчас увидела ее высоко-высоко, за третьими небесами. Почему она так отдалилась? Разве я стала меньше? И Башня встала на цыпочки и стала тянуться, но вскоре ударилась головой о тёмную завесу. Завеса была живой, ибо тотчас послышалась команда: Ингард! Лемех! — и два черных облака, похожие на упитанных быков, отделились от нее, посмотрели на Башню сверху вниз и прошипели:
— Куда прешь? Назад!
Здесь шло великое сражение между белыми и чёрными облаками. Они сталкивались и обхватывали друг друга, меняя формы с быстротой молнии, и те белые, которых окружали, становились черными, и те черные, которых окружали, становились белыми. И к черным подмога шла снизу, с земли, а к белым — сверху, откуда было не видно. И два Пастуха командовали боем; Ветер-Пастух тянул чёрных быков за уши. Притянутые за уши к битве, солдаты тьмы, 13 мёртвых быков, сражались худо с Усопшими и Восставшими воинами света. Духи Усопших воинов теснили их повсюду. Но тучи имели одно преимущество: была грань, за которой железо уже не ранит, и они бились за этой гранью. Отсечённые их части продолжали, хоть и вяло, вести борьбу. Чёрных облаков становилось всё больше и больше. Казалось, каждого быка можно было кромсать бесконечно. Но и силы Духов постоянно росли.
А выше, на другом небе, бились два Всадника: черный, летящий на змее-коне, которого называли Князем воздушных сил, и белый, на белом крылатом коне, которого называли Заоблачным Всадником, или Заоблачным Князем; оба были Башне знакомы. Выше светила Звезда, к которой тянулась Башня. А еще выше, на седьмом небе, светило яркое Солнце, и не было ни Ветра, ни облаков. Собственно, и неба никакого там уже не было. И Солнце томилось своим одиночеством. Солнце устало ждать.
Башня, ставшая одной плотью с Человеком внутри неё, равнодушно наблюдала за ходом великой Заоблачной Битвы. Сердце Башни оледенело. Победит ли белое воинство или чёрные солдаты зимы; Белобок, Чернобок ли — было ей безразлично. Ей только хотелось дотянуться до манящей тёплой звезды.
И вот молния разрезала небо от востока до запада. Тьма вокруг стала синей. Темно-темно синей, цвета кобальта. Откуда-то в щель, точно луч карманного фонарика, пробивался свет. Это светила с третьего неба далёкая, но тёплая звезда.
Звезда была высоко, но луч звезды коснулся башни. И что-то случилось: тьма стала светлеть. С крыши башни начало капать. Теплые капли поползли по стенам башни, затекая в окна. Вся башня стала таять, как свечка. Капли размывали тонкие перекрытия между этажами, этажи рушились. Бесшумно обваливались один за другим балкончики с ледяными перилами, словно лопались и осыпались крошечные скорлупки. Серебряная лестница, пронизывавшая башню насквозь, сверху донизу, поплыла, расплавилась. Снежные книги потекли синими ручьями. Человек внутри башни досадовал на светлые силы, что лишают его такого удобного расположения. Он привык думать, что есть только я-башня и не-я — всё, что вне башни, и второе его не интересовало. "Куда же теперь денусь я, — думал Человек. — Я отправлюсь вовне — но ведь места вне башни не существует. Там скрежет и тьма. Где разместится моя любовь, если меня не будет?"
Сверху кто-то позвал его по имени. Человек хотел поднять голову и посмотреть, но мешала Звезда. Зов повторился. Человек посмотрел вниз и увидел, как тают последние ступеньки лестницы. Сверху кто-то позвал его в третий раз. Да! — отозвался Человек. — Ты летишь с нами? А кто вы? — Мы посланы освободить тебя. — А кто вас послал? Мы стадо Небесного Пастуха! — Нет, спасибо. Я один раз уже был в стаде. — Но кем же ты будешь? Смотри: башня твоя растаяла! — Очень жаль. Мне было хорошо в ней. — Что ты говоришь! Разве ты хочешь в ней сидеть вечно? — Не знаю. — Разве ты никого не любишь? — Люблю вон ту Звезду. Но это ничего не меняет. — Как? Это не меняет тебя? — Я устал от изменений. В этой комнате всё так быстро меняется одно на другое. Я был Честным Быком, был Несчастным Человеком, был Башней. Но я ничего не достиг, а только всё потерял. У меня была шкура, был колокольчик, была Синичка. Где теперь всё это? И зачем мне еще меняться? Чтобы снова терять то немногое, что я имею? Я прочел в Снежной Книге, что перемены ни к чему не ведут и никогда не сулят ничего хорошего. Пусть все остается как есть. Я хочу быть собой. — А кто ты, ты знаешь? — Мне все равно. — Если ты не знаешь, кто ты, ты скоро исчезнешь совсем. — Пока я Башня. — Ты уверен? — Я ни в чем не уверен. — Посмотри: башня твоя почти растаяла. — Что ж: теперь я стал Человеком без башни. — Но у тебя нет и тени! — Да. Тень ушла от меня. — Тогда, может, ты вспомнишь свое настоящее имя? — Я не знаю, что значит "настоящее имя". — Но ты хочешь быть? Да. — Тогда выбирай: Новь или Старь? — Я выбираю Новь. — Но Новь в руках тьмы — ты знаешь? — Мне всё равно. — Это твое последнее слово? — Да. Когда-то я выбирал Старь, но это меня не спасло от перемен. Теперь я выбираю Новь. — Что ж. Прощай.
Небо горько вздохнуло. Несчастный Человек увидел, как белые облака заслоняют от него далёкую звезду, и она удаляется от него. Всё это время он стоял вытянувшись, на цыпочках, а теперь, как пружина, сжимаясь, полетел вниз. Он расставил руки, как бы желая превратить их в крылья. Чёрные тучи сомкнулись над его головой. "Чего я боюсь? Слепоты? Но сейчас всё исчезнет, и я уже ничего не увижу. Когда я умру, я ослепну. Но пока я вижу, я жив". Голос в последний раз произнёс в небесах его имя. Несчастный Человек поднял голову и зажмурился от яркого света. Рук он сложить так и не успел.
Белые облака с печалью смотрели на тающую башню. Впрочем, башни уже не было видно.
+++
Башня растаяла в синее озеро. И следом за ней, в синее озеро, растапливая тьму, словно слеза, закатилась звезда. Падая, Звезда пронзила все тёмные облака, и они вспыхнули, как пучки соломы. Ветер-Пастух бешено хлестал их своим кнутом, но они только рвались и проливались на снежную землю огненным дождём. Белая бычья шкура с загнутыми краями сиротливо плавала в воде, словно большой цветок. Звезда упала на неё и прожгла насквозь. Она погружалась на дно водоёма, оставляя за собой широкий светящийся хвост. И озеро голубело с каждой минутой, пока не стало цвета ясного майского неба и не высветилось всё, до дна. И все увидели удивительную жизнь озёрных глубин, которая прежде была скрыта от глаз насельников леса. Из самой сердцевины озера, из глубины, от белого дна, рос алый крест.
Зверей охватило неизъяснимое ликование. Слёзы полились из заячьих и беличьих глаз. Даже Медведь с Медведицей прослезились. Волк завыл. Крест поднимался все выше и выше, пока наконец не стало очевидно, что это главная мачта корабля. Опущенные его паруса горели, бросая лиловые отсветы. Крест поднялся до самого края неба и уперся во всё еще чернеющее полотно.
