Блевинс некоторое время пребывал в замешательстве, потом, казалось, понял, о чем Джеймисон спрашивает.

– Конечно. Разумеется. Но дело в том, что сегодня утром я повстречался с двумя агентами, которые были, ну… другими. Я все еще о них думаю. Вот и все.

– Другими в каком смысле?

– Точно не могу сказать. Дело в том, что все агенты отличаются друг от друга в том, как они делают свое дело. Ребята из отдела по борьбе с организованной преступностью работают не так, как ребята из отдела по борьбе с преступностью «белых воротничков».[4] Агенты быстрого реагирования делают свое дело не так, как ребята из отдела по борьбе с наркотиками. Различия воспринимаются как нечто нормальное и зависят от решаемых задач, но эти парни преследовали явно необычные цели.

– Ты не шутишь?

Блевинс прищурился.

– Какие там шутки. Такое иногда случается. Я с этим сталкивался. Отдельные агенты некоторое время работают как одна команда, вырабатывая при этом собственное… Не знаю, как это назвать – свое собственное, отличное от других сознание, направление мыслей… Как бы это ни называлось, порой они забывают о законе. Становятся более осторожными, менее открытыми.

– Подобно тому как произошло в Хьюстоне?

Джеймисон видел, как болезненно передернулось лицо Блевинса, но ему нужно было знать, не возникла ли такая же ситуация. Ведь участницей событий стала Мелисса.

– Ты обещал никогда не напоминать мне об этом.

Джеймисон продолжал смотреть на него пытливым взглядом, хотя это было нелегко.

– Извини. Но я все равно хочу услышать ответ. Эти агенты вознамерились убить человека, хладнокровно застрелили его, а ты согласился с их версией.

– Вообще-то легко стоять здесь в полной безопасности и судить меня за то, что я сделал. Тебя-то там не было. Было практически невозможно определить масштабы фактора спешки, желания как можно скорее задержать подозреваемую. Было поздно, темно и жутко. Предполагалось, что парень – сообщник преступницы. Они говорят, он пытался вынуть пистолет, и это вынудило их застрелить его. Вопрос исчерпан.

– Угу, раз ты так говоришь.

– Черт бы тебя побрал. Я только что сказал именно это.

Блевинс снова прищурился, а губы плотно сжались – сигнал приближающейся опасности, хорошо Питеру известный.

– Извини, дружище. Я подавлен и взбешен. Не желаю переходить на личности.

Блевинс глубоко вздохнул.

– К черту все это. Ты прав. Насчет Хьюстона. Хотелось, чтобы ты ошибался. Но у нас не было причин убивать того малого. Он не оказывал сопротивления. Черт, они просто слишком быстро решили, что парень являет собой общественную угрозу. Таким он и был на самом деле.

– Все равно я удивлен, что ты с этим согласился.

– Другие агенты говорили убедительно. Клялись, что парень сделал попытку вынуть пистолет. Сам я никогда не видел этого пистолета, и, как оказалось, не было там ни пистолета, ни ножа, но они упорно придерживались своей версии, и я поддержал их. Точнее, не поставил под сомнение их версию. Я знаю, что не прав. Поступлю ли я таким же образом сегодня? Нет.

– Хорошо.

– Это вызывает отвращение, но это самое лучшее и самое худшее, что есть в моем характере. Все это, безусловно, создает большинство проблем в моей работе. Я чертовски доверчив. Когда люди говорили, что видели пистолет, мне хотелось им верить. Я всегда с трудом верил в то, что люди на самом деле врут так часто.

– Странное затруднение для следователя по уголовным делам.

– Я все время борюсь с этой проблемой. Трудно сказать, сколько раз я разочаровывался.

– И ты думаешь, ребята, которые взяли Мелиссу, могут относиться к той же категории, что и хьюстонские агенты?

– Разве я такое говорил? Нет. Всего лишь сказал, что агенты отличаются друг от друга. И все.

– Что ты о них знаешь?

– Не много. Похоже, ребята из отдела внешней контрразведки и уже этим отличаются от остальных. Я видел раньше одного из них, в Квонтико. Огромный урод, который мог бы состоять на службе в группе СОАР.

– СОАР?

– Специальные операции и аварийно-спасательные работы. Нечто похожее на СВАТ, но рангом повыше. До сегодняшнего дня я с ним почти не разговаривал.

По залу прошли трое мужчин в костюмах. Джеймисон отпрянул от Блевинса, чтобы позволить этим занудам лучше прицелиться, если они замышляют недоброе. Плечи пиджаков у них не вздуты, вокруг талии тоже ничего не топорщится, а штанины на ходу плотно прилегают к ногам… Значит, ребята не при оружии. Но он не терял бдительности, пока незваные гости не скрылись из виду.

– Как часто, по-твоему, агенты переходят пределы дозволенного?

– Что за вопрос? И вообще, откуда мне знать?

– Но ты считаешь, что такие случаи все-таки бывают?

– Есть соблазн, который подогревается в основном чувством неудовлетворенности из-за невозможности повлиять на ситуацию. Время от времени, разумеется, кое-кто переходит на другую сторону.

– Могут ли такой переход совершить сразу несколько человек, больше одного то есть?

– Что ты имеешь в виду?

– Просто интересно. Мне кажется странным, что дюжина агентов ФБР в течение многих месяцев разносят в пух и прах «Диллон» в поисках человека, разглашающего государственную тайну. И никак не могут найти его.

– Ну и?..

– Мелисса сообщила, что утечка информации шла через Броновича. Он убит, и я пытаюсь разобраться, как ФБР при всех своих ресурсах не могло найти его, а кто-то смог сделать это втайне.

Блевинс словно подрос на дюйм.

– Ты считаешь, мы убили Броновича?

– Не знаю. Возможно, ваши ребята продали результаты своих расследований какому-то представителю «Диллон». Но – и вот где ситуация становится поистине страшной – в этом случае так поступить должны были все агенты, работавшие в «Диллон». В противном случае честные агенты, узнав о смерти своего подозреваемого, забили бы тревогу. Как думаешь?

– Разумно.

– А как с твоим расстрелянным партнером?

– Очень необычный случай, конечно, но такие вещи время от времени случаются. Здесь моя вина.

– Но почему все те, другие, агенты хотели арестовать Мелиссу? Что они могли иметь против нее, если только не работали по указанию «Диллон»? Возможно, им было известно, что твой парень собирается увезти Мелиссу, и они последовали за ним. Может быть, их беспокоило, что у Мелиссы остались сведения, которые передал Бронович. Проверял кто-нибудь, не подвергалась ли обыску ее квартира?

– Некоторые агенты сейчас получили приказ на обыск в «Коалиции». Справедливо предположить, что обыск будет проведен и в ее кабинете.

– Могут ли они делать это? Имеют ли на это право? Ведь ей не предъявлено обвинение.

– Они, конечно же, могут это сделать. Все, что им потребуется, – убедить какого-нибудь судью в необходимости данной операции. А это не составит труда. Как только они получат какие-то улики и даже если не используют их в суде, улики, как ты понимаешь, могут исчезнуть. А Бронович уже не сможет предоставить новые, так что…

– Таким образом, дело, которое Мелисса намеревалась завести с помощью Броновича, полетит к чертям.

– А что с твоими материалами, Питер? Которые ты оставил у Драммонда? Разве они им не потребуются?

– Им потребуются все три папки. Мелиссы, Драммонда и экземпляра, который я дал тебе.

Блевинс потер подбородок.

– Мне, возможно, придется обеспечить Драммонду более серьезную защиту, пока он также не окажется в чьем-нибудь списке.

– Неплохая идея.

Блевинс осмотрел Питера, словно оценивал его шансы на выживание.

– Если твои подозрения хотя бы отчасти верны, вся эта заварушка должна в скором времени превратиться в крупный скандал. Я знаю, наши ребята из кожи лезут вон, чтобы арестовать тебя. Думаю, они возьмут под наблюдение твою машину, квартиру Мелиссы, твою квартиру, твой кабинет… На это брошен весь их вонючий отдел.

– Я должен быть польщен?

– Ты должен испугаться до смерти. Давай предположим на минутку, что ты прав и что агенты ФБР каким-то образом замешаны в убийстве Броновича. Это значит, что ты по-настоящему «достаешь» тех людей, которые убили его. Кто бы они ни были, эти люди имеют связи в очень влиятельных кругах. Им удалось в одночасье заставить нас завести против тебя полномасштабное дело. А ведь мы ребята хорошие, насколько мне известно. Ты думал над тем, кто еще может жаждать твоей крови?