Когда братья очутились в конце двора, Лешка сказал:

— Мы поставим тазик у сараюшки, а спрячемся вон за тем деревом. Только ты тихо сиди, Славка, не дыши. И не верти глазами.

После этого главный из братьев приступил к делу. Он перевернул тазик и подпер его с одного края палочкой. Затем привязал к палочке веревочку и протянул ее к дереву. Насыпав под таз риса, оба брата спрятались за дерево и стали ждать. Вечером голуби непременно слетятся к сарайчику.

Славик, выполняя наказ брата, сидел тихо, но смотрел не на сарай, а на подъезд дома, откуда в любой миг могла появиться бабка Кабаниха.

Из этого созерцания его вывел Лешка. Он толкнул брата локтем в бок и сделал страшные глаза. Славик совсем перестал дышать и взглянул на сарай.

Возле тазика, осторожно поглядывая на рис желтым свирепым глазом, похаживал сизак. Он то ближе подходил к зерну под эмалированным тазиком, то отбегал в сторону, пугливо дергая головой. Но известно: голод не тетка — пирожка не подсунет — и птица бочком протиснулась в западню и клюнула зерно.

В тот же миг Лешка дернул за веревочку, палочка из-под тазика вылетела, и он гулко шлепнулся на землю, прихлопнув голубя.

Братья сломя голову бросились к добыче. Лешка, торжествуя, вытащил из-под тазика немного помятого сизака.

И только тут Славик обнаружил опасность. Сначала ему показалось, что рядом стоит Кабаниха и уже хочет заругаться на него. Но немного придя в себя, Славик увидел, что это вовсе не Кабаниха, а студентка Люся.

Она стояла молча около мальчишек и смотрела на них не то с любопытством, не то с укоризной.

В тот день братья еще не были влюблены в Люсю. Поэтому Лешка сейчас же отвернулся от девушки и стал разглядывать свой трофей.

Люся тоже смотрела на птицу.

— И что вы будете с ней делать? — спросила она.

— Мы ее изжарим, — свирепо сообщил Лешка и для убедительности прищелкнул зубами

— Ужас какой! — всплеснула руками Люся. — Как вы можете? Это же птица мира.

— А вот и нет, — робко возразил Славик, отлично разбиравшийся в подобных вопросах. — Голубь мира — белый, а это — сизак.

— Нет, вы, правда, хотите съесть?

— Эх ты — глупая! — покровительственно заметил Лешка. — Что мы — дураки — ее есть? Мы ее продадим.

— За сколько же? — не унималась Люся.

— За двадцать копеек, — приболтнул Лешка потому, что известно: просить всегда надо больше того, что хочешь получить.

Люся покопалась в кармашках своей кофточки, достала монетку и положила ее Лешке в руку.

— Вот тебе деньги за птицу.

Лешка никак не ожидал этого. Подозревая подвох, он долго разглядывал деньги — не фальшивые ли? — и наконец передал сизака студентке.

Люся немного подержала голубя в ладонях и, легонько подкинув его, выпустила на волю.

«Вот так дура! — думал Лешка, шагая с братом за мороженым. — На ветер деньги пускает».

Но зато Славик чувствовал себя как-то не совсем хорошо. Почему — и сам не знал.

Теперь уже каждое утро и вечер братья настраивали ловушку — и в иной день добывали две-три птицы.

Люся выкупала у мальчишек сизаков и тут же давала им волю.

Как-то Славик пытался об этом поговорить с братом.

— Мы у нее берем и берем деньги, — вздохнул он, отводя глаза в сторону. — А голубей она выпускает. Нехорошо ведь...

Славик ожидал, что Лешка накричит на него, но брат отозвался мирно:

— А кто велит отпускать? Может, ей отец каждый день по двадцать копеек дает. А они ей не нужны.

Это было слабое утешение, и Славик попробовал получить ясный ответ.

Тогда Лешка дал ему затрещину и сказал, пусть катится, а Лешка и один может съесть две порции мороженого.

Но тут, наверно, Лешке стало жалко брата, и он добавил, что на первый раз прощает его.

И установился у них вечный мир до первой драки.

Три месяца бойкой торговли дали братьям два пугача и почти тридцать порций мороженото. И тут внезапно Славик понял, что влюбился в Люсю. Думал, думал — с чего это вдруг? Может, красивая очень? Нет, не такая уж и красивая. Вот только добрая, кажется... Наверно, добрая...

Славик долго — может, даже целую неделю — хранил свою тайну, но потом не выдержал и рассказал обо всем брату. Славик даже был готов к тому, что Лешка сейчас обзовет его мокрой тряпкой и еще почище, — например, — жабой или веником.

Но Лешка, рассчетливый и умный Лешка, совсем неожиданно заявил Славику:

— Она — ничего — Люся. Мне тоже нравится. Только можно любить, а за сизаков пусть платит.

Правда, он сказал это уже без прежней уверенности. Должно быть, потому, что тоже, как видно, начал влюбляться в студентку. Она ему даже приснилась, хотя, как выходило из его слов, другие соседи тоже Лешке приснились.

Тогда братья решили обсудить вопрос о женитьбе. Этот их разговор я случайно и услышал.

И вот теперь мальчишкам предстояло решить важную задачу: выбрать любовь или мороженое.

После ссоры братья несколько дней не говорили друг с другом. Славик перестал ловить птиц и целыми днями срисовывал из книг картинки. Он не просто копировал чужое, но и добавлял свое, пририсовывая голубю лишнее крыло или дополняя женские лица красивыми пышными усами.

Однажды ему попалась какая-то старая книга отца, и Славик срисовал оттуда розовощекого мальчишку с крылышками. Это оказался старинный бог любви Амур, или его еще звали — Эрот. Совсем молоденький божок был вооружен луком и стрелами. Славик неодобрительно подумал об оружии Амура. Конечно, раз он бог, то винтовка или пулемет ему не годятся. Но все-таки — что можно сделать маленькой стрелкой?

Поэтому Славик убрал стрелы и лук и изобразил бога с длинным и толстым копьем. Копье было похоже на рыбачью острогу, которой индейцы совсем в другой книжке прокалывали рыб.

Лешка, явившийся с неудачной охоты, мрачно поглядел на рисунок и сказал с явным презрением:

— Эх ты — веник!

На этот раз Славик не захотел простить обиды,

— Сам ты веник! — сказал он пылко. — Может, у Люси последние деньги за сизаков берешь. Может, это у нее на хлеб или на мороженое. А ты у нее воруешь!

Лешка с удивлением посмотрел на брата, ясно ощутил в его голосе слезы — и неожиданно покраснел. Он долго топтался на месте, не зная, что ответить брату, и где-то в глубине души чувствуя его правоту.

А Славик, сильно насупив брови, рассеянно раскрашивал своего божка. Наконец, Амур стал красный, как огонь в печке.

Вечером Лешка спросил брата:

— Ты пойдешь со мной сизаков ловить?

Славик отрицательно покачал головой.

Тогда Лешка, заглядывая брату в глаза, попросил:

— Ну, пойдем, Славик.

Этот тон и все поведение брата были настолько неожиданными, что добрый Славик не выдержал и сдался:

— Ладно, только в самый последний раз.

— Лопни глаза! В самый последний раз!

Почти сразу они поймали большого сизого голубя. Против ожидания, Лешка тут же прекратил ловлю и потащил брата к Люсе.

Она сидела на скамеечке возле дома с бабкой Кабанихой и, увидев мальчишек, стала привычно шарить у себя в кармашках.

Заметив это, Лешка решительными шагами подошел к девушке и вложил ей птицу в руки.

Потом мальчишки повернулись и пошли домой, весело размахивая уже не нужным им мотком веревочки.

Люся, переглянувшись с бабкой, окликнула их.

— Ну, чего тебе? — спросил Лешка нарочно грубоватым голосом.

— Ничего! — улыбнулась девушка. — Ничего мне не надо. А только я вас очень люблю, славные вы мои мальчишки!

Славик многозначительно посмотрел на Лешку, брат ответил ему тоже важным взглядом. И они вприпрыжку поскакали восвояси, туда, где к стенке был пришпилен ярко раскрашенный божок с толстой рыбачьей острогой.