– Если это ложь, – прошептала она, с трудом выталкивая слова сквозь его дразнящую ласку, – было бы гуманнее позволить этому киллеру завершить свое дело.

Второй рукой Киллиан обхватил ее за шею, упершись большим пальцем в ямочку между ключицами. Самого легкого нажатия было достаточно, чтобы ее лицо повернулось прямо к нему.

– Это не ложь, Силк. – Он всмотрелся в ее глаза. Нежность. Это было новое чувство, настолько ему незнакомое, что он испытывал необыкновенное наслаждение, ощущая, каким глубоким оно становится с каждым новым прикосновением. – И тебе не обязательно любить меня в ответ.

Его тихие слова заставили ее удивленно поднять брови.

– Вот как? – спросила она, чувствуя притяжение и черной пропасти, и того тепла, которое окружало его, обещая жизнь, полную безопасности и нежности. Чтобы сделать верный выбор, ей понадобится отвага не меньшая, чем та, которую потребовали от нее все события ее прошлого.

Киллиан наклонил голову, и теперь контур ее рта прослеживал уже не его указательный палец, а губы.

– Да, не обязательно. Приходи ко мне за наслаждением, если это все, что я могу тебе дать. Но приходи ко мне… – Он нежно поцеловал ее, лаская губы так, как он лелеял и ласкал ее тело. – Пожалуйста.

Одно слово. Простая вежливость, показавшаяся ей серебряной нитью, которая тянула ее от пропасти к теплу. И этим теплым прибежищем был Киллиан: жар его тела согревал ее, огонь его желания отстранял ночь и сжигал кошмары, так что в конце каждого дня ее ждал целительный бальзам сна. Ее руки невольно поднялись и обвились вокруг шеи Киллиана, обнимая его так сильно, как она уже не надеялась его обнимать с того момента, когда услышала слова, сказавшие ей о его предательстве.

– Я сама не знаю, что чувствую, – прошептала она у его губ, поспешно закрывая глаза, которые вдруг защипало от нежданных слез. – Я хочу быть с тобой, обнимать тебя, находить с тобой блаженство. – Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо, не скрывая своего смятения. – Мне кажется, это очень мало в ответ на любовь.

Он чуть заметно улыбнулся, впервые успокоившись после того, как она отвернулась от него.

– Если меня это устраивает, то должно устраивать и тебя. И потом – кто знает, что ждет нас в будущем? Однажды утром ты можешь проснуться рядом со мной и вдруг понять, что ты меня любишь.

– Ты готов рисковать?

Никто, даже приемные родители, которых она в конце концов полюбила, не хотел так рисковать из-за нее. Потрясенная и испуганная, Силк захотела встряхнуть его, возмутиться тем, что он не думает о самосохранении.

– Вся жизнь – это риск. Ты должна понимать это лучше других.

Она покачала головой.

– Это нечестно.

Его улыбка стала шире, добралась до его глаз, в которых загорелся вызов – он надеялся, что она не сможет от него отказаться.

– Тогда дай мне больше.

Силк покачала головой и попыталась отстраниться, но обнаружила, что находится в плену его объятий, его сильного тела.

– Наверное, не смогу.

– Разве тебе не хочется попробовать? Неужели тебе действительно нужна только любовная связь, нечто ограниченное во времени? Неужели этого достаточно для женщины, которая сохранила девственность в мире, где нетронутость встречается почти так же редко, как Непорочное Зачатие?

Силк замерла. Эта простая истина прогнала потребность бежать, прятаться. Она сковала ее сильнее, чем мог бы сделать любой человек – даже такой сильный, как Кил-лиан. Любовь. Святой Грааль. Цель. Неосуществимая мечта о звезде. Она получит все это, если у нее хватит храбрости потянуться к этому сверкающему созвездию, хватит отваги выдержать огонь страсти, хватит мужества прислушаться к своему сердцу и забыть все, что она знает о предательстве и боли, которые могут таиться за этим коротким словом. В это мгновение она узнала о себе нечто новое. Что бы ни делали и чем бы ни были для нее приемные родители, она всегда сохраняла какую-то частицу себя, не отдавала себя целиком и до конца. Вот почему она не рассказывала своим близким, чем занимается, почему допустила, чтобы они вместе с остальными считали ее гуленой и пьянчужкой.

– Не делай со мной этого, – прошептала она, чувствуя, что у нее перехватывает горло. По ее щекам заструились слезы, но она даже не заметила этого.

Киллиан притянул Силк к себе и прижал ее голову к своему сердцу.

– Не надо, Силк. Кричи, ругай меня, только не плачь.

Она уткнулась ему в грудь, слыша глухие удары его сердца, напоминавшие отдаленный гром.

– Не могу остановиться.

Подхватив Силк на руки, Киллиан понес ее на кровать и лег рядом с ней. Поток слез не унимался, а, наоборот, становился все сильнее, сотрясая ее хрупкое тело. Он прижался щекой к ее волосам: ему ненавистны были чувства, которые заставляли ее так страдать, и в то же время он понимал, что эта буря необходима, что без нее они не могут надеяться на их общее будущее. Время измерялось ее слезами, рыданиями, которыми она давилась, пытаясь справиться с собой. Он терзался за нее и с нею, переживая каждую мучительную минуту. А потом она наконец затихла, обхватив руками его шею. Рубашка на его груди была мокрой от боли, которую ей пришлось пережить еще до того, как он вошел в ее жизнь. Ему не нужны были слова, чтобы понять, какая борьба происходит в ее душе. Он не знал, суждено ли ему добиться победы, окажется ли хватка ее прошлого слабее, чем обещание будущего. Одно он знал с полной определенностью: какой бы выбор она ни сделала, он будет помогать ей во всем.

Мужчина смотрел на противоположную сторону улицы, на здание, ставшее новым домом «Дуглас Пластикс». Ему не удалось увидеть Силк Браун Сент-Джеймс даже мельком с той минуты, как она приехала на работу с Киллианом Карпентером. Оба по-прежнему находились в здании. Хотя это не имело никакого значения. Пусть наслаждаются своими последними деньками. В конце концов, он достанет их обоих. За них назначена плата, какой он еще ни за кого не получал. Жадность не давала ему покоя, требуя быстрых действий. Но жизненный опыт преподал бесценные уроки терпения. Он будет выжидать, изучать свои жертвы, планировать действия. Босс требовал, чтобы убийство получилось громким. Мужчина облизнулся. Это было дополнительным плюсом: он и сам получит от него удовольствие, какое ему редко доставляло что-нибудь, кроме денег. Внезапно у заднего входа в здание он заметил какое-то движение. Мужчина взглянул на часы, и скупая улыбка исказила его гладкое, почти нежное лицо. Если бы его поставили в полиции в ряду других людей для опознания, никто не признал бы в нем одного из самых известных киллеров.

– Ну, иди ко мне, куколка Силк, – проворковал он, глядя, как Силк выходит на залитую вечерним солнцем улицу. Солнечные лучи запутались в ее волосах, превратив их в яркое пламя. Ему всегда нравились рыжеволосые с их горячим характером. Ее мужик, Киллиан, шел рядом с ней, осматриваясь и выискивая его. – Ты меня не найдешь, умник. Никто меня не найдет. Ты увидишь меня только в свои последние секунды, слушая, как исходит криком твоя баба. Тогда-то ты меня и узнаешь. И унесешь воспоминания обо мне с собой в преисподнюю.

Киллиан передернул плечами, чувствуя характерное покалывание в затылке. За ними следят. Ему необязательно было видеть наблюдателя, чтобы знать о его существовании.

– Он здесь, да? – тихо спросила Силк, быстро шагая с Киллианом к гаражу.

– Да.

Киллиан бросил на нее беглый взгляд, убеждаясь, что она так же насторожена, как и он сам, так же готова мгновенно действовать.

– По-моему, он хочет сделать из моей смерти показательный пример. Иначе мы оба уже сейчас могли бы погибнуть, – прямо добавила она.

Он кивнул, снова осматривая все вокруг, выискивая возможные опасные точки, которые мог бы прикрыть только опытный военный. Секунду спустя они очутились в относительной безопасности, в гараже, и он скорее почувствовал, нежели услышал тихий вздох Силк, показавший, что она сознает, в какой опасности они находились на улице. Несмотря на условия убийства, киллер вполне мог выбрать путь наименьшего сопротивления.