Люция с величайшей осторожностью потянулась к этому «новому» существу, чтобы и он познал ее. Ее снова охватил испуг. Она пока что чувствовала лишь следы обитающего здесь духа, но и они пугали ее, казались огромными и значительными. Так, наверное, чувствует себя насекомое, подлетающее к боку громадного чудовища.

Медленно просыпался дух Альскаин Map.

Все чувства ее обострились. Люция ощутила, как что-то изменилось в воздухе. В пещере потемнело. Сияние глаза Нуки погасила тьма, будто густых чернил плеснули в солнечный свет, и солнечного света не стало… Вдалеке в ужасе вскрикнул, потеряв ее из виду, Заэлис. Солнечный луч принес сюда немного тепла, и оно словно растворилось во мраке. Температура стремительно падала. Люция задрожала. Дыхание выходило изо рта облачками пара. Ее транс прервался, и она покинула духа, чтобы совладать с собой и расслабиться снова.

Но дух последовал за ней. Ее вторжение потревожило его. И он ни за что не отпустил бы ее просто так, не узнав, что за незваный гость посетил его обиталище. Люция успела испугаться вспышки его злобы. А потом он ворвался в ее рассудок и одним жестоким, сильным порывом слился с ней. На долю секунды Люция оказалась лицом к лицу с невозможным, необъятным, непостижимым для человеческой мысли…

А потом она умерла от шока.

И осталась жить.

Веки затрепетали, глаза открылись. Она лежала лицом вниз на полу разрушенного зала. Щека и грудь болели — девочка ушиблась, падая. Повсюду разливался бледно-голубой неземной свет.

Люция приподнялась на руках.

Свет шел со дна озера, странным образом подсвечивал ее лицо и заполнял всю пещеру. Она оказалась гораздо больше, чем предполагала Люция. На стенах и руинах храма дрожала световая зыбь. Вверху, в полной темноте, не содержалось даже намека на провал, через который Люция попала в Альскаин Map.

Полностью придя в себя, Люция осознала, что дух храма до сих пор слит с нею. Она ощущала его — теперь он вел себя осторожнее и даже послал волну знания и чего-то вроде извинения. Дух убил ее случайно, но всего на несколько мгновений. За это время он постиг природу девочки и перезапустил биологические механизмы в ней и исправил повреждения, что нанес ее рассудку. Она на самом деле умерла, но сердце ее пропустило не больше двух ударов, и кровь продолжала течь в жилах.

Люция с удивлением поняла, что общается с духом. Вернее, это дух общается с ней. Она отлично знала, что пока не способна взаимодействовать с настолько чуждой сущностью, но никогда не предполагала, что дух может упростить свое мышление настолько, чтобы приблизиться к ее уровню. Но, постигая ее, он познал и пределы ее возможностей, и сам установил и поддерживал контакт.

Люция с трудом подползла к краю платформы, движимая непонятным побуждением и села на колени у ее края. А потом посмотрела в воду и увидела его.

У озера больше не было дна. Все еще прозрачное, как кристалл, оно открывалось бесконечной глубиной, из которой шло странное сияние. И оттуда на нее смотрел дух.

Он не имел тела и походил на уплотнение воды на грани видимости, скорее, намек на форму, нежели физическая оболочка живого существа. Внутри него два овала — наверное, глаза — смотрели на нее пугающе напряженно. Дух мерцал. На долю секунды он оказывался в другом месте, потом возвращался обратно, порхал в толще воды, оставаясь при этом совершенно неподвижным. Он казался одновременно маленьким и очень большим, постоянно растущим. Люция не верила своим глазам. Ей хотелось погрузиться в воду и прикоснуться к духу, хотя он, возможно, был дальше, чем луны… Он старался предстать перед ней так, чтобы она поняла, каков он, но ей не удавалось: дух будто оглушал все ее чувства одним только своим видом. И все же девочка продолжала смотреть на него, потому что он желал именно этого.

В ее сердце боролись благоговение, радость и первобытный ужас. Люция никогда бы не подумала, что достигнет понимания с духом вроде этого… Однако контакт продолжался. Контакт с существом непостижимой силы. Оно могло уничтожить ее сознание, повинуясь минутной прихоти, могло навечно запереть ее в этой ловушке — для компании, могло даже то, что Люция не в силах была представить. Потрясение от первого его прикосновения и пребывание на грани смерти еще не прошло, и она не знала, достаточно ли у нее сил для того, что произойдет дальше…

Но пути назад не было. Ей предстояло задать вопросы и получить ответы.

Люция медленно вытянула руки и положила их на холодную поверхность воды. Сделала долгий, прерывистый выдох. Облачко пара окутало ее лицо.

Она заговорила.

— Я не вернусь! — Кайку ходила туда-сюда по впадине, где спрятались путешественники. — Не сейчас. Мы же еще ничего не знаем о тех существах внизу!

— Мы должны вернуться именно потому, что ничего о них не знаем! — возразил Джугай и взглянул на Тсату, который сидел на часах, согнувшись у края плоского камня. — Мы не представляем, что за защита есть у них. И уж конечно мы не готовы к тому, чтобы проникнуть в их ряды — у нас просто нет нужного снаряжения. Ты же именно это планировала, да?

— Недостаточно принесли в Провал новости о том, что армия порченых засела в Разломе. Зачем они здесь? На кого собираются нападать? Грядет битва с Либера Драмах или с кем-то еще? Нужны ответы, а не донесение, которое породит только больше вопросов.

— Тише вы, — холодно сказала Номору.

Прежде чем покинуть утес, нависший над долиной, они несколько часов наблюдали за порчеными и странными чужаками, похожими на ткачей, а потом перебрались в укрытое от посторонних глаз местечко, чтобы обдумать увиденное. Номору показала им усыпанную мелкими камнями расщелину между высокими скалами, которые заслоняли собой полнеба. С того момента, как они вторглись на территорию ткущих, серьезных неприятностей не произошло, однако все нервничали. Отсутствие стражи и патрулей легко объяснялось самонадеянностью ткачей: как и в монастыре на Фо, в который когда-то проникла Кайку, они поставили внешний защитный барьер и, уверенные в его абсолютной непроницаемости для посторонних, не беспокоились больше об охране и безопасности. Но все равно Кайку и ее спутники чувствовали, что везение их вот-вот закончится и нужно что-то делать.

— Если мы остаемся и выясняем что-то еще, то рискуем попасть в плен или погибнуть. — Джугай взъерошил волосы рукой и поправил повязку на лбу. Под глазами залегли темные тени, щеки и подбородок заросли жесткой щетиной, отчего он выглядел изможденным. Но здесь Джугай был лидером, и в его голосе чувствовалась властность. — И тогда никто не получит никаких ответов, и никто не предупредит их о планах ткачей.

— Но что они планируют? — Голос и жесты Кайку выдавали сильнейшее возбуждение. — Что нам известно?

— Нам известно, что у них тут тьма-тьмущая порченых. И все это хищники. Ни одного уродца. — Джугай пожал плечами. — А это значит, что либо их тщательно отобрали в естественной среде обитания, либо специально вывели такими. И это тот самый секретный груз, который они сплавляли на своих баржах. Люция его почувствовала на реке…

— Их контролируют. — Номору сидела на камне и чистила винтовку. Скалы отбрасывали тени на ее лицо. — Они могли бы драться. Друг с другом. Но нет же. Значит, их контролируют.

— Они что, правда, на это способны? — Джугай обратился к Кайку. — Ткач может одновременно воздействовать на такую тьму существ?

— Нет. Ни одна сестра не может держать под контролем столько разумов. Даже сестры, а они… гораздо лучше управляются с Узором, чем мужчины.

— А ты уверена? Может, ткущим это под силу? — уточнила Номору.

— Я уверена, — отрезала Кайку. — Если бы они могли, я бы это чувствовала. Что бы там, внизу, ни происходило, ткачи их не контролируют.

— А как насчет этих типов в черных рясах? — предположил Джугай. — Вдруг они смотрители в этом зверинце?

— Может, да, а может, нет, — ответила Кайку.