— Давай, наконец, сегодня пойдем к Игорю, — сказал утром Роман.

— А по магазинам?

— Потом по магазинам. Ну, доставь человеку удовольствие, он же названивает мне на работу чуть ли не ежедневно. Так я звоню?

— Ладно, звони…

Игорь, старший брат Романа, получил в свое отделение новенький аппарат УЗИ, который долго выцарапывал у начальства, и который привел его в восхищение — все болезни можно сразу увидеть на экране, и уже месяц безуспешно добивался, чтобы лицезреть внутренние органы своих ближайших родственников и друзей. Никто почему-то не спешил демонстрировать сокровенные тайны печенок-селезенок, всем было очень некогда. «Здоровые — всегда глупые, и наооборот, — резюмировал Игорь. — Если ты чувствуешь себя сегодня хорошо, это ровно ничего не значит. Вскрытие все покажет», — обещал он. «Все врачи пессимисты, да они и не могут быть иными», — заявила Дина, когда Роман передал ей обычные Игоревы пассажи.

— Что там может быть у нас интересного, — возмущалась она по дороге, — я, может быть, и знать не желаю ничего. Ведь не болит! У тебя болит что-нибудь?

— Пока нет, но мало ли что…

— Н-ну, Рома, ты прямо как старичок, бояться всего начинаешь…

— Конечно, мы ведь с тобой уже пожилые люди, по тридцать шесть стукнуло. Нет-нет, Диночка, я имею в виду только себя! Тебе всегда двадцать пять плюс один. А я… Еще столько же, и завещание нужно писать.

— Ты сначала накопи чего-нибудь существенного, чтобы было что отписать в завещании. Например, дачу построй на Майами! Слабо?

Так, перешучиваясь, они вошли в терапевтическое отделение к Игорю.

Сначала прошел проверку Роман и с явным облегчением поднялся с кушетки.

— Я так и знал. Дина! — позвал Роман, приоткрыв дверь в коридор. — Иди сюда. Завещание писать рано, но дачу строить уже можно. Я здоров как матадор!

— Ну, ты первый пациент у меня, который после проверки заговорил стихами, — улыбнулся в черную бородку Игорь. — А что за дача, и где?

— В Майами, — рассмеялась Дина.

— Ого! А нельзя ли поближе, чтобы я мог со своим семейством на выходные приезжать? Ну, матадор, садись вон туда, на стул. Я должен бы тебя выставить в коридор, да ладно, снизойду по-родственному. Муж и жена не имеют тайн друг от друга. во всяком случае, не должны, — уточнил он. — А теперь вы, миледи, покажите свой животик, а потом и спинку, дозвольте взглянуть на ваши драгоценные внутренности. Нет никаких сомнений, что внутри так же красиво, как и снаружи. О, так ты щекотки боишься! Сейчас ты получишь массу удовольствия. Так. к нашей общей радости, поджелудочная без видимых изменений, желчный пузырь тоже. печень не увеличена, — бормотал он, водя по животу скользкой черной штукой и смотря на экран, который Дине виден был сбоку, но она ничего в этих мелькающих картинках не понимала.

— Итак, весь фасад в порядке, перевернись на живот, теперь с тылу заглянем. так-так. ну-ка, на правый бочок. теперь на левый… ещё разок на правый… Не вздрагивай, ведь не больно. Ляг еще на живот. Ну, хорошо, вставай. Посмотрим еще на снимках. Подождите пока в коридоре. Ну потом, Рома, потом, я же ясно сказал — подождите.

Они сидели в коридоре и молчали. Дина посматривала на часы — успеть бы до закрытия магазинов, очень хочется купить что-нибудь новенькое… Лельке сарафанчик джинсовый неплохо бы, а Роме новые ботинки пора, а себе никак не меньше, чем хорошую косметику, и какое-нибудь чудненькое платье, чтобы достойно выглядеть — на днях в гости приглашены. Ромка вчера та-акую премию получил! Дина только хотела поделиться с Романом соображениями, как лучше истратить премию, но тут Игорь высунул бороду в дверь и кивнул.

— Значит, так… вот что мы имеем… — Игорь разглядывал снимки, словно не успел насмотреться на них. — У тебя, Диночка, в правой почке находится. э-э. — Он посмотрел на Дину, потом снова на снимок.

— Да что там может находиться? — фыркнула Дина, — я их не чувствую, почек, и толком не знаю, как они расположены.

— Незнание не освобождает от ответственности, — буркнул Игорь. — Короче, у тебя в правой почке киста. Длина двадцать три… милиметра, конечно. Диаметр — девять.

— Да? — изумилась Дина. — И что с ней нужно делать? Или ничего не нужно?

— Её необходимо удалить. То есть, делать операцию. — Игорь печальными глазами смотрел на обоих.

Сказанное Игорем никак не укреплялось в сознании. Дина посмотрела на Романа. У него было странное выражение лица. Такое выражение у него бывает, когда Лелька врет про отметки, глядя совершенно невинным взором, но именно в этой невинности всегда и таится вранье, которого Роман патологически не выносит. Но он молчит и, помедлив, отворачивается от Лельки, словно ему стыдно. «Всё, что угодно, только не ложь», — часто повторяет он, и Лелька, прекрасно сознавая свою преступность, тем не менее, отваживается частенько. Хотя, непонятно, зачем, так как на другой день она, примостившись к отцу на колени, шепчет в ухо: «А я двойку вчера получила». Зачем тогда врала? Или вчерашний позор уже не так страшен, как сегодняшний? Тайна детского видения мира. Но в чем-то Леля права — всё ужасное сегодняшнее уже не является таким, когда переходит во вчера.

— Зачем операцию? Дина прекрасно себя чувствует. — Роман переводил глаза с жены на брата, словно надеясь в ком-то из двоих найти себе точку опоры.

— Надо оперировать! — настойчиво сказал Игорь. — Киста, это такая непредсказуемая штука, она может увеличиваться, может. преобразоваться во всякие неприятные вещи. Ну, вы ведь взрослые люди.

— А рассосаться она не может? — упавшим голосом спросила Дина.

— Увы. Я выпишу сейчас направление в урологическую больницу, и с этими снимками ты пойдешь туда. желательно, побыстрее.

Они шли по ярко освещенной вечерней улице и молчали. Роман, как обычно, держал Дину под руку. Говорить было совершенно не о чем.

— А магазины? — вспомнил Роман.

— Что? — переспросила Дина. — А-а… Нет-нет, мне не хочется.

Магазины — что это такое?.. Это уже какой-то другой мир, еще час назад такой необходимый и привлекательный, а сейчас… Этот другой мир находился сейчас по ту сторону ее восприятия, по ту сорону всего… Ходить, толкаться среди людей, покупать — зачем?..

Дина представила: ее усыпляют, кладут на живот и разрезают. как пирог, как многослойный пирог — сначала кожу, потом жировые прослойки (есть же они у нее, у всех есть), потом мышцы, ткани, и — почку. Таким острым блестящим скальпелем. Потом вынимают нечто, и в обратном порядке зашивают стежками, как она зашивает дыру в разорванных Лелькиных брюках.

А если она не проснется после наркоза? Возьмет и не проснется. Сердце — брык, и остановится. Тогда что? Молодой, свежий труп, как шутит иногда Игорь. Ей ведь еще никогда не давали наркоз. Может, у нее непереносимость… И вообще, как это мерзко — спишь, а в это время с тобой что-то проделывают, копаются внутри. Дину передернуло.

— Ну, что ты? — Роман крепче сжал ее локоть. — Может, всё же пойдем?

— Нет. Пойдем домой.

Домой! Укрыться, забиться в норку, спрятаться. От уличного шума, противной суеты, мельтешения чужих неприятных лиц, куда они все спешат, бегут, толкаются, веселые, ЗДОРОВЫЕ…

— А в чем же ты в гости пойдешь, — пытался завести ее Роман, — у тебя же надеть нечего!

— В гости? А зачем?

— Как зачем… — Роман смешался. — Нас ведь ждать будут…

— Ну и пусть, мне как-то всё равно.

— Ну, мать, ты сразу и скисла. Все будет хорошо! Чик-чик, и домой!

— А тебе делали когда-нибудь чик-чик?

Не-ет… А, делали-делали, гланды вырезали, потом мороженое давали. Много!

— Ты мне тоже купишь мороженое? — усмехнулась Дина.

— Поскольку ты мороженое не любишь, я тебе куплю много-много шоколадных конфет, самых лучших, и вы с Лелькой будете есть их вместо обеда, завтрака и ужина.

— А если я умру? — поинтересовалась Дина.

— Что ты болтаешь, глупышка. Такая большая, и такая…