Наконец сообщение пришло.

– Алло, «Большой Кеп»? – заскрипел голос, и хотя говорящий старался, чтобы его голос звучал оптимистично, в нем проскальзывали тревожные нотки. – Мы не утверждаем, что это окончательный ответ, так как расчеты перепроверят и что-нибудь предпримут. Но правда в том, что... ну... вы находились на неверной траектории слишком долго. Из этого следует, что имеющейся у вас реактивной массы недостаточно, чтобы направить корабль к Марсу. Вы не можете увести свой корабль с траектории, уходящей, похоже, во внешнее пространство.

В тишине, установившейся вслед за этим шокирующим сообщением, легкий стук в дверь прозвучал неестественно громко. Помощник механика вошел, козырнул и окинул быстрым взглядом группу потрясенно молчащих людей. Затем протянул Дону полоску бумаги.

– Я подумал, лучше передать эти показания приборов прямо сейчас, сэр. Я как раз провел тестирование несколько минут назад.

Дон встряхнулся. Чтобы размышлять о других проблемах после только что услышанного, требовалось приложить значительные усилия. Он взял полоску бумаги и непонимающе уставился на этот документ.

– Извините, не могли бы вы объяснить, что означают эти цифры?

Помощник радиомеханика отметил ряд цифр справа и остановил внимание на последней из них, обведенной красным кружком.

– Это процент кислорода в нашем воздухе. Видите, он неуклонно снижается. Эти данные записываются через каждые пять часов начиная с момента аварии. Изменения шли медленно, но сейчас началось значительное снижение – вот здесь, в последнем числе. Думаю, радиация Солнца убила большое количество фитопланктона. Вместе с тем, что мы потеряли в результате аварии вместе с водой, это значительно нарушило равновесие.

– Что это такое?

– Ну, сэр, просто люди на корабле превращают кислород в углекислый газ значительно быстрее, чем водоросли его возобновляют. Воздух становится все более непригодным для дыхания.

Дон вздрогнул. Слишком много проблем сразу.

– Сколько потребуется времени, чтобы это стало опасно?

– Наверное, несколько дней... не могу сказать точно. Но что-то надо предпринимать уже сейчас.

– Не в настоящую минуту. Я спущусь в рефкамеру, как только будет время. Кто там командует?

Матрос (ему было никак не больше двадцати) сконфузился.

– Ну, лейтенант Хонг умер, и я решил, что остаюсь только я.

– Как ваше имя?

– Хансен. Помощник рефмеханика третьего класса Хансен.

– Так вот, Хансен, сейчас вы – рефмеханик. Работайте хорошо, мы на вас надеемся.

– Есть, сэр, – Хансен вытянулся по стойке смирно и отдал честь.

«Он справится», – подумал Дон, глядя в спину уходящему парню. Затем он вспомнил о сообщении с Марса и почувствовал, как его снова охватывает щемящая тоска. Он повернулся к Курикке.

– Что это за реактивная масса, о которой беспокоится Марсианский центр? – спросил он. – Сожалею, что вынужден задавать глупые вопросы, но изучение медицины оставляет мало времени на изучение других дисциплин. Я считал, что корабль движется с помощью атомной энергии.

– Так и есть, сэр, но, тем не менее, мы нуждаемся и в реактивной массе. Ракеты движутся, не отталкиваясь от чего-то, но отбрасывая что-нибудь от себя. То, что отбрасывается, и называется реактивной массой. В химических ракетах это раскаленный газ. Газ вылетает в одном направлении, ракета движется в другом. Чем большую массу вы выбрасываете, тем больший импульс получите и тем, без сомнения, быстрее будете двигаться. Можно получить большой импульс и выбрасывая что-то с большой скоростью. Именно это мы сейчас и делаем. Наша реактивная масса – тонко измельченные частицы кремния. Они получаются выпариванием в вакууме шлаков металлургического производства и имеют микроскопические размеры. В двигателе эти частицы разгоняются до невероятных скоростей. Они-то и обеспечивают наше движение.

– Достаточно просто, по крайней мере в теории, – кивнул Дон. – Хотя в нашем распоряжении неограниченная энергия атомного реактора, у нас не хватает реактивной массы для необходимой коррекции курса?

– Верно, сэр. Обычно его не требуется много, так как все изменения мы производим гораздо раньше. Чем дальше корабль отклонится от курса, тем большая масса потребуется, чтобы вернуть его на этот курс. Мы ждали чересчур долго.

Дон отказался подчиниться заполнившему рубку унынию.

– Нельзя ли в качестве реактивной массы использовать что-то другое?

Курикка отрицательно покачал головой.

– Боюсь, нет, ничто иное не пройдет через инжекторы. Да и двигатель сконструирован для работы именно на этом виде реактивной массы. – Он отвернулся, и впервые со времени их знакомства Дон увидел, что твердый как гранит главстаршина может признать себя побежденным. – Боюсь, мы ничего не сможем сделать.

– Нельзя опускать руки! – настаивал Дон. – Если мы не можем выйти на правильную траекторию, то можем изменить курс, чтобы максимально приблизиться к ней, так?

– Возможно, капитан, но это, говорю вам, ничего не даст. Истратив всю массу на коррекцию курса, мы не сможем затормозить.

– Ну, по крайней мере, подойдем ближе к Марсу. Там могут оказаться другие корабли, которые состыкуются с нами и снимут с судна. Запросите Марсианский центр.

Ответ потребовал досадно много времени и не слишком обнадежил.

– Мы обсчитали все возможности на компьютерах, но, тем не менее, не получили ничего подходящего. Здесь нет лайнеров дальнего следования, способных добраться до вас, а орбитальным челнокам это не под силу даже после того, как вы смените орбиту. Не теряйте надежду, мы все еще работаем над этим вопросом.

– Большое спасибо за заботу, – пробормотал Спаркс. – Но вы не на нашем месте.

– Боюсь, я должен не согласиться с главстаршиной Куриккой и хочу сказать, что его последнее утверждение ошибочно, – произнес Угалде. Он был настолько погружен в расчеты, что не заметил, что с тех пор, как Курикка высказал свое «последнее утверждение», прошло не менее пятнадцати минут. – Кое-что можно сделать. Я рассмотрел ситуацию с нескольких сторон и, если вы дадите мне слово, то поймете, что рассматривали ситуацию лишь с одной стороны. Это произошло потому, что вы неверно сформулировали проблему, – он тут же принялся расхаживать по рубке. – Она не в том, чтобы найти добавочную массу, а в том, чтобы скорректировать курс. Если сформулировать вопрос так, что ж, проблема становится ясна и ответ очевиден.

– Не для меня, – заметил Курикка, и говорил он от имени всех присутствующих.

Угалде улыбнулся.

– Раз нельзя найти добавочную реактивную массу, значит, нужно уменьшить ту массу, против которой действует реактивная.

– Конечно! – в свою очередь улыбнулся Дон. – Нам просто следует разгрузить корабль!

– Важно, чтобы все, что мы будем выбрасывать, сначала взвесили, – предупредил Угалде. – Важно для расчетов. И чем быстрее мы начнем, тем лучше.

– Начинаем сейчас же, – сказал Дон, вытаскивая дощечку для письма и электрическую авторучку. – Я хочу составить список всего необходимого для управления судном и сохранения жизни находящихся на борту людей. Ваши предложения?

– Багаж пассажиров, конечно, – сказал Угалде. – Пусть оставят только то, что на них, остальное – на выброс.

– Я уже ясно вижу все эти иски! – застонал каптенармус.

– Уверен, что рейс застрахован, – ответил Дон, делая пометку. – Багаж или жизнь – не очень-то богатый выбор. Они могут оставить себе ценности и личные вещи, но все громоздкое – вон. Соберите-ка их в главной столовой через пятнадцать минут. Я поднимусь туда и поговорю с ними.

Каптенармус кивнул и вышел, а Дон повернулся к остальным.

– Обеденные столы, стулья, посуду и кухонное оборудование, – перечислял Курикка. – Все мороженое мясо и остальные замороженные продукты. Мы можем прожить и на дегидрированном аварийном пайке, использующем циркулированную воду.

– Хорошая мысль, что следующее?

Стоило задуматься над этим, как сразу же нашлось потрясающее количество вещей, без которых можно прожить. Ковры, украшения, перила лестниц, мебель, запасные блоки, детали. Список рос, и Дон начал помечать галочкой вещи. Но одна немаловажная часть была упущена.