В конце концов Фрэнсис пришла к выводу, что Диего просто-напросто следил за ними. Он, вероятно, искал возможности встретиться с Питером наедине. Фрэнсис бросила взгляд в зеркало заднего обзора, словно ожидая увидеть Диего, следующего за ними. Может быть, он и следил, но с точностью ответить на этот вопрос было невозможно – он мог быть в любой из тех машин, что ехали за ними в это обычное субботнее утро в общем потоке.

Диего не был глуп. Он много раз повторял, что хочет вернуть Фрэнсис. Если Диего осмелится похитить Питера, он безвозвратно вселит в сердце Фрэнсис ненависть к себе. Диего не пойдет на это. Он не станет похищать Питера одного. Он похитит их обоих, как уже пытался сделать это в то воскресенье. Фрэнсис поймала себя на том, что уже почти мечтает об этом. Такой поворот событий снимет с нее всю вину и, главное, избавит ее от проблемы выбора. Фрэнсис не сможет предать Нормана. Она не готова к этому. Похищение же избавит ее от всякой ответственности. Но самооправдание не сможет дать ей отпущения грехов…

Воспоминания унесли Фрэнсис в давно прошедшие годы. Она увидела Диего на яхте с белоснежными парусами, которая спокойно качалась на волнах Карибского моря, держа путь в неведомом направлении.

Ясные картины минувшего стали постепенно размываться, терять четкость, освобождая в ее памяти место другим мыслям и образам. Фрэнсис могла оставить все в прошлом и начать жизнь сначала, как она уже делала раньше. Фрэнсис позволила себе пофантазировать, но недолго: стоило ей задуматься обо всем всерьез, как мечты разбились вдребезги.

Фрэнсис встречалась с Диего на его квартире. Она убеждала себя, что презирает его, что согласилась на эту встречу, потому что у нее не было другого выхода. Фрэнсис не задумываясь легла в постель с Диего, потому что хотела этого. Осознание истинного мотива ее поступка было невыносимым для Фрэнсис, и не столько как доказательство ее невероятного вероломства по отношению к Норману, а в большей степени как доказательство ее собственной ничтожности.

Фрэнсис посмотрела на Питера, который продолжал с интересом изучать видеокамеру, и раскаялась в своих мыслях. Не все было так мелко и незначительно в ее судьбе, и она не может целиком уйти в прошлое. Жизнь без Питера просто немыслима. Уничтожить все то, что он знал и любил, разрушить его судьбу значило бы разрушить свою судьбу. Жизнь Питера была сейчас ее жизнью.

– Дай сумку мне, Питер, – сказала Фрэнсис, остановив машину.

Подъезжая к Свентону, она из машины позвонила в офис Норману, но его не оказалось на месте. Фрэнсис сообщили, что его планы на день изменились и что теперь он сможет быть дома только к вечеру.

Питер протянул матери драгоценную ношу, которую до этого всю дорогу бережно прижимал к груди. Взяв у сына сумку с видеокамерой, Фрэнсис вдруг поняла, что не знает, как объяснить Норману появление этой новой дорогой игрушки.

– Послушай, будет лучше, если ты пока не станешь показывать камеру отцу. Он не поверит в то, что случилось, и подумает, что это я купила ее тебе, и тогда разыграется страшная буря – твой отец всегда считал, что я слишком балую тебя, – говорила Фрэнсис сыну по дороге к дому.

Последний раз Фрэнсис была в Свентоне всего два дня назад и сейчас, идя по усыпанной гравием дорожке, заметила, что маленькие, только начинавшие пробиваться ростки молодой травы за недолгое время ее отсутствия успели превратиться в пышную зелень. По выражению лица сына она также заметила, что предложение весь уик-энд прятать камеру в каком-нибудь укромном уголке и даже ни разу не испробовать ее в действии не особо привлекало Питера.

– Ты можешь сказать, что купила ее специально для того, чтобы снять на пленку его речь, которую он приготовил для публичного выступления. Папе понравится эта идея, и, я думаю, он не будет возражать, если ты на некоторое время одолжишь ее мне, – предложил Питер.

– Но это будет неправдой, – сурово заметила Фрэнсис.

Питер лукаво посмотрел на мать.

– А я думал, ты хочешь избежать бури, – сказал он. Обреченно вздохнув, Фрэнсис согласно улыбнулась и открыла дверь. Первое, на что она сразу же обратила внимание, был едкий, удушливый запах жженой пластмассы, распространившийся по всему дому. Опасаясь, что в ее отсутствие могло что-то случиться, Фрэнсис тщательно осмотрела дом, но все, казалось, выглядело, как обычно.

– Мам, могу я пойти поиграть с Ники? – спросил Питер у Фрэнсис, когда она убирала со стола после ленча.

Здесь, в Свентоне, Ники Ховард был лучшим другом Питера. Фрэнсис еще не успела прийти в себя после утреннего происшествия, и поэтому одна мысль позволить сыну исчезнуть из ее поля зрения ужасала.

– Лучше пригласи его к нам, и тогда ты сможешь показать ему свою камеру, – предложила она.

Некоторое время спустя, когда Фрэнсис уже убрала почти всю посуду, через окно кухни она увидела сына, вприпрыжку бегущего через сад навстречу своему другу.

Зазвонил телефон.

– Здравствуйте, миссис Феллоус. – Фрэнсис узнала гнусавый голос Глэдис, девушки, которая следила за чистотой в их доме. – Мистер Феллоус просил меня прийти сегодня утром. Он сказал, что хотел бы, чтобы к вашему приезду спальня и ванная сияли чистотой. Мне понадобится всего лишь пара часов, чтобы привести все в порядок.

Фрэнсис была польщена заботой Нормана. Несмотря на чрезмерную занятость в эти дни, он все-таки нашел время подготовить дом к приезду жены.

– Мне показалось, все выглядит великолепно, – ответила Фрэнсис. Ее позабавил прозрачный намек Глэдис на дополнительную плату за срочную работу, и она решила „поставить ее на место". – Но в любом случае я собиралась звонить вам. Мы всей семьей хотели остаться здесь еще на некоторое время, и поэтому я была бы вам благодарна, если бы вы пришли на пару часов как-нибудь утром на следующей неделе.

Фрэнсис обещала Норману остаться с ним до выборов, до следующего четверга. Со среды у Питера начинались каникулы в школе. Фрэнсис решила, что будет лучше, если они проведут следующую неделю все вместе здесь в Свентоне, и поэтому не было смысла из-за двух дней отправлять Питера в понедельник обратно в школу.

Повесив трубку, Фрэнсис вспомнила, что забыла предупредить Миранду о своем отъезде. Она принялась искать в записной книжке домашний телефон своей секретарши, но неожиданно передумала звонить сейчас и решила заняться этим делом позже. Какая разница, поговорит она с Мирандой тотчас или потом, ведь сегодня только суббота и до начала новой рабочей недели у нее еще есть в запасе целых два дня.

Мысли о Диего постоянно преследовали Фрэнсис. Она видела его лицо, склоненное над ней, чувствовала его дыхание на своей щеке… „Нет, – подумала Фрэнсис. – Так дальше продолжаться не может!" Она решила с головой уйти в домашние дела, надеясь, что это поможет ей наконец избавиться от навязчивых видений. Первым делом Фрэнсис спустилась в кладовую и, все тщательно осмотрев там, написала длинный список продуктов, которые необходимо купить, затем вынула из морозильной камеры ногу барашка, намереваясь приготовить ее к воскресному ленчу. Она решила не строить планов на обед, пока не переговорит с Норманом: он вполне мог куда-нибудь уйти завтра или, наоборот, пригласить к себе кого-то из коллег.

Бросив последний взгляд на детей, играющих в саду в мяч, Фрэнсис вышла из кухни и направилась в комнату Питера.

Она неторопливо распаковала сумку сына и, все аккуратно разложив по своим местам, заглянула в шкаф, чтобы убедиться, что Питеру хватит белья на целую неделю. Спальня и ванная Питера были тщательно прибраны, и сейчас Фрэнсис пожалела о чрезмерном усердии Глэдис, потому что это лишало ее единственной возможности отвлечься от тех мыслей, которые не оставляли ее в покое. Она могла бы присоединиться к детям и поиграть с ними в саду, но знала, что ее появление положит конец их веселым забавам.

Фрэнсис попала в ловушку собственного дома точно так же, как она попала в ловушку собственной жизни, задыхаясь от лжи, которая с каждым днем разрасталась, подобно сорняку. Она была одновременно и соучастницей преступления, и жертвой. Из этого замкнутого порочного круга существовал только один выход…