Даже если она все еще боялась, Керал и он преодолели мертвую точку ее стыда и страха, и все как-то нашли др; друга, как-то объединились.

Телепатическое общение закончилось и они разошлись.

Но Дэвид теперь знал, что все они никогда больше не будут одиноки.

Собираясь уходить, каждый из них мысленно улыбнулся, услышав внутренний протест Линнеа.

— Я люблю твоих родственников, Регис, но должны ли они преследовать нас повсюду? Должен ли Данило спать у наших ног? Мы что, никогда не сможем побыть одни?

И быстрый, робкий ответ: — Ты хочешь, чтобы меня постигла судьба Мелоры? Чтобы я остался один?

И пока исчезали последние связи контакта, прозвучала мысль, что существуют вещи, которые не обязательно знать телохранителям.

Они тихо разошлись не попрощавшись (зачем? Они знали, что теперь всегда будут вместе). Дэвид и Керал пошли через город домой. Фонари штаб-квартиры землян освещали им путь, как белые башни под прояснившимся темным небом. Они держались за руки, но ни один из них не произнес ни слова. Только когда ворота космопорта остались позади, Керал сказал, словно отвечая на вопрос Дэвида: — Меня теперь больше не волнует, знают ли они.

— Меня тоже.

— Контакт с Коннером вывел Мисси из наихудшего сумасшествия изменения.

Потом они поднялись в комнату Дэвида, она тоже приобрела уют родного дома.

Дэвид, пользуясь своей привилегией, заказал ужин и попросил принести его в комнату. Они ели, и чувство изоляции друг от друга становилось все сильнее. Вокруг них постепенно наметался снег. Керал был в радостном настроении и это было заразительно. Все, что он говорил, казалось шуткой. Снова и снова их охватывал параксизм смеха. Не было ли их положение и в самом деле таким смешным? Чего же они боялись? Дэвид заметил, что он слишком близко подошел к краю опьянения, и отодвинул третий стакан сладкого, светлого вина с гор Дарковера. Керал последовал его примеру.

— Я не пытаюсь напоить тебя, Дэвид, но что плохого в том, что мы напьемся?

— Только то, что мне не ясно действие алкоголя на твой метаболизм, И чертовски ясно обо мне, — рассмеялся Дэвид. — Я ни в коем случае не хочу что-либо испортить только потому, что в голове у меня затуманится от большого количества выпитого вина.

— Все точно определять — это так много значит для тебя. Может быть, некоторые вещи и не должны быть такими ясными? Может быть, было бы лучше сгладить острые углы, — Керал подошел к Дэвиду, нагнулся и взял голову Дэвида в свои руки. Это был странный и, как Дэвид тотчас же понял, невероятно интимный жест. Керал прошептал: — На солнце смотришь безопасно только тогда, когда имеешь темное стекло.

— Для меня это очень серьезно.

— А ты думаешь, что для меня нет? — Керал оттолкнул назад голову Дэвида, их взгляды встретились и внезапно Дэвид понял кое-что. Он уже три недели жил с тем, что ему стало совершенно ясно только теперь, без щадящих смягчений: желание и нежность, тесно переплетенные друг с другом, и с этим было трудно бороться. Керал сказал: — Если бы для меня это не было так серьезно, как ты себе и не представляешь, меня бы здесь не было.

Он опустился на пол и положил свою голову на колени Дэвида. Его длинные волосы казались мягкими и шелковистыми. Его охватила легкая дрожь. Дэвид охотно взял бы его на руки, но разум говорил ему, что он должен подождать.

Для Керала медленно наступала высшая точка процесса, к которой он так стремился и которую мог удержать, или прервать весь процесс, любой шок.

Керал поднял глаза, и Дэвид теперь мог видеть выражение лица чири, он видел, что в глазах у него слезы.

— Я боюсь, Дэвид. Мисси была в руках мужчины, когда у нее началось изменение и оно пошло не в том направлении. Как мы можем быть уверены?

Дэвид вдруг впал в панику. Керал был убежден, что все закончится хорошо. Но если уж и он потерял уверенность, что же тогда их ждет?

Но, может быть, это неизбежно? Пока личность колеблется между мужским и женским состоянием, между активом и пассивом, возможны некоторые довольно сильные нарушения гормональной деятельности (Дэвид обнаружил, что это его беспокоит, когда он задумывался над клинической картиной этого). Это делало Керала неуверенным и неустойчивым. Одно сознание неизбежности этого процесса потрясало его. Он запустил в действие нечто, чего он не мог изменить, не мог контролировать… нечто такое же неизбежное и сильное, как роды…

Дэвид думал: использование мужского местоимения, очевидно, одна из тех вещей, которые мне мешают. Какие бы усилия он не прилагал, он не мог рассматривать Керала как женщину, он также не мог представить себе Мисси мужчиной, хотя он действительно видел ее как существо мужского пола.

И все же, в Керале была женственность…

Скрытая женщина…

Он должен помочь ей выйти наружу.

Дэвид нагнулся над Кералом и повторил его жест, его рука легла на нежное, бледное лицо чири.

Не нужно бояться, Керал. Я хочу двигаться медленно, чтобы ты мог следовать за мной…

Керал улыбнулся, но ничего не ответил. Дэвид собрал все свои познания о чужой психике. Керал в настоящее время находится в нейтральной фазе, в которой слегка преобладало мужское начало, но если стимулировать это (еще было под вопросом) если физические и психические стимулы уравновесятся, Керал постепенно перейдет в женскую фазу. Изменится все — гормоны, половые органы, психика.

Но чисто физическое половое сношение, вероятно, возможно уже теперь. Это было все, что им было известно. Насколько им была известна анатомия, не было никаких оснований, почему бы это не было возможно.

Но все же, между теорией и практикой огромная зияющая пропасть! Я еще ни с кем не имел гипотетического полового сношения, подумал Дэвид и заметил, что теперь он был не таким уж рассудительным. Как долго может продолжаться переход в женскую фазу?

— Я этого не знаю, — ответил Керал и Дэвид спросил себя, не произнес ли он свой вопрос вслух, — мы не связаны со временем, как твои люди. Я никогда не измеряю время. С одним из нас я оценил бы это может быть в два или три часа, а может быть и меньше. Но с тобой — я в этом не уверен. Я действительно этого не знаю.

— Это не играет никакой роли, — быстро сказал Дэвид, потому что он увидел, что Керал впадает в истерику. Гормоны идентичны. Теоретически он должен реагировать на меня точно так же, как и на представителей своей расы. Но психически? Факторы тоже имеют чертовски огромное значение.

Нечто вроде гневной нежности наполнило Дэвида. То, что было для него таким тяжелым и жутким, для Керала должно быть еще более жутким. Дэвиду только нужно пойти против табу на половое сношение с кем-то, кто имеет такие же половые органы, как и у него самого. И весьма глупое табу. Дэвид, по крайней мере, не изменит своего пола и будет играть ту же роль. Керал же должен измениться и это после непредставимого множества лет — сколько ему лет?

Три, четыре сотни или больше? — в течение которых он жил в мужской фазе. Не будет ли Керал в женской фазе так чужд ему, что любовь к нему перейдет в отвращение? Не станет ли он любить его меньше?

Керал все еще сильно дрожал. Дэвид крепко держал его, со странным, отрешенным любопытством, спрашивая себя, не будут ли упрямые сексуальные стимулы замедлять или даже препятствовать физическому или психическому изменению? Хотел ли он ослабить или усилить напряжение? Дэвид ничего этого не знал. Он для опыта поцеловал Керала.

Керал пассивно воспринял поцелуй, он не защищался, но и не реагировал на него, и Дэвид хотел освободиться от него.

Но руки Керала удержали его.

Проклятье! Он так хладнокровно позволяет мне испытывать его психические реакции. Как эксперимент!

Наконец Дэвид снова обрел дар речи.

— Керал, я боюсь, Керал, я не знаю, как ты будешь реагировать или чего ты ждешь в данный момент, я не знаю, что ты при этом чувствуешь. Если это вообще может сработать, мы ни в коем случае не должны допустить, чтобы об этом стало известно кому-то еще. Я по собственному опыту знаю, что способность читать мысли может отказать в самый неподходящий момент. Если только это физически возможно, это будет молчание именно такого рода, которое нам и нужно, и мы должны полностью открыться друг перед другом. Полностью. Если я пойду вперед слишком быстро или сделаю что-то, к чему ты не будешь готов, тебя это может задержать и пусть тебя это не оскорбляет, если все получится именно так. Потому что нам не избежать риска и мы можем зайти в тупик.