Двойные двери из галереи в коридор родителей Диего были открыты, в спальне Марии горел свет, но ее там не было. Мелани вернулась в холл. И хотя дверь гостиной была плотно закрыта, Мелани услышала голоса, раздававшиеся за ней: тихий, спокойный – Марии и характерный скрипучий – Амилькара, но разобрать слов не смогла. Возможно, лучше не прерывать их, решила Мелани, но, когда уже повернулась, чтобы уйти, она услышала позади себя шум открывающейся двери.

– Что ты здесь делаешь? – Это был Диего. И сейчас его голос звучал почти так же угрожающе, как и голос Амилькара.

– Я искала тебя. Мы опаздываем, – объяснила Мелани, но Диего этого было недостаточно, он, казалось, ждал от нее еще чего-то. В эту минуту Мелани чувствовала себя так, как будто она предстала перед судом.

– Ты слышала? – Он заметил недоумение на ее лице и на мгновение остановился. – Хорошие новости… – продолжил он, но уже более мягким голосом. – Я только что договорился с отцом о том, что мы можем остаться в Пунта дель Эсте на все лето.

Мелани удивилась, почему подобный вопрос необходимо обсуждать на семейном собрании при закрытых дверях. Затем она увидела Амилькара и Марию, выходящих из гостиной, – судя по выражениям их лиц, вряд ли можно было предположить, что они обсуждали, где будут проводить летний отдых.

– Видишь вон ту большую красную крышу? Это казино „Сан Рафаэль", а перед ним плавательный бассейн „Ла Терраса". Вон тот белый дом позади него принадлежит семье Таннери. – Как только они приблизились к Пунта дель Эсте и начали снижаться, Диего стал указывать Мелани на различные ориентиры. Какие-то она не успевала разглядеть, другие были слишком малы, чтобы их можно было заметить на фоне той обширной панорамы, что открывалась из кабины самолета: прерия и леса с одной стороны, с другой – океан, бледно-желтые отрезки побережья, еле заметная линия горизонта и безоблачное небо.

Мелани предполагала, что они будут путешествовать на самолете Диего. Самолеты были его страстью, и он, как истинный сын богатых родителей, позволял себе излишнее расточительство, но всякий раз с чувством легкого смущения признавал это. Диего получал огромное удовольствие от полетов, и Мелани обратила внимание на то, что она никогда не сопровождала его. Она не любила самолеты – ни частные, ни государственные, но, зная, какое место они занимают в жизни Диего, была уязвлена тем, что до сих пор он ни разу не брал ее с собой, а также еще и тем, что столь мало знает об этом увлечении мужа. Сейчас они прогуливались по взлетной полосе, ожидая, когда наконец загрузят их багаж. И даже Мелани, абсолютно ничего не понимающая в устройстве самолетов, не могла не заметить гладкий двухмоторный турбовинтовой самолет. Она вспомнила, что у Диего реактивного самолета не было.

– Чей это самолет? – спросила она.

– Наш. Точнее, моего отца. А ты думаешь, что я его украл?

– Но я считала, что мы полетим на твоем.

– Было бы безумием отправляться на нем в столь длительное путешествие расстоянием в сотни миль… даже для меня, – улыбнулся Диего.

Не большее безумие, чем иметь одной семье два самолета, подумала Мелани, хотя, возможно, в ее новой жизни это было обычным явлением.

– Мне казалось, твой отец не любит летать, – заметила она.

– Он не может, у него частые головокружения. Именно поэтому ему нужен самолет, который может летать низко над землей. Даже этим он редко пользуется, зато мама летает.

– Не могу вообразить себе когда, – недоумевала Мелани.

– Довольно часто. Полагаю, каждую неделю, в выходные.

В последнее время они с Диего редко проводили уикэнды в Буэнос-Айресе, и Мелани абсолютно не задумывалась о том, что делают Амилькар и Мария, оставаясь дома. Ответ Диего разжег ее любопытство.

– И нуда она летает?

– Навестить своих друзей, наверное. Я не спрашиваю.

Диего, казалось, был смущен столь неожиданным поворотом их разговора. Мелани даже почувствовала жалость к нему.

– Ты можешь рассказать мне, – прошептала она.

– Что я могу тебе рассказать? – огрызнулся он.

– Все. Я знаю тебя, Диего. Ты что-то скрываешь от меня, что-то, что касается твоей матери. Никто не покупает самолеты лишь ради того, чтобы летать к знакомым на уик-энд.

– Лучше я пойду проверю, как идет погрузка багажа, – невнятно проговорил Диего и развернулся, направляясь к самолету, но Мелани схватила его за руну.

– Нет. Лучше будет, если ты расскажешь мне все, или я спрошу ее сама. Мне не нравятся секреты между нами, – настаивала она.

– Ты права, – вздохнул Диего, утомленный этим разговором. Он огляделся по сторонам, а затем неуверенно начал рассказ. – Трудно бывает вспомнить о чем-то, что ты хранил в себе долгие годы, о чем родители запретили тебе даже думать, когда ты был еще совсем маленьким мальчиком… Моя мать всегда считала, что она была единственным ребенком в семье, но оказалось, это не так. У нее есть брат, который на пару лет моложе нее. Никто не знает о нем. Мои бабушка и дедушка лгали, когда говорили, что он родился мертвым.

– Почему? – История была слишком необычной, и Мелани решила, что все это выдумано специально для нее.

– Гордость. Глупая гордость, – произнес Диего, улыбнувшись плотно сжатыми губами. – Ребенок был несколько уродлив, понимаешь, и мои бабушка с дедушкой сочли для себя невозможным иметь такого страшного сына, поэтому они прятали его подальше от любопытных взглядов. Не стоит так удивляться, в этом не было ничего необычного, если учесть, что они жили в маленьком провинциальном городишке, где все друг у друга на виду. Существовало множество самых разных семей, у которых была своя история об „идиоте", хранившаяся в тайне… Дедушка умер, когда моя мать была еще подростком, бабушка не могла справиться со всеми делами одна, и матери пришлось взять на себя домашние заботы. Она до сих пор присматривает за братом. Он живет в их поместье в горах, в Сальте. Вот почему мама летает туда каждую неделю – повидать его. Это было бы невозможным, если бы не было самолета… – Вначале тихий и неуверенный голос Диего постепенно стал таким же, как обычно, казалось, Диего испытал облегчение, открыв семейную тайну Мелани. А она в свою очередь никак не могла понять, зачем нужно так тщательно скрывать эту историю, хотя, с другой стороны, понимала и Марию, вынужденную поддерживать вымысел, навязанный ей с детства.

– Я очень сочувствую твоей матери, – сказала Мелани. – Это, должно быть, ужасно.

– Может быть, но она замечательно держится. Она рассказала мне об этом много лет назад, а потом предупредила: „Мы больше никогда не будем говорить об этом". И больше мы ни разу не вспоминали тот разговор… Ты можешь обещать мне, что никогда даже не обмолвишься о только что услышанном? Ты не знаешь о Сальте, ты не знаешь о брате Марии, ты не знаешь ничего. Хорошо? Она взяла с меня клятву, что я никому не скажу, и я до сих пор держал свое слово.

– Конечно, – ответила Мелани. – Я никогда даже не заикнусь об этом. Пойдем.

Рука Диего обвилась вокруг ее талии, и он повел ее к самолету. Через минуту Мелани уже сидела вместе с ним в кабине и в ожидании взлета наблюдала за мужем, занятым проверкой приборов.

Самолет резко поменял направление и стал удаляться от моря. Они стремительно летели над пустынной равниной так низко, что Мелани даже смогла различить впереди железную дорогу. Земля была совсем рядом, и от этого создавалось ощущение, будто они несутся на прекрасном гигантском скакуне. От удовольствия Мелани закрыла глаза. Через мгновение самолет приземлился.

– Тебе не нравится? – спросил Диего сразу же, как только они вышли из кабины, указывая на окружающую их равнину. Это был свежий, далекий, уединенный уголок незапятнанной земли, возможно, поэтому и казавшийся таким пустынным. Несколько домов почти касались огромного поля, простиравшегося вдаль на многие мили, но не они, этот признак человеческого присутствия, завладели ее вниманием, а уединение, царившее вокруг, которое произвело на Мелани значительно большее впечатление, чем побережье, здания и яхты, рассматриваемые ею с воздуха и восхищавшие всего несколько минут назад.