— Резаная рана, мэм, порез сухожилия, причуда войны. — Он провел пальцем по шраму, и миссис Крамп тихонько вскрикнула.

Мистер Крамп прочел карточку Хоупа несколько раз и весьма впечатлился написанным.

— Я надеюсь, сэр, — произнес он, — что можем помочь вам, если вы намерены задержаться в этом краю. Я и моя жена, мы отлично знаем здешние места…

— Люди здесь такие естественные, — прошептала миссис Крамп, — такие простые, — она огляделась по сторонам, но в пределах слышимости не было ни одной живой души. — Невинные, — сказала она громко.

— В действительности мы здесь, — продолжал мистер Крамп, которого даже не задело то, что жена столь бесцеремонно перебила его, на самом деле при данных обстоятельствах ему даже грезилось, будто ее замечания придают вескость всем его заявлениям, — строим дом…

— Солидный дом, — добавила миссис Крамп, тем самым заранее отметая любые ошибки.

— Вполне солидный дом, — поправил ее мистер Крамп скромно, — поскольку намерены жить здесь, неподалеку.

— Наша дочь, — начала миссис Крамп, в качестве объяснения.

Хоуп улыбнулся.

— Возможно, вы встретитесь с нашей дочерью завтра? — предложил Крамп. Набравшись храбрости и тщательно взвешивая каждое слово, он вслух высказал тайные планы, которые он и миссис Крамп вынашивали до сего момента. — И в самом деле, мы могли бы представить вас друг другу.

Миссис Крамп рассмеялась.

Вот и доверяйся после этого Ньютону, подумал Хоуп, пропустил самое важное — у них еще и дочь имеется.

— Я намерен слегка прогуляться по деревне, — заявил Хоуп, как ему казалось довольно ловко обходя предмет разговора.

— Так что ж, — подхватила миссис Крамп, — мы тоже.

Казалось, подобное совпадение желаний поразило ее, словно было не чем иным, нежели самым очевидным доказательством Божественного провидения.

— Тогда давайте… — начал было Хоуп.

— С огромным удовольствием, — откликнулся Крамп торопливо.

— Я только отдам распоряжение горничной принести мою шаль, — сказала миссис Крамп, выразив просьбу в весьма деликатной манере.

Хоуп был очень рад пройтись по милой маленькой деревеньке. Между ними завязалась вполне обыденная, совершенно невинная беседа, в ходе которой быстро выяснилось, что мистер Джон Грегори Крамп из Ливерпуля был и в самом деле очень состоятельным человеком. И состояние это не ограничивалось лишь землями и той суммой, что перешла ему в наследство. Он собственным трудом умножал свои капиталы, занимаясь торговлей. В скором времени, если не на следующей неделе, то, по крайней мере, к концу месяца, в порт Ливерпуля должен был прийти груз цейлонского чая, индийского джута, ирландского угля. Мистер Крамп не без основания считался большим знатоком завозимого в страну товара, который он распродавал с большим или меньшим успехом. Та небрежность, с какой он упомянул о своей торговле, объяснялась тем, что его жена терпеть не могла долгих разговоров на эту тему, считая ее вульгарной. Но, несмотря на это, ей доставило удовольствие отметить, что разговор об их состоянии нашел у их нового знакомого почтительный отклик.

Мистер Крамп действительно отличался чрезвычайными способностями и прозорливостью, умел управлять людьми и в равной степени слыл успешным торговцем и преуспевающим адвокатом, чьи слабости сводились к чрезмерному обожанию жены и слепой любви к дочери. Он чувствовал, что ради знакомства с титулованной особой ему придется слегка поступиться собственной гордостью. И все это лишь ради жены, которая жаждала вступить в аристократическое общество Британии, которое, как ей мнилось, отличалось особой изысканностью разговоров, моды и вкусов. «Высокородный» не произвел на мистера Крампа ни малейшего впечатления; младший брат графа не покорил его нисколько. Торговец прекрасно осознавал, что аристократ, с такой легкостью заговаривающий с третьим сословием, точно с равным, просто отдает дань вежливости. Мистер Крамп нисколько не одобрял членство Хоупа в парламенте: ему уже доводилось знавать нескольких политиков, и он не доверял ни одному из них.

Как выразился сам мистер Крамп, доверие для него являлось столпом, на котором зиждилось его торговое дело, впрочем, как и вся его жизнь. Он безоговорочно верил капитанам своих кораблей. Он доверял партнерам по торговле на Востоке, в Индийском океане, и дальше, за Атлантикой, на далеком африканском побережье. Своим служащим, компаньонам в Ливерпуле, своему банку, строителям, плотникам — всем, кто обеспечивал его мебелью и одеждой. Мистер Крамп с уверенностью ступал по этой грешной земле, доверяя всем им. На самом деле первоначальный источник его гигантского, стремящегося к бесконечности капитала был осквернен обманом, эксплуатацией работников, жестокостью, угнетением, убийствами и множеством других порочных поступков. Однако, доведись ему услышать подобное заявление из чьих бы то ни было уст, мистер Крамп в первую очередь изумился бы, затем возмутился и наконец с пренебрежением отмел бы такую откровенную напраслину. Он был честным торговцем, чьи способности, а также таланты других, с кем он имел дело, включая благословенный Господом Британский флот, сделали его достаточно богатым, теперь он мог удовлетворить любой свой каприз.

Миссис Крамп выбрала Озерный край не только из соображений комфорта, но и из сентиментальности. Уж она-то точно имела практическую жилку, хотя сейчас всеми силами старалась скрыть ее. Миссис Крамп всячески стремилась проникнуть в высшее общество в самом Ливерпуле, но все ее попытки потерпели крах. Оставалось неясным, то ли мистер Крамп проявлял излишнюю осторожность, то ли просто был чересчур упрям, в то время как миссис Крамп оказывалась либо слишком назойливой, либо не в меру кокетливой. Ответные приглашения тоже особого успеха не принесли: частенько, к стыду миссис Крамп, ее приглашения холодно отклонялись, и те, ради кого она с такой готовностью шла на разумные расходы, просто манкировали ее балами. Озерный край, который она пару раз посещала еще до замужества и путешествовала по нему с друзьями, казался золотым и доступным уголком для знати. И кроме того, как она выяснила, он стал довольно моден! Книги, гравюры, статьи, пародии, художественные полотна, стихи принесли ему немало славы. Многие желали отправиться на Озера, и к тому же война с Францией не давала возможности иностранцам приезжать сюда на отдых. Они прибыли в Грасмир в полной убежденности, что уж здесь-то их ждет настоящий эдем, но сразу же столкнулись с весьма неприятной действительностью — никто не желал, чтобы они строили дом в такой райской деревушке. Это стало причиной настоящей бури, которая день ото дня набирала силу.

Они уже подошли к берегу озера напротив отмели Аллан, когда мистер Крамп закончил рассказывать о своих бедах. И полковник Александр Август Хоуп, член парламента, выразил искреннее сожаление по поводу этого столь удручающего факта, а также оказался весьма любезен, предложив помощь в решении данного затруднения, каковая тут же была принята несчастным торговцем с выражением самых сердечных благодарностей. Полковник Хоуп и представить себе не может, заверил мистер Крамп, схватив руку благодетеля и с невероятным энтузиазмом принявшись ее трясти, каким благодеянием является для них такая поддержка. Эмоции торговца были абсолютно искренни. Его и в самом деле поразила та волна негодования, которую вызвал он сам. Более всего возмущалась группа поэтов, приехавших в долину совсем недавно. Однако мистер Крамп не праздновал труса и продолжал с завидным упорством добиваться своего, не собираясь отказываться от задуманного; он был решительно настроен построить в этом райском уголке собственное гнездо, приезжать в него на лето и наслаждаться счастьем с женой и дочерью. Поддержка полковника Хоупа могла оказаться весьма своевременной. Миссис Крамп выразила благодарность красноречивым молчанием, однако одарив Хоупа взглядом, который, как он заметил, ясно свидетельствовал о том, что его благородство поразило леди в самое сердце.

На этой эмоциональной волне они и расстались, пообещав друг другу встретиться позже во время обеда, или чая, или ужина… и не забудьте о нашей дочери и о нашей лодке, уж ею вы можете пользоваться всякий раз, как вам вздумается порыбачить, и до скорой встречи, полковник Хоуп, до скорой встречи… только местные жители называют эти холмы взгорьями…