Не было и никаких воздушных десантов немцев, наводивших ужас на советские тылы: советские люди, даже военные, не приученные еще к зенитной стрельбе, принимали за парашюты облачка от разрывов снарядов собственных зениток, постепенно опускающиеся, уносимые в сторону и медленно исчезающие в воздухе, — они повсеместно вызывали панику летом 1941 года.[904]

Что касается массовой боевой техники, то преимущество Красной Армии было вполне очевидным еще до 22 июня 1941 года — как бы плохо ни работала немецкая разведка!

Опубликованные через много лет после войны сведения о численности имеющейся техники свидетельствуют о подавляющем превосходстве СССР над Третьим Рейхом.

К 22 июня 1941 Советский Союз располагал 24 488 боевых самолетов, а Германия — только 6 852![905]

При этом также к области легенд относится подавляющее преимущество немцев в качестве авиационной техники. У немцев действительно летом 1941 года было больше самых современных к тому времени машин, но преобладающую часть их бомбардировочного парка составляли достаточно устаревшие модели: He-111, Do-17, «которые в лучшем случае ничем не лучше советских ДБ и СБ».[906]

Самый эффективный немецкий самолет поля боя — пикирующий бомбардировщик-штурмовик Ju-87 с неубирающимся шасси — был просто не приспособлен к воздушным схваткам с новейшими истребителями!

На фоне общего количественного преобладания советских самолетов (одних истребителей новейших моделей в Красной Армии было принято от заводов к началу войны 1956 штук[907]) техническое преимущество немцев особой роли играть не могло.

Иное дело — качество подготовки летного состава и воздушного командования!

Лучший боевой летчик Второй Мировой войны Ганс Рудель подавляющую часть из своих боевых вылетов (2530 исключительно на Восточном фронте[908] — за 1417 дней войны, и это — при многочисленных нелетных днях, многократных пребываниях в госпиталях и в отпусках!) совершил именно на устаревшем Ju-87!

К 22 июня 1941 года Советский Союз располагал 25 479 танками, а Германия — 6 292.[909]

Притом в Красной Армии было 504 танка КВ, 892 танка Т-34 и 28 штурмовых орудий СУ-5, заведомо превосходящих по боевой мощности все немецкие модели — их даже и сравнивать не с чем.

У Германии же было только 613 танков Т-IV и 1806 танков Т-III (и штурмовых орудий на той те тяге), заведомо уступающих Т-34 и КВ, но близких по качеству к другим советским моделям (Т-28, БТ-7М, БТ-7), составлявшим, однако, общую численность в 5 748 машин.[910] Только внутри этого класса танков (наивысшего по силам в Вермахте), у Красной Армии было более чем двойное количественное превосходство.

Прочие немецкие танки (учебные танкетки Т-I, Т-II и трофейные чешские и французские машины) соответствовали или уступали по качеству всем остальным массовым моделям советских танков (Т-26, Т-27, Т-37, Т-38, Т-40); все такие танки (и советские, и немецкие) справедливо считались устаревшими, но советские имели притом колоссальное численное преимущество.

Но подавляющее число немецких машин было радиофицировано, а на тех советских, где даже имелось радио, его не включали на передачу: существовало поверие, что немцы пеленгуют каждое радиосообщение. Молва об этом ходила в советских танковых войсках даже через 20 лет после войны — можем представить живых свидетелей!

В приграничных военных округах было развернуто 190 дивизий Красной Армии с 3 289 851 человеком личного состава, 59 787 орудиями и минометами, 15 687 танками и штурмовыми орудиями и 10 743 самолетами; им противостояло 166 дивизий Германии и ее союзников с 4 306 800 людьми личного состава (единственный показатель в пользу более полной отмобилизованности Германии!), 42 601 орудий и минометов, 4 171 танком и 4 846 самолетами.[911]

При таком соотношении сил Германии было бы впору лишь обороняться!

Немцы, однако, придерживались совершенно иной точки зрения.

25 мая 1941 года делегацию финского Генерального штаба приняли в Германии военные советники Гитлера генерал-фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль: немцы приглашали финнов принять участие в предстоящей войне с Россией. Йодль заявил: «Я не оптимист, не думаю, что война закончится за несколько недель, но и не верю в то, что она продлится несколько месяцев».[912]

И подобные оценки, казалось бы, начали сбываться.

3 июля 1941 года, на двенадцатый день войны, тогдашний начальник ОКХ генерал Франц Гальдер имел, казалось бы, все основания записать в дневник: «не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней. Конечно, она еще не закончена. Огромная протяженность территории и упорное сопротивление противника, использующего все средства, будут сковывать наши силы еще в течение многих недель».[913]

Но это оказалось лишь началом такой войны, масштабов и ожесточенности какой никто из немцев и представить себе не мог!

«11 декабря 1941 года, выступая в Рейхстаге, Гитлер сообщил цифры: за пять месяцев войны, с 22 июня по 1 декабря, захвачено и уничтожено 17 332 советских боевых самолета, 21 391 танк, 32 541 орудие, взято в плен 3 806 865 советских солдат и офицеров. Это не считая убитых, раненных и разбежавшихся по лесам.

50 лет наши маршалы и генералы объявляли эти цифры выдумками Геббельса и бредом бесноватого фюрера.

Но постепенно картина прояснялась. /…/ была полностью истреблена, разгромлена и захвачена в плен вся кадровая Красная Армия. /…/ У Сталина оставались лишь резервисты /…/.

Это был самый страшный и самый грандиозный разгром в истории человечества».[914]

Современные данные показывают, что Гитлер в оценке советских потерь ошибался лишь в меньшую сторону: «когда Гитлер сообщил /…/, что русские потери в 10 раз больше немецких, он, к сожалению, не ошибся. К концу года общие немецкие потери на Востоке не превышали 831 тысячи человек[915]. В Красной Армии, имеющей перед войной более 25 000 танков, в декабре имелась лишь 1 731 боевая машина. При этом следует учесть, что за второе полугодие 1941 года промышленностью было выпущено еще 4 742 танка самых новейших типов, в том числе 933 тяжелых и 1 886 средних. Таким образом, общие потери составили более 28 000 танков!

Уже к 10 августа люфтваффе уничтожили 10 000 советских самолетов — практически всю авиацию, располагавшуюся в приграничных округах накануне 22 июня[916], на 1 декабря в строю осталось только 2 238 самолетов. Была уничтожена или захвачена 101 тысяча орудий и минометов из примерно 117 тысяч, числившихся в РККА в начале войны. Более катастрофический результат трудно даже представить».[917]

Пожалуй, еще более трагически выглядит то, что в 1941 году Красная Армия потеряла 6 миллионов 290 тысяч единиц стрелкового оружия[918] — фактически это было всеобщее и полное разоружение!

«Правда, и Вермахт потерял уничтоженными и поврежденными 3 730 танков и 4 643 самолета, но большинство машин удалось вернуть в строй. Тем не менее Гитлер так и не достиг своей цели подавить советское сопротивление и выйти на линию Архангельск — Астрахань. Эта линия все еще оставалась недосягаемой для германской авиации».[919]