Я продолжал ползать на коленях, замечая краем глаза, что Биллингс начал раздражаться.

– Ни одного, ни малейшего... – согласился я с ним.

– Уж можете поверить мне на слово, – повторил он.

– На ковре нет ни пятнышка, потому что он совершенно новый и только недавно был заменен.

– О чем, черт возьми, вы толкуете? – потребовал ответа Биллингс. – Этот ковер лежит здесь с тех пор, как...

Я покачал головой и сдвинул в сторону одно из кресел. Там, где от его ножек должны были остаться глубокие вмятины, лишь слегка примялся ворс.

– Ковер лежит здесь с тех пор, как сюда были поставлены кресла, – констатировал я.

– Это очень дорогой ковер. Его ворс не в состоянии придавить даже самая тяжелая мебель – он сразу принимает прежнее положение, едва вы убираете ее.

– Знаю, мистер Биллингс, об этом, но невозможно полностью уничтожить следы от ножек постоянно стоящей мебели. Вы забыли и об этой вот фотографии, – я кивнул на стену, – где вы сидите и читаете в этой каюте. Здесь, естественно, нельзя определить цвет ковра, но легко различить его рисунок: он совсем другой.

На лице Биллингса мгновенно появилось выражение ужаса, когда он взглянул на снимок. Я же прошел, заглядывая во все углы и проводя пальцами там, где было трудно достать рукой.

– Видите, по углам еще ощутимы следы вязкого вещества, которым старый ковер приклеивался к полу. Одну минутку, мистер Биллингс, а это что такое?

– Что, что?

– Вот там, в углу, на два фута ближе к стене.

– Я этого не заметил, – сказал он, наклоняясь.

– Рад, что вы раньше не заметили, но вам лучше увидеть это сейчас.

– Что это такое?

– Это маленькая, круглая дырочка с очень странными темными краями вокруг ее внешнего края. Она размера пули 38-го калибра – похоже, там есть даже крохотный кусочек какой-то ткани, которая, видимо, пристала к пуле.

Побледнев, Джон Карвер Биллингс неподвижно уставился на меня и молчал.

– А теперь объясните мне, если, как вы мне рассказывали, вы договорились встретиться с Бишопом во вторник у вас дома, – как получилось, что вы провели этот вечер с мистером Вальдо В. Джефферсоном? Как вы могли знать, что мистер Бишоп не сможет встретиться с вами в вашем доме?

Было такое впечатление, что на Биллингса вылили ведро ледяной воды. Он издал какой-то непонятный звук и стоял по-прежнему молча, с сразу осунувшимся лицом. И именно в этот момент я услышал какой-то звук: это был странный, стучащий звук, как будто бежало много людей. Потом стал слышен гул многих голосов, они звучали где-то за пределами яхты и были слегка приглушены стенами каюты.

Джон Карвер Биллингс Первый взобрался по ступенькам и вышел на палубу.

– Кто вы такой? – спросил незнакомый голос.

И прежде чем Биллингс успел что-либо ответить, я услышал голос охранника:

– Это мистер Биллингс, Джон Карвер Биллингс. Он пришел на свою яхту всего несколько минут назад до того, как вы приехали.

– Куда-то собираешься отплывать, приятель? – спросил тот же голос.

– Мистер Биллингс – известный банкир, – продолжал ночной охранник.

Шаги слышались уже где-то в стороне, люди бежали дальше, но охранник остался около нас.

– Сэр, случилась неприятность. Я хотел рассказать вам, когда вы проходили мимо, но вы не стали меня слушать. На борту яхты «Эффи А» нашли тело убитого. Ночной охранник прошлой смены почувствовал неприятный запах. Хозяин яхты, как вы знаете, уехал в Европу. Похоже, что кто-то сорвал замок и... Боюсь, что это отразится на репутации яхт-клуба, сэр, но мы ничего не могли поделать: мы должны были сообщить в полицию.

– Хозяин яхты, говоришь, уехал?

– Он в Европе, сэр. Яхта была заперта и...

– Ее никто не снял?

– Нет, сэр, никто.

– Идите к ним, я не хочу ни во что вмешиваться, – нетерпеливо бросил Биллингс. – Надо всячески помогать полиции. – Он задвинул скользящую панель и спустился вниз, в кабину. Лицо Биллингса было почти зеленого цвета, он избегал моего взгляда.

– Мне предстоит очень много работы, сэр, и я должен сделать ее как можно скорее, – объяснил я.

Он вытащил из кармана бумажник, открыл его и вытащил стодолларовый банкнот.

– Ваш сын приостановил действие выданного им чека, который я получил вместе с партнером в Лос-Анджелесе и...

– Я приношу извинения за тот его шаг. И немедленно это исправлю, мистер Лэм. Я дам банку поручение...

– Не надо давать банку никаких поручений, – попросил я. – Оплата по чеку была приостановлена. Оставим все как есть. Но вы можете добавить пятьсот долларов к той сумме, которую дадите мне на расходы по расследованию вашего дела.

– Деньги на расходы?

– Да, у меня может оказаться очень много расходов, сэр. Добавьте пятьсот долларов.

Он кивнул и продолжал отсчитывать деньги. Посмотрев на необъятных размеров его бумажник, я понял, что он заранее подготовился к такому повороту событий. Это были деньги, предназначенные для того, чтобы откупиться, и их было у него очень много, целая пухлая пачка. Бумажник плюс дырка от пули на яхте плюс новый ковер на полу сказали мне все, что мне нужно было узнать.

Как-то я сделал одолжение знакомому брокеру – одолжение, за которое он был до сих пор благодарен мне, поэтому-то я сразу позвонил ему в восемь утра на следующий день, и он сразу с радостью откликнулся на мою просьбу.

– У меня есть тысяча триста пятьдесят долларов, – сказал я, – наличными.

– Да, Лэм.

– Я хочу, чтобы триста пятьдесят долларов ты вложил в акции компании «Скайхук Майнинг и Дивелопмент Синдикат».

– Никогда о такой не слышал, Лэм.

– Узнай о ней все. Найди ее фонды. Мне это очень нужно. И нужно очень быстро.

– Хорошо, а еще тысяча долларов, их куда?

– Триста пятьдесят долларов вложи на имя Элси Бранд. Тысячу долларов вложи в те же акции, но на имя агентства «Кул и Лэм», партнеров. Хочу, чтобы ты нашел эти акции и чтобы их купил утром, как только начнется рабочий день, и...

– Подожди минутку, – перебил он меня. – Я листаю справочник индексов... Вот, кажется, нашел. Это одна из тех компаний, акции которой заказывают и рассылают по почте, Лэм. Мне придется, видимо, повозиться, чтобы выяснить, кто держатели ее акций, и...

– Мы не располагаем временем, – ответил я. – Они получили разрешение на проведение операций через комитет по корпорациям. Акции должны быть положены на хранение в банк на год, в течение этого срока владелец акций по своему желанию может ее забрать. В течение того же срока должны проводиться работы по техническому развитию рудников, в противном случае продажа акций будет считаться недействительной и покупатель может аннулировать сделку.

– Итак, что я должен делать?

– Постарайся связаться с кем-нибудь из тех, у кого есть такие акции. Скажи им, что ты имеешь право предложить своим клиентам разумную прибыль и что тебе необходима определенная информация. Но не говори им, для кого она тебе нужна и для чего. Скажи, что ты должен получить информацию любым способом. Начинай же, друг, работай, звони по междугородному телефону, покупай акции!

– До какого верхнего предела цены я могу покупать?

– Можешь за двойную стоимость. Если не будет получаться, прекращай, выше не бери. Помни, что есть в большом количестве векселя корпорации, но банк ничего не предпринимал, потому что на них стояла подпись Бишопа. Теперь он умер, и банку придется с ними что-то делать. Держатели депонированных акций должны об этом знать. И держатели обычных акций тоже должны быть поставлены об этом в известность. Если это еще не сделано, то постарайся, чтобы они об этом узнали.

– Хорошо, я все сделаю, – обещал мой знакомый брокер.

– Начинай работать немедленно.

Положив телефонную трубку, я взялся за утренние газеты. Крупные заголовки во всех них просто кричали о случившемся:

«ТЕЛО УБИТОГО ВЛАДЕЛЬЦА РУДНИКОВ НАЙДЕНО НA ЯХТЕ МИЛЛИОНЕРА!»

Все это было совершенно естественно – репортеры уголовной хроники зарабатывали свой хлеб.