— Диана? — протянул ей кустики с ягодами земляники. — Хотите я поставлю силки или…

— Не надо, я не голодна. Сантьяго, прошу вас извинить меня, я вела себя недостойно. Не знаю, что нашло.

— Не стоит извиняться. Ничего не было.

Взгляд мужчины был безмятежен, словно действительно ничего не случилось.

Может, Диана преувеличила грех? Придала значение тому, о чем не стоит и думать? В конце концов, графу Ферна видней, что стоит осуждения, что нет. Он знает много больше своей спутницы, ему знаком этот мир, его обитатели с его повадками, и вполне возможно, что то, что возмутило Диану, им принято за норму.

Девушка в который раз пожалела, что жила слишком замкнуто, сначала не могла из-за запрета батюшки покидать территорию замка, а потом сама страшилась. Только и знала что дорогу к владениям Бредвордов, но если бы любовь не подвигла ее на этот отчаянный шаг, сама бы она не решилась на него.

— Вы много путешествуете? — начала обирать губами землянику с "букета".

— Довольно много.

— Не страшно?

— Нет.

— А я боюсь. Оказывается, я совсем ничего не знаю, хотя прилежно занималась с отцом Иовом и господином Лате. Он всего месяц преподавал, а потом внезапно уехал, и мы не закончили изучение многих предметов.

— Было глупо приставлять к вам учителя.

— Почему? Мне до сих пор жаль, что я не получила должного образования, а сейчас жаль особенно остро. Мы жили слишком замкнуто, отец был слишком строг и опекал нас с Адель, как мне теперь кажется, чрезмерно.

— У него были на то причины. Он делал все правильно. Лишнее любопытство — лишние проблемы. Он пресекал их как мог, тем сберегал вас.

— Да, но… выходит, что я абсолютно беспомощна, необразованна даже в элементарном. Мне сложно понять многие вещи.

— Вашим образованием займутся, обещаю.

— Монтрей?

— Дэйн воспитал не одну сотню птенцов. Он прекрасный учитель.

— Вы высокого мнения о нем, но насколько оно объективно? Он вам нравится, значит, вы не можете судить бесстрастно.

— И не зачем. Он мой друг, этим все сказано.

Сантьяго обрадовался любопытству девушки к Дэйну, но как оказалось, поспешил. Ее не интересовал лорд, ее внимание было обращено к нему самому.

— А вам я нравлюсь? Как вы считаете, обладаю ли я какими-нибудь достоинствами?

Ферна растянулся на траве, проклиная свою простоту, благодаря которой попал в ловко расставленные сети. И как теперь выкручиваться?

Помолчал, разглядывая темнеющее небо и, сказал:

— Вы обладаете массой достоинств. И вы не можете не нравиться, учитывая, что вы женщина и жена моего друга.

— Я говорю о вас, а не о нем, спрашиваю мужчину, а не друга или верного слугу господина.

Сантьяго сел:

— Диана, все это говорите не вы, а то, чем еще не умеете управлять. Наша беда в том, что мы одни и в округе ни одного опытного экземпляра для вашего обучения и оттачивания мастерства, кроме меня нет. Ваш Уилл попался вам именно так и в такой же момент, но нужен вам не больше, чем я. Другое дело, что он юнец и обычный человек, но я другой.

— Вы думаете, я пытаюсь вас обольстить? Не в коей мере. Я слишком неопытна и в этом вопросе. Я всего лишь спрашиваю ваше мнение. Мне это важно, граф, — отвернулась, оробев. — Поймите меня правильно, как оказалось, я абсолютная неумеха к тому же возмутительно неопытна почти во всех вопросах. Меня пугает все: вы, это путешествие, инквизиция, то неизвестное, чем наградил меня Господь или проклял, боюсь этой ночи, боюсь Дэйна. Я чувствую себя загнанной в тупик и ищу выход из него, как могу. Был момент, когда я подумала, что вам приказали убить меня. Ваш лорд. Поймите, Сантьяго, я ничего не знаю ни о вас, ни о нем, но то что он заявляет на меня права, но сам не пожелал даже познакомиться с невестой, говорит о многом и не в его пользу. Он выказал свое пренебрежение мне, дал понять, что не нуждается в жене, а просто вынужден заключить брак. И потом эти земли, о которых я узнаю от вас. Согласитесь, очень удобно получить их насовсем. То есть… избавиться от меня. Мало ли случается на дорогах? А нас лишь двое. Вы, конечно, производите впечатление бывалого воина, скажу прямо, у вас устрашающая внешность. Однако вы один, а в шайках разбойников воинов много. Сейчас я уже не думаю, как думала, но мое будущее по-прежнему представляется мне туманно и это беспокоит. За мной гонится инквизиция, отец практически продал меня Монтрей, сбыл с рук, сестра вышла замуж за человека, которого я люблю. Я никому не нужна, по сути. Боюсь я, боятся меня. Где гарантия, что ваш господин точно так же не захочет от меня избавиться, как мой отец? Что он поймет меня, как поняли вы? Я должна знать, должна получить гарантии сейчас пока есть время на обдумывание, есть возможность что-то предпринять во избежание неприятностей, — девушка смолкла, решившись посмотреть на мужчину. — Наверное, я не совсем ясно изложила суть?

— Отнюдь, — Сантьяго повернулся к ней всем корпусом, чтобы лучше видеть и то что видел, ему не нравилось. Диана действительно была готова на опрометчивый шаг. Она находилась на грани отчаянья и причина его была обоснованна — то напряжение что девушке пришлось пережить до свадьбы и то потрясение, каким являлось ее бракосочетание и фактически бегство из дома. Ее жизнь перевернулась. И это в столь сложный для нее момент.

"Похоже, мне действительно стоит просить помощи", — подумал мужчина: "иначе мы можем ее потерять".

— У меня предложение, Диана: вы не принимаете поспешных решений, не торопитесь. Сейчас ложитесь спать, а завтра, рано утром я вас разбужу и мы отправимся в город. Завтрашний день мы посвятим лишь отдыху. Остановимся в приличной гостинице, сходим на рынок, купим вам все, что вы пожелаете. Вы примите ванну, отоспитесь и тогда мы поговорим.

— Вы же говорили, что останавливаться рискованно.

— Жить вообще рискованно.

— Как же быть.

— Доверьтесь мне и как — нибудь управимся. Предпримем некоторые шаги безопасности.

— Например?

— Вы обещаете мне, что будите молчать и не смотреть в глаза прохожих. Еще вам придется походить в этой одежде и в плаще, который я куплю вам перво-наперво. Вам придется маскироваться под мужчину всю дорогу. Конечно, это мало кого обманет, но если быть разумными и не привлекать особого внимания к вам, может получиться. Двое путешественников — не такой повод к вниманию, как женщина, в сопровождении мужчины. Тут вам и сплетни и любопытство, что может привести как к доносу в любую инстанцию, так и возбуждение более низменных интересов. Поэтому делайте, как я скажу, Диана, для своего же блага, и обещаю, все закончится хорошо.

— Почему вы один? — пытливо посмотрела на него девушка. — Вы так искреннее поете дифирамбы своему другу, но при этом его действия противоречат вашим словам. Разве отправляют за невестой одного воина? Разве этот факт не подтверждает мое подозрение, что лорду Монтрей все равно, что со мной случится? Разве это не говорит за его пренебрежение ко мне, за откровенное равнодушие к сохранности своей жены? И разве воспитанный, благородный человек так поступит?

— Мне сложно объяснить вам это сейчас, но поверьте, Диана, то что я приехал один вызвано не равнодушием или пренебрежением к вашей судьбе, а как раз наоборот. По чести сказать, я настоял на том, чтобы сопровождать вас единолично. Мне представлялось это более подходящим к ситуации, чем большое количество народа. Отряды двигаются медленнее, к тому же они более заметны, а мы должны тихо, быстро и незаметно попасть в Монтрей.

Она бы поверила ему, если бы не почувствовала, что он что-то скрывает. Это ощущение охладило ее откровенность, смяло всякое желание разговаривать, и заставило насторожиться. То, что граф резко изменил свое решение, так же сыграло против него. Девушка замкнулась.

Сказала для вида:

— Хорошо, я согласна, — и сделала вид, что утомлена настолько, что засыпает на ходу. Улеглась не раздеваясь, но заснуть не могла, как и вчера. Однако сегодня даже рада была своей особенности, потому что могла обдумать свое положение, подумать о своем будущем, о том, что делать, о Сантьяго, а заодно проверить его. Когда один спит, второй более раскрепощен.