Джозеф Керк покосился. По тротуару широким шагом двигался молодой красавец, который осыпал оскорблениями своего спутника, причем с таким видом, будто бросал нищему подачки с барского стола. Можно было подумать, на нем запахнут невидимый плащ. Можно было подумать, его лицо спрятано под невидимой маской. Ничего подобного: просто у него была такая осанка, а на физиономии застыла гримаса высокомерия, из-под которой вылетали оскорбления.

За ним едва поспевал его друг, невысокий, скромный и куда более сдержанный, но при этом тоже с красивыми чертами лица — без невидимого плаща, без маски, словно внезапно застигнутый ливнем и не ожидавший грозы.

— Черт побери, — выкрикивал первый, гневно глядя перед собой, — хоть бы раз что-нибудь сделал по-человечески!

— Что я опять не так сделал?

— И вчера вечером, и сегодня утром, да только что. Ведешь себя как плебей. Тебя вежливости учили? Ты что, не знаешь, как положено держаться? На этой вечеринке, мать честная! Что, трудно было улыбнуться, посмеяться, анекдот рассказать? Нет, стоял всю дорогу как истукан!

— Но ведь я…

— А сегодня за обедом — Тедди из кожи вон лезет, чтобы нас повеселить, сыплет шутками, а ты сидишь с каменной рожей. Господи! Бывают же такие…

Они прошли мимо: первый — рослый, самоуверенный, с мягкими кошачьими повадками, второй — уже сломленный, угнетенный, потерянный. У Керка по шее и спине побежали мурашки. Он невольно стиснул зубы и зажмурился.

— А после обеда. Ты сам-то понимаешь, как облажался?

— Да что я такого сделал, что я такого сделал?

— Ты…

— А ну заткнись! — выкрикнул Керк.

Мир оцепенел. Остановились и двое незнакомцев. Самоуверенного так и развернуло, будто в него угодила пуля. Невысокий застыл на месте, а потом медленно поднял голову, и в его глазах мелькнуло отчаяние, смешанное с любопытством и облегчением.

— Что? — взревел парень в невидимой маске.

У Керка сами собой зашевелились губы, и он, не отдавая себе в этом отчета, повторил:

— Сказано тебе: заткнись.

— А ты кто такой, баклан? — заорал первый.

— Я никто, но это не твое дело!

«А дальше что?» — спросил себя Керк. Ответ подсказало лицо невысокого паренька. На нем отразился проблеск надежды на чудо и на спасение.

— Слушай внимательно, — сказал ему Керк. — Сейчас ты пойдешь со мной.

— Что? — растерялся второй.

— На что тебе сдался этот хам? — продолжал Керк. — Не нужен он тебе. Пошли. Со мной тебе будет лучше. Для начала я просто оставлю тебя в покое. А там видно будет, договорились? Ну? Он или я?

Второй парень, раздираемый сомнениями, переводил взгляд со своего партнера на Керка, а потом на землю, не решаясь сделать выбор.

— Послушай, — заговорил первый, и его маска начала таять. — Разве ты…

— Нет. — Керк протянул руку, чтобы тронуть второго парня за локоть. — Тебя ждет свобода. Это же здорово, правда? Ну-ка, прочь с дороги. А ты иди за мной.

Он решительно вклинился между ними, оттер второго паренька и повел его прочь.

— По какому праву? — Первый был поражен.

— Да пошел ты! — прокричал в ответ Керк.

Он быстро увел своего пленника за угол, провожаемый криками пострадавшей или, точнее сказать, потерпевшей стороны.

— Не останавливайся, — приказал Керк.

— Я не останавливаюсь.

— Не оглядывайся.

— Ни за что.

— Шевели ногами.

— Бегу.

— Молодец.

На следующем углу они перевели дух и оглядели друг друга.

— Вы кто? — спросил паренек.

— Надо думать, твой спаситель.

— Зачем вы это сделали?

— Сам не знаю. Так уж получилось. Не стерпел.

— Как вас зовут?

— Керк. Джозеф Керк.

— А меня — Уилли-Боб.

— Надо же! У тебя на лбу написано — Уилли-Боб.

— Знаю. А вдруг он за нами погонится?

— Скорее всего, сейчас он в шоке. Давай-ка поторопимся. У меня тут рядом машина припаркована.

Они подошли к машине, и пока Керк отпирал дверь со стороны пассажирского сиденья, Уилли-Боб заговорил:

— Господи, да вы не в теме! Даже не… ну, вы понимаете.

В машину они сели молча. Когда Керк повернул ключ зажигания, Уилли-Боб робко спросил:

— Или я ошибся?

Повернувшись к нему, Керк негромко рассмеялся:

— Нет-нет, все верно.

— Тогда почему?..

— Не мог видеть, как этот сукин сын над тобой измывается прямо на улице. Я не мог этого допустить.

— А знаете, я его люблю.

— Тем хуже. Но теперь ты в надежных руках.

— И как вы со мной поступите?

— Считай, что я — человек без носа. А ты — пачка салфеток «Клинекс». Что-нибудь придумаю.

Керка разбирал смех. Уилли-Боб тоже стал похохатывать.

— Ой, не могу поверить! Это было шикарно!

У обоих потекли слезы.

— Считаешь? — спросил Керк и выехал со стоянки, увозя своего пассажира.

Они нашли закусочную, но и тогда не могли удержаться от смеха. Заказали через окошко два гамбургера, картофель фри, пиво и стали ждать, пока пройдет хохот.

— Господи, как вспомню его физиономию! Ох, как полегчало-то! — не унимался Уилли-Боб.

— На то и был расчет, — сказал Керк.

— Впервые в жизни, впервые я настоял на своем!

«Не больно-то ты настаивал», — подумал Керк, но смолчал.

— Представляю, как он сейчас мечется по бульвару, ищет меня, беснуется… — Тут у него дрогнул голос. — Господи, что будет, когда он меня найдет! К тому же мои вещи у него дома.

— Разве у вас не общее жилье?

— Мы снимаем квартиру на Фаунтин.

— И много там твоего барахла?

— Порядочно. Одежда на смену. Туалетные принадлежности. Раздолбанная пишущая машинка. Вроде это основное.

— Не густо, — сказал Керк.

Заказ подоспел как раз вовремя — пауза грозила затянуться. Ели они в молчании. Сжевав половину гамбургера, Уилли-Боб сдавленно спросил:

— Можно все же узнать, что вы собираетесь со мной делать?

— Ничего.

— В принципе, я готов. Я ведь вам обязан.

— Ничем ты мне не обязан. А вот себе — обязан. Завязывай с этим делом или вали отсюда.

— Вы правы. И все-таки я не понимаю, почему вы это сделали, почему мы с вами сейчас тут сидим?

Керк сосредоточенно жевал гамбургер, глядя на лобовое стекло, где остались пятнышки от разбившейся мошкары. Он пытался расшифровать тайные знаки, образованные этими засохшими метками.

— Если две собаки начнут спариваться посреди улицы и не смогут расцепиться, я выскочу из машины и окачу их из шланга. Если совенок выпадет из гнезда, я его подберу, принесу домой и буду отпаивать теплым молоком. Черт его знает.

— Значит, я совенок, выпавший из гнезда?

— Очень похож.

— И летать не умею.

— Потому я за тебя и вступился.

— Но вы же обо мне ничего не знали.

— Ну почему же, знал. Мне достаточно было видеть твою походку. Слышать твой голос.

— О нем вы тоже ничего не знали.

— Знал — видел его походку, слышал все про его жизнь, а заодно и про твою.

— Вы ужасно проницательны: все видите, все слышите.

— Это качество мне в минус. От него сплошные неприятности. Вот мы с тобой здесь сидим. А дальше что?

Разделавшись с гамбургерами, они откупорили пиво, и Уилли-Боб сказал:

— Может, поживем вместе…

— Еще чего, — перебил Керк и тут же осекся. — Пойми, я просто-напросто тертый калач, глаз у меня наметан, но я, мягкотелый придурок-благодетель, увяз по уши в своих подвигах, а теперь не знаю, куда деваться, — равно как и ты. На самом деле мы друг другу совершенно не нужны. Единственное, что нас сближает, — это мое сочувствие и твой страх.

— На это и будем рассчитывать, — сказал Уилли-Боб. — Поедем к тебе? То есть если мы сегодня поедем к тебе.

— Твоя уверенность тает с каждой секундой.

— Боюсь до смерти. Чувство такое, будто меня вырвало в церкви.

— И Господь Бог тебе этого не простит, так, что ли?

— Он меня никогда не прощает.

Керк отхлебнул пива.

— Твой парень не Господь Бог. Он Люцифер. А его жилище — ад на земле. Лучше застрелиться, чем вернуться к нему.