— Пойдем на танцы в Морской клуб, — предложила на следующий день Галя, — там одни офицеры!
Вчерашний Галин курсант после двух танцев переметнулся к высокой блондинке, и больше не возвратился. Гале хотелось взять реванш.
— Отстань! Я же говорила тебе, что не люблю танцевать. Лучше пойдем гулять, а то. — Вика не договорила. И так ясно — скоро всему конец, завтра вывесят списки, и.
С горячими чебуреками в руках свернули с Ришельевской и зашли в скверик. Сидели, молчали, доедая последние кусочки и облизывая жирные пальцы.
— Я не наелась, — заявила Галя и добавила мечтательно: — Сейчас бы в ресторанчик, и севрюжки, и картошечки фри, и вином белым запивать… Ты была когда-нибудь в ресторане?
Вика хотела ответить «А как же!», но честно призналась: — Нет, не была.
— А я ходила дома в Морской клуб, и меня с подругой после танцев пригласили в ресторан. Два мичмана! Вку-у-сно было.
— А потом? — Вика спросила, не глядя на Галю, прокручивая в голове «веселенькие картинки».
— Ничего потом. Убежали. — Галя расхохоталась.
— От чего убежали? — Картинки мгновенно растаяли.
— Не от чего, а от кого. Ясно же, чем должно было всё это вкусное кончиться. Ну, мы и драпанули! Смотри, смотри, кажется, к нам мылятся. Курсантик-то ничего.
Двое парней, один высокий, штатский, а другой, пониже, в синей форме, стояли напротив и шепотом переговаривались.
— Распределяют, — хихикнула Галя.
— Что распределяют? — не поняла Вика.
— Нас, нас делят…
Парни вдруг поменялись местами и подошли, курсант с несколько смущенным лицом встал напротив Вики, а штатский, не тушуясь, смело обратился к Гале. — Скучаете? — спросил он.
— Нет, — сказала Вика, хотя спрашивали не ее.
— А что? — спросила Галя, глядя при этом кокетливо расширенными глазами вбок, на курсанта.
Распределение ролей ее явно не устроило.
— Вы в каком училище? — перла она напролом.
— Меня зовут Толик, — невпопад сказал зарозовевший курсант, обращаясь к Вике, и сел возле нее.
— Ну, ладно… — Галя встала со скамейки. — Вы тут почирикайте, — с отсутствующим лицом сказала она, — а я пройдусь… — И, обогнув штатского, как явно ненужный предмет, она пошла по аллейке, ступая очень прямыми ногами, с задранной головой и усиленно покачивая узкими бедрами, тесно обтянутыми короткой белой юбкой. Штатский растерянно смотрел ей вслед, видимо, догадываясь, что девушки с такими киношными походками не снисходят до случайных знакомств. Он потоптался, отошел в сторону и встал там, подпирая дерево, возможно, навсегда потеряв свой бойкий кураж.
Вот так убивают мужчин, одной походкой. Вика была восхищена и растеряна. Встать и пойти за Галей? Ну, так идти у нее никогда не получится. Если остаться, не будет ли это предательством?
— Давайте, все-таки, познакомимся… Бросьте так переживать, ваша подруга большая шутница.
Хорошо ему так рассуждать. Галя очень гордая и обидчивая. А глаза у этого Толика красивые, синие, а ресницы длинные, как у девчонки. И форма ему очень идет. Хотя, в форме все красавцы. Ну, что он всё спрашивает и спрашивает. А что отвечать?..
Да, приежая. Да, издалека. Поступала в институт. Да, поступила, конечно, за тем и приехала. Что? Умная? Ха-ха. Смеюсь, потому что настроение хорошее. В кино?.. Когда? Нет, сейчас не могу, надо подругу найти, дела у них. Вечером? Ну, ладно. У Дюка? Хорошо. Да, приду к шести. Нет, не обману, я никогда не обманываю. Пока!
— Вика, так я буду ждать! — курсант смотрел ей в глаза, высматривая в них предательский обман, Вика отвечала безмятежным взглядом, точно уверенная, что не придет, но он ей так нравился. Про свое намерение мстить мужчинам Вика уже позабыла, но ведь Галя. Как она ей скажет — я иду на свидание с курсантом, который тебе понравился. Так, что ли? Ну, постоит он возле Дюка, зато ей будет приятно думать, что ее ждут. О, она становится коварной женщиной — давно пора!
Вика улыбнулась на прощанье «обворожительной» улыбкой и отправилась на поиски Гали.
А штатский давно исчез, видно, устал подпирать дерево и пошел искать девушку с обычной походкой.
Вика нашла Галю за кустами, на скамейке.
— Ну, что, начирикались? Что-то скоро…
— Да зачем он мне, у меня дома парень есть, — сказала Вика.
Галя молчала. Вика вспомнила, что говорила, что у нее никого нет.
— Он, правда, в армию ушел… Галя, завтра наша судьба решается, а мы тут. ерундой занимаемся.
— Действительно… — Галя рассмеялась. — Пойдем, купим еще чебуреков, на обед мы всё равно опоздали, а так есть хочется.
После того, как вывесили списки и с надеждами совсем покончено, очень трудно вынести великодушно-жалеющие взгляды поступивших счастливчиков. Надо было возвращаться по домам, но — стыдно как! И деньги на вояж (особенно, Викин) затрачены родителями немалые. Галя бодрилась, но призналась, что ей очень неудобно перед братом, а он ведь и финансами помог. Она всё что-то обдумывала, и вдруг предложила:
— Пойдем к ректору, поговорим.
— К ректору? — испугалась Вика. — А что мы ему скажем?
— Что-нибудь… Придумаем. — Уверенно сказала Галя.
Ректор, фамилия его была то ли Кобус, то ли Кубус, представлялся Вике очень важной и неприступной персоной, что-то вроде большого куба, он и не взглянет на жалких муравьишек-неудачников, недостойных учиться в его прекрасном институте.
Почти так и оказалось. Крупный, черноволосый, с квадратными плечами (как и представлялось Вике) мужчина в строгом темно-синем костюме и с холодным взглядом серых глаз, молча, с каменным лицом выслушал несвязную Галину речь и спросил густым басом, от которого у Вики по коже побежали мурашки:
— Что же вы хотите, не пойму. Не поступили в этом году, приезжайте в следующем.
— Мы… мы… — выдавливала Галя, куда девались ее обычная решительность и бесстрашие. — Мы согласны на всё!
— На что — на все? — на каменном лице задвигались черные густые брови, и серые глаза укололи по очереди два несчастных лица. И вдруг он громко рассмеялся. Вика и Галя тоже неуверенно улыбнулись.
— Мы, — тверже начала Галя, — не хотим ехать домой. Может быть… может быть, можно пожить в общежитии, мы бы могли устроиться на работу. на год.
Ректор покачал головой: — Нет, я не могу поселить вас в общежитии. — Он задумался. Видно, жалкий и потерянный вид девчонок внушил ему толику сочувствия. — Я могу вам предложить только. поработать в институте уборщицами. Тогда вы сможете жить в общежитии. Правда, не там, где живут студенты, а внизу. есть там маленькое помещение. А в следующем году будете поступать, пожалуйста!
Вика и Галя переглянулись. Одни и те же и мысли отразились в их возмущенных взорах. Уборщицами!! Жить в подвале!!! Эти, которые с ними вместе поступали, будут расхаживать по коридорам с книжками в руках, задрав носы, а они, где-то внизу, у их ног — со швабрами, со швабрами!
— Нет! — сказали они одновременно.
— Ну что ж… Как хотите. Я предложил вам выход… — Он смотрел на них отеческим и снисходительным взглядом.
Много позже Вика поняла, что он проникся их ситуацией и пожалел их, и предложил то, что обычно не предлагают — мало ли в своем городе найдется желающих мыть чистые институтские коридоры, и общежития не попросят. Конечно, он их пожалел. Но не понял. В их глазах уборщицы — это пожилые, бедно одетые тетеньки, а они — они молодые девушки, с аттестатом зрелости — как можно их приравнять!
Возмущенные и униженные, они ушли. Купили билеты (палубные, конечно — вот вам сигары и ликеры) на теплоход «Грузия» рейсом «Одесса-Батуми», с заходом в Севастополь, и на следующее утро прощально махали руками Одесскому порту. Перед тем, как Гале сходить в Севастополе на берег, они поклялись писать письма.
А что Одесса? Одессу Вике больше не пришлось увидеть. Сколько еще случалось в жизни всякого-разного, а одесские маленькие приключения почему-то помнятся. А что там было? — да ничего особенного. Но вот помнится всё. Такая уж аура у этого города. Жаль, что со средиземного берега его совсем не видно. Жаль, что море Средиземное не похоже на Черное. Совсем другое море.
