– А я думаю, что все зашло слишком далеко, – парировал я.

– Вам это совсем не принесет успеха, – пообещал Чаннинг.

Я посмотрел на свои наручные часы: оставалось как раз девятнадцать минут до назначенного мною времени, когда я должен был вернуться к машине.

– Может быть, мы все-таки перестанем играть в догонялки и поговорим, придя к какому-то соглашению?

– Я хочу видеть эту карточку, – настаивал Чаннинг. И я опять ничего не ответил, но пропустил момент, когда он подал сигнал – возможно, опять нажав какую-то скрытую кнопку: дверь из внутреннего офиса внезапно открылась, и на пороге появился мужчина во фраке. – Мистер Лэм предъявил карточку при входе в казино...

Пришедший не произнес ни слова.

– И упорно не хочет мне ее показывать. А я очень хочу на нее посмотреть, Билл.

Мужчина двинулся ко мне, улыбаясь.

– Карточку, мистер Лэм, – только и сказал он.

Я не пошевельнулся.

Мужчина не более секунды колебался в нерешительности. Чаннинг кивнул. Мужчина сделал шаг вперед и неожиданно мертвой хваткой вцепился в мое запястье. Я попытался было освободиться, но это оказалось все равно что сражаться со стальной стенкой. Быстрым, наработанным движением он вывернул мне руку, одновременно другой схватив локоть...

Я подавил крик боли.

– Карточку! – потребовал Чаннинг.

Я развернулся всем телом, стараясь освободиться, но боль стала еще невыносимей.

– Чертов дурак! – бросил Чаннинг и подошел ко мне, чтобы обыскать. Я был абсолютно беспомощен перед ними, не в состоянии пошевельнуться. Чаннинг засунул руку во внутренний карман моего пиджака, молниеносно извлек из него бумажник и карточку, которой я воспользовался, входя в казино; потом, засунув бумажник обратно в карман, почему-то тут же передумал и бросил его вместе с карточкой к себе на стол.

– Все, Билл, отпусти его!

Мужчина выпустил меня из своих железных объятий, и я без сил упал в кресло. Рука ужасно болела. Чаннинг хотел попросить Билла уйти, но потом передумал и приказал остаться.

– Лэм, мне это не нравится. Ты несколько часов со своим компаньоном сидел в машине перед нашей дверью. Этот парень все еще там, ждет тебя. Полагаю, если ты не появишься внизу к определенному времени, он позвонит в полицию? Не так ли?

– Ты говоришь, я слушаю. У меня свой бизнес, у тебя – свой, – ответил ему я.

Чаннинг внимательно стал рассматривать карточку.

– Она настоящая. И на ней не только моя настоящая подпись, но даже маленькая секретная отметка, о которой вам, Лэм, ничего не было известно. Это настоящая карточка... Как она к вам попала?

– Мне ее дали.

Он покачал головой.

– Такого рода карточки не попадают в руки первому встречному.

Я промолчал. Он снова повертел карточку в руках, будто тщательно изучал, потом посмотрел на меня, и мне совсем не понравилось то, что я увидел в его глазах.

– Лэм, не могу вам открыть, как я узнал, но это одна из карточек, которые принадлежали покойному Джорджу Бишопу для распространения среди очень избранного круга лиц. Обычно Джордж старался держать свои отношения с нами в строгом секрете, но тем, кому он доверял, это было известно: именно для них он держал специальные карточки. Это одна из них. Как она к вам попала? – снова спросил Чаннинг.

– Мне ее дали.

– Вы знаете, Лэм, есть маленький шанс... совсем небольшой, что она попала к вам через Ирен Бишоп. Если это так, то мне это совсем не нравится.

Я промолчал. Он взял мой бумажник и стал изучать его содержимое, а потом вдруг замер на миг.

– Черт бы меня побрал! Да у вас еще четыре таких карточки! И все они были даны Бишопу!

Только тут я осознал, как глупо с моей стороны было держать при себе такие улики. Без сомнения, теперь понимал я, на каждой из них стояла секретная пометка. Какое-то время Чаннинг сидел не шелохнувшись. Я опять незаметно взглянул на часы: у меня оставалось всего одиннадцать минут до того момента, как Дэнби поедет в полицию. Если, конечно, он будет следовать моим инструкциям.

Внезапно Чаннинг обратился к Биллу:

– Там, внизу, в машине, Лэма ждет человек. Думаю, он просто у него на побегушках, – страхует от всяких возможных осложнений, но было бы лучше нам в этом убедиться. Спустись и приведи его сюда.

– А если он не захочет идти? – спросил Билл в нерешительности.

– Я же сказал тебе, приведи его сюда.

Билл направился к двери, и я знал, что мне надо выиграть всего каких-нибудь десять с половиной минут.

– Может быть, нам сначала поговорить? – предложил я.

– Мы сможем поговорить после его прихода, – изрек Чаннинг.

Я встал с кресла и сказал:

– Мне надоело, что мной командуют, мистер Чаннинг! – надеясь, что мое заявление заставит Билла опять применить ко мне один из его приемов дзюдо и тем самым отсрочит надвигающиеся с неумолимой быстротой события.

Билл уже у двери вопросительно посмотрел на Чаннинга.

– Давай, Билл, работай, – ответил Чаннинг и положил на письменный стол револьвер 38-го калибра, вынув его из ящика стола. – Думаю, мне придется пересмотреть в ближайшие несколько минут некоторые понятия... Итак, вы, Лэм, в самом деле частный сыщик? Над чем, черт возьми, вы работаете все последние дни? На кого работаете?

Дверь за Биллом закрылась, и я понял, что неудержимо иду ко дну: мне надо было, конечно, постараться сократить время до трех минут. Теперь приезд полиции был для меня столь же нежелателен, как и для Чаннинга. Наверное, поэтому я не смог уложиться в лимит времени: ведь я предполагал только войти, собрать нужную информацию и выйти из казино не более чем через полчаса. И я смог бы уложиться в этот промежуток времени, если бы не Диана Марвин. Тот факт, что человек с рулеткой подал ей неправильный сигнал начать играть со мной в игры, внушил мне ни на чем не основанное чувство безопасности... Чаннинг же, минуту обдумав происходящее, бросил мне через стол мой бумажник, и он упал ко мне прямо на колени.

– Возьмите его, Лэм. Я не хочу, чтобы вы подумали, что мы силой у вас что-то отбираем: все на месте. Я просто хотел посмотреть, что в нем, и правильно сделал, черт возьми!

– Ладно, – сказал я, убирая бумажник. – Что теперь будем делать, мистер Чаннинг?

– Подождем.

– Я пил шампанское с вашей девицей. Может быть, бутылка все еще меня ждет?..

– Не вспоминайте о ней, Лэм, мы за нее не возьмем с вас плату. Больше того, я прикажу, чтобы ее принесли сюда. Может быть, я использую ее, чтобы окрестить вас.

– Что значит «окрестить»?

– Может быть, я вылью ее вам на голову, и мы будем считать вас подлецом недели.

– Это вам ничего не даст, уверяю.

– Замолчите и дайте мне подумать.

Мы посидели, не произнося больше ни слова, потом в громкоговорителе послышался голос:

– Билл здесь, у дверей. Он говорит, что с ним еще один человек.

– Скажи, чтобы он привел этого парня ко мне в офис, и подключи эту комнату к радио... Допроси его там. Помоги ему с вопросами. Я хочу знать, кто этот парень и что он все это время делал рядом с нашим домом. Полагаю, это один из людей вашего агентства? – спросил, повернувшись ко мне Чаннинг.

Я промолчал. Неожиданно Чаннинга осенило:

– Я вот все думаю... может быть, Ирен на самом деле гораздо умнее, чем мы предполагали?

Я не проронил ни слова.

– Если она вздумает нам мешать, для нее это кончится очень плохо, она не извлечет пользы из всей этой истории. Смотрите не ошибитесь, Лэм, казино в моих руках, и это окончательно. Не существует ни единого клочка бумажки, в котором бы имя Бишопа как-то связывалось с казино. Нет никого, кто мог бы подтвердить, что это не мой бизнес. Я выстроил все это на свои деньги и своими руками. И нет никакой возможности у Ирен отнять все это у меня. У нее нет и одного шанса из миллиона!..

Он помолчал несколько минут, потом спросил:

– Мне хотелось бы знать, работаете ли вы на нее или нет.

Я ничего не успел ответить, так как на стене вдруг замигала лампочка. Чаннинг потянулся и повернул выключатель, сказав: