Фурия сверкнула маленькими черными глазками на Люцию, Люция смотрела на нее невозмутимо.

Воздух взорвался. Орущее и визжащее облако движения, перьев, клювов и когтей. Вороны рвали искаженного зверя на части, раздирая когтями и вонзая клювы в плоть. Шкура чудовища была прочной, но глаза ему уже выклевали, а с морды свисали кровавые лохмотья. Оно вопило и пищало, скрытое под массой сильных крыльев, пока не рухнуло на землю, тяжело дыша.

Вороны, как один, попадали вниз. Мертвые.

Джугай стоял ошеломленный. Он не верил своим глазам, даже когда последние птицы ударились о землю. Они все умерли мгновенно. Когда он снова смог дышать и поднялся на ноги, то увидел все: Заэлис с трудом встает; Флен неподвижно лежит на земле; две фурии на земле — мертвая и издыхающая; Люция стоит с таким спокойным выражением лица, что лучше бы она плакала и кричала. И десятки мертвых воронов.

Он поискал глазами Ирилию и понял, что ничего еще не закончилось.

Сестра распростерлась неподалеку. Голова — свернута назад. Рядом с ней — тощий ребенок, из его глаз и носа сочится кровь. Мертв. И к нему шаркающей походкой приближается жалкая нищенка.

Пока Джугай смотрел на нее, что-то случилось с глазами. Восприятие резко исказилось, и он увидел, что к нему идет не женщина, а ткач в переливчатой, похожей на радугу маске из шкурок ящериц. И мертвый ребенок тоже оказался ткачом. Вдвоем они победили Ирилию, но ей удалось забрать с собой жизнь одного из них. Только одного — мало… Даже вороны Люции теперь их не спасут.

Люди — те, кто не успел вмешаться, когда напали фурии — при виде фигуры в маске разбегались, кто куда.

Кровь застыла в жилах. Красный орден тоже может проиграть. И ткущие Узор оказались умнее, чем они предполагали. Эти двое как-то проскользнули мимо сестер.

Джугай слышал сдавленное дыхание Заэлиса. Люция стояла среди смерти и смотрела ткущему в глаза. А он из-под маски смотрел на нее.

Краем глаза Джугай заметил движение Заэлиса. Винтовка старика взметнулась вверх.

— Заэлис, нет! — Но Джугай закричал слишком поздно.

Ткач обратил маску к лидеру Либера Драмах и выбросил руку вперед. Белые пальцы искривились, как когти. Заэлису не удалось прицелиться — будто кто-то схватил ствол могучей рукой. В тот же миг мышцы Джугая окаменели. Каждый мускул свело мучительной судорогой. Его пригвоздило к месту. Он смотрел на происходящее широко раскрытыми глазами, но не мог не то что пошевелиться — даже вскрикнуть.

Заэлис разворачивал винтовку к себе. Он делал это не по своей воле — на лице его застыло выражение ужаса. Но дуло винтовки медленно поворачивалось к нему. Джугай, окаменев, мог только смотреть. Люция стояла тут же и не двигалась. Взгляд ее устремился куда-то вдаль.

Заэлис пытался сопротивляться. Жилка на шее неистово дрожала. Но все было бесполезно. Он развернул винтовку так, что дуло уперлось ему в горло, под подбородком.

Он не достанет до курка. Винтовка слишком длинна.

Курок начал медленно двигаться. Пальцы ткача сжались в кулак.

— Будьте вы прокляты всеми богами, ублюдки человечества, — прохрипел Заэлис. Раздался выстрел. И пуля снесла полголовы Заэлису ту Унтерлину, лидеру Либера Драмах.

Грохот от выстрела пронесся по улицам и потерялся в отдаленном шуме битвы. Вопль прозвучал в голове Джугая, но ни один звук не вырвался из горла. Люция не шевелилась и молчала. На ее лице застыли капли крови приемного отца. Потом они стали стекать вниз, оставляя узкие красные полоски. Она дрожала, и в глазах ее блестели слезы.

Заэлис рухнул на колени и как-то боком повалился наземь. Слеза сорвалась с ресниц Люции и прочертила дорожку по испачканной щеке.

Не обратив внимания на Джугая, ткач повернул к девочке чешуйчатое лицо.

— Плачешь, Люция? — просипел он. — Бесполезно. Совершенно бесполезно.

Джугай сдавленно выдохнул. «Не ее! Возьми меня!» — хотел он закричать. Но никакая воля не могла разрушить чары ткущего Узор. Джугай орал бы от беспомощности, но не мог даже пискнуть.

Ткач сделал шаг к Люции. И его маска раскололась.

Отзвук винтовочного выстрела достиг их ушей гораздо позже. Кровь хлынула через трещины маски. Ткач покачнулся и рухнул.

И оцепенение ушло. Джугай упал на колени. Порыв ветра принес новые клубы дыма, и он хрипло закашлялся. Но слезы текли из глаз вовсе не оттого, что пепел и горечь набивались в горло. Он всхлипнул. Потрясение, страдание и страх последних минут вырвались из груди. Он сглотнул, прерывисто вздохнул и промокнул глаза краем повязки на лбу.

«Люция…»

Ветер изменился. Дым рассеялся, будто само небо всосало его. Номору подбежала к Люции, держа в руке свою драгоценную винтовку. Она бесстрастно огляделась и взъерошила рукой и без того спутанные волосы.

Джугай медленно подошел к ним. Встретился взглядом с Номору.

— Шла за воронами, — пояснила она.

Он смотрел на нее, не в силах подобрать слова, потом наклонился к Люции и положил руки ей на плечи. Девочка дрожала как осиновый лист и смотрела мимо него. Слезы катились по щекам.

— Это Заэлис? — спросила Номору. Джугая передернуло от ее бестактности.

— Мальчик… Посмотри, что с ним.

Номору выполнила его просьбу. Люди стекались со всех сторон, бежали на помощь, ахали, увидев мертвых ткачей. Они опоздали. «Где же вы были раньше?» — с горечью думал Джугай.

— Люция? — Он легонько потряс ее за плечо. Она не взглянула на него и вообще не подала виду, что услышала его. — Люция…

Номору вернулась. Он посмотрел на нее — она покачала головой. Флен мертв.

Джугай закусил губу. Такое горе почти невозможно держать в себе. Он повернулся и зашагал прочь — боялся потерять над собой контроль при Люции. Убийство было ему не в новинку, в его прошлом хватало историй и сцен, которые он с радостью стер бы из памяти. Но, боги, такое убийство…

Он услышал за спиной голос Номору.

— Люция! Люция, ты меня слышишь? Есть еще птицы? Еще вороны?

Джугай готов был развернуться и заорать на нее, чтобы она оставила бедного ребенка в покое, что Люция и так достаточно страдала, но услышал тихий ответ:

— Есть.

Джугай обернулся. Разведчица стояла в какой-то неловкой позе, а на нее смотрела хрупкая красивая девочка, и на лице ее отражалось такое горе, что ему захотелось плакать.

— Они нам очень нужны.

— Номору… — начал Джугай, но она подняла руку, и он осекся.

Люция мягко, но сильно оттолкнула Номору, подошла к Заэлису и посмотрела на него. Потом, переступая через птичьи трупы, подошла к телу Флена. Паренек лежал на спине и невидящим взглядом смотрел куда-то за грань жизни и смерти. Она долго глядела на него, будто ждала, что он вот-вот встанет и снова будет дышать и смеяться…

Девушка оглянулась через плечо. Заплаканное лицо было неестественно спокойным и неподвижным, как будто его покрыли лаком.

— Вороны твои. — Голос Люции холодил, как нож. — Что ты хочешь, чтобы я сделала?

((Выпусти нас))

Кайку машинально огляделась в поисках источника звука и только потом поняла, что звука не было. Голос раздавался у нее в голове — похоже на общение через Узор вроде того, к которому прибегали сестры Красного ордена, но только гораздо грубее.

Тсата принял боевую стойку — приготовился к встрече с воркунами, которые бежали по тоннелю. Он очень плохо видел: ночное зрение отказало от гнусного, гнилостного свечения колдовского камня, лившегося сквозь решетку за их спинами.

— Кайку, если у тебя есть какие-то идеи, самое время их озвучить, — мрачно пошутил он.

((Выпусти нас))

Голос напоминал настойчивый шепот, резкий и хриплый. Он исходил от существ, которые двигались за решетками в боковых тоннелях. Свет не касался их, виднелись только намеки на их очертания. Но и этих намеков хватало, чтобы по спине бежали мурашки. Воображение дорисовывало асимметричные, извращенные фигуры, некоторые — с множеством конечностей, другие — с когтями, щупальцами, шипами или рудиментарными плавниками. Большинство их имели отростки, о предназначении которых она даже не догадывалась.