Как оказалось, Эриксон Б. Рейн, миллионер, владелец яхты, холостяк, проводил каникулы в Европе. Не было никаких сомнений в том, что он последние четыре недели находился за пределами Соединенных Штатов. Кроме того, помимо дубликата ключа от яхты, который лежал в сейфе яхт-клуба, другого просто не существовало.

Однако полицейское расследование показало, что замок на яхте – было совершенно очевидно – сбит и заменен новым, поэтому делавший очередной обход ночной сторож ничего подозрительного не заметил.

Полиция в это время разрабатывала версию о том, что Джордж Бишоп был убит в каком-нибудь другом месте и уже потом его тело было привезено в яхт-клуб. Но вот каким образом оно туда попало, оставалось для всех загадкой.

Я уже третий раз прочел отчет о событиях, пока сидел в офисе Хартли Л. Чаннинга, ожидая приема. Это был вполне респектабельный офис, на его матовом дверном стекле красовалась надпись:

«ХАРТЛИ Л. ЧАННИНГ. ВЕДЕНИЕ БУХГАЛТЕРСКИХ КНИГ».

В приемной сидела симпатичная секретарша, миловидная, с большими голубыми глазами и цветом лица, похожим на персик со взбитыми сливками, но холодная и неприступная.

Когда я вошел, она читала модный журнал, держа его в ящике стола, который сразу задвинула, едва я появился и сказал, что хочу видеть мистера Чаннинга. После этого она утомленным жестом потянула к себе другой ящик, вынула из него лист бумаги, вставила его в пишущую машинку и начала стучать по клавишам с механической точностью, но без всякого энтузиазма.

Было пять минут десятого, когда я вошел в контору, и девица, не отрываясь, печатала уже пятнадцать минут, не произнося ни слова.

Хартли Чаннинг появился ровно в девять тридцать.

– Здравствуйте, – сказал он, – чем могу вам помочь?

– Моя фамилия Лэм. Я хочу проконсультироваться с вами по вопросу о некоторых моментах налогообложения.

– Хорошо, входите.

Он пропустил меня в свой кабинет. Стук на машинке сразу прекратился, едва я переступил его порог.

– Садитесь, мистер Лэм. Так чем я могу быть вам полезен?

Чаннинг – ухоженный, элегантно одетый человек, ногти которого были явно обработаны маникюршей немногим более двух дней назад, в добротно сшитом костюме из импортной ткани, дополненном дорогим модным галстуком ручной росписи, и туфлях, похоже тоже сшитых на заказ.

– Вы занимаетесь делами мистера Бишопа? – спросил я.

Мгновенно глаза Чаннинга стали как две ледышки, и между нами словно опустился невидимый занавес.

– Да, – ответил он и выжидающе посмотрел на меня.

– Жаль его, – выразил я соболезнование.

– Есть что-то загадочное в том, что произошло, – тотчас же холодно прозвучало в ответ.

– Вы видели сегодняшние утренние газеты? – поинтересовался я.

– Нет еще, – ответил он, и мне сразу стало ясно, что он говорит неправду. – Я был очень занят все утро.

– Уже, кажется, не осталось ничего загадочного в этой истории.

– Что вы имеете в виду, мистер Лэм?

– Его тело было найдено на борту одной из яхт в местном яхт-клубе.

– Значит, он мертв?

– Да.

– Его смерть зарегистрирована?

– Да.

– Как же он умер, это было известно?

– От двух пуль: одна из них попала в грудь, другая – в голову.

– Очень жаль, конечно. Однако вы, мистер Лэм, кажется, собирались проконсультироваться со мной по каким-то вопросам?

– Я хотел поговорить о налогах.

– О чем именно, мистер Лэм?

– Я хотел бы знать, насколько вы в курсе того жульничества, которым занимался Бишоп.

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Если вы вели его дела и занимались налогами, которые он платил, то должны знать совершенно точно, что я имею в виду.

– Мистер Лэм, мне не нравится ваше поведение. Могу ли я узнать, это официальный визит?

– Это визит неофициальный, скорее личный и дружеский.

– Кто вы такой на самом деле?

– Сыщик из Лос-Анджелеса, частный детектив.

– Я не собираюсь что-либо с вами обсуждать, мистер Лэм.

– Послушай, приятель, – отбросив всякие церемонии, жестко сказал я, – карты на стол и кончай паясничать! Ты тоже в этом замешан, и я хочу знать, насколько глубоко ты увяз.

– Я абсолютно уверен, что не имею ни малейшего представления, о чем вы толкуете, мистер Лэм, и мне не нравится ваш тон. Мне хотелось бы, чтобы вы сейчас же покинули мой офис.

– Бишоп, – продолжал я, не обращая внимания на его гнев, – занимался разнообразной деятельностью; он был достаточно умен и решил, что ему выгоднее не держать в секрете суммы своих доходов, но он никогда не выдавал источников их получения, поэтому занимался всем, чем угодно, – шахтами, рудой, сталеплавильными заводами, но, как оказалось, все это было полной мистификацией, надувательством.

– Бишоп в своей жизни не обманул ни одного человека.

– Конечно, он в общепринятом смысле этого слова не обманывал. Для этого был слишком осторожен, и если бы попытался это сделать в открытую, был бы арестован и выброшен из бизнеса. Нет, он никого не обманул, он просто присваивал чужие капиталы, владел различными компаниями и докладывал о своих доходах в этих компаниях, а затем ловко жонглировал фондами и ценными бумагами. Однако, как я уже сказал, он был предельно осторожен и старался ни в чем не быть замешанным, всегда регулярно отчитывался о своих доходах. Теперь, с моей точки зрения, этому может быть только одно объяснение.

Чаннинг схватил со стола карандаш и стал нервно крутить его в руках.

– Я абсолютно уверен, сэр, что не желаю обсуждать дела мистера Бишопа с кем бы то ни было, кто не является официальным лицом.

– Вам придется обсудить это сначала со мной, мистер Чаннинг, а потом и с полицией. Очевидно, вы еще не поняли всей серьезности положения, в котором оказались.

– Вы уже несколько раз намекаете на это, Лэм, и я сказал вам, что мне это не нравится. – С этими словами Чаннинг оттолкнул свое кресло и встал из-за стола – большой, атлетического сложения парень, немного толстоватый в талии, но с мощными, широкими плечами. – Убирайтесь отсюда, – приказал он угрожающе, – и постарайтесь держаться от меня подальше.

– Бишоп планировал действовать быстро и, конечно, не мог обойтись без вашей помощи. Насколько я в вас разобрался, вы бы не занялись подобного рода бизнесом за обычную вашу зарплату. Уверен, что и от этого пирога вы имели свой солидный кусок.

– Ну ладно, достаточно, мне надоело это выслушивать. Сейчас я вас выброшу за дверь.

С этими словами он обошел вокруг стола и левой рукой схватил меня за воротник пальто.

– Поднимайся! – угрожающе процедил он сквозь зубы, поднимая указательным пальцем правой руки мой подбородок. Этот парень знал свое дело, знал, где расположены нервные центры. Нестерпимая боль подняла меня с кресла. Сильным движением он развернул меня по направлению к двери: – Ты сам напросился на это! – с этими словами одной рукой он взялся за ручку двери, а другой, крепко держа воротник моего пальто, вытолкнул меня за порог. Ручка при повороте издала лязгающий звук, и, выскочив за дверь, я услышал тут же возобновившийся стрекот машинки. Но не сдался: повернувшись к Чаннингу, я прокричал ему в лицо:

– Может быть, у вас лично и есть алиби и вы непричастны к убийству Бишопа. Но это еще не значит, что оно у вас есть в связи с убийством Морин Обэд. Да и насчет Габби Гарванза вам трудно будет все объяснить. Когда я ему расскажу...

Его пальцы при этих словах сразу разжались, и он отпустил наконец меня. Чаннинг стоял посредине комнаты абсолютно неподвижно, разглядывая меня холодными, ничего не выражающими голубыми глазами. Потом вернулся к письменному столу, опустился в кресло и тихо произнес:

– Садитесь, мистер Лэм.

Я сел и, не дав ему раскрыть рта, сказал:

– Если вы хотите избавить себя от крупных неприятностей, начинайте рассказывать! Прямо сейчас!

– Вы должны передать Габби, что я ничего не знаю об убийстве Морин. Это абсолютнейшая правда.

– Небезопасно для собственного здоровья становиться у Габби на пути, – ответил я.