Рик украдкой следил за Моникой, вернее за игрой ее удивительных глаз. Казалось, они живут своей отдельной жизнью, с жадным интересом вбирая в себя все окружающее. Между тем в баре становилось все люднее и все шумнее. Высоко в углу работал телевизор. Передавали бейсбольный матч, и то и дело раздавались возбужденные вопли болельщиков.

Когда подошла рыжая Дотти, разбитная официантка, в черной мини-юбке и тесной майке, непомерно растянутой силиконовым бюстом, глаза у Моники чуть не вылезли из орбит. Дотти ловко ставила на стол пивные кружки с подноса, и в процессе обслуживания ее юбка задиралась так высоко, что не оставалось ничего сокрытого для воображения.

– Скажите, Моника, а чем вы любите заниматься? – спросил Рик, чтобы отвлечь ее. И себя.

– Чем люблю заниматься? – Она перевела на него глаза. – Я много читаю. – Она пожала плечами, как будто извиняясь за свои скромные интересы. – Шью. И сижу за компьютером. Как видите, жизнь у меня не отличается большим разнообразием.

– У меня, представьте, тоже! – В его жизни есть только одна работа.

– Зато живете в большом городе, где столько всего интересного и увлекательного, что... – Голос у нее прервался от волнения.

Рик вздохнул. Бедняжка! Придется показать ей город. От него не убудет. Надо просмотреть в газетах рубрику «Досуг». Может, на Бродвее еще идут «Кошки»?

Моника помахала дяде и брату на прощание, и двери лифта закрылись. Наконец-то! Поскорее бы приехать к дяде и снять ненавистное черное платье! Мама настояла, чтобы она поехала именно в нем, и Моника перечить не стала, решив, что это малая плата за целый месяц свободы в Нью-Йорке.

– Где ваша машина? – спросила она, как только они вышли на улицу.

Рик чуть заметно вскинул бровь и не сразу ответил:

– У меня нет машины. Мы возьмем такси.

– У вас нет машины?! – удивилась она. – А я думала, в Америке у всех по две машины и по два телевизора.

Рик рассмеялся и поднял руку остановить такси.

– Не знаю, как во всей Америке, но в Нью-Йорке не совсем так. Слишком дорогое это удовольствие держать машину в городе. И потом я прекрасно обхожусь без машины.

Монике нравились его волосы – цвета спелых каштанов, густые, с завитком на белоснежном воротничке рубашки... И вообще, Рик ей нравился – высокий, выше ее на целую голову.

– Дядя Микеле... платит вам мало денег? – отважилась спросить она.

Серо-зеленые глаза Рика перехватили ее взгляд, и внезапно у нее мурашки побежали по спине.

– Напротив. У меня очень хорошая зарплата. Просто держать машину в городе неразумно.

Моника вздохнула. Разумно. Боже, до чего же ей надоело это слово! С тех пор как Моника вернулась домой, она только и слышит: «Будь благоразумной»! Мама заявила, что молодой девушке неразумно жить в отдельной квартире одной. Особенно если она вот-вот выйдет замуж.

При мысли о замужестве Моника поморщилась. В принципе она не возражает против семейной жизни, но родители рассчитывают, что она выйдет замуж за Роберто, владельца соседнего виноградника. А ему скоро стукнет сорок! Кошмар! Зачем ей такой старик?!

Когда Моника приезжала домой на каникулы и гуляла вечерами по винограднику, она видела, что в доме Роберто уже в десять часов гаснет свет. А ее друзья в городе в это время только-только собирались идти в клуб!

– Моника?

Она моргнула, пробуждаясь от своих мыслей, и увидела, что Рик остановил такси и распахнул дверцу. Подобрав полы пальто, Моника залезла на заднее сиденье и устроилась четко посередине.

Рик забросил вещи в багажник, сел рядом с Моникой, назвал водителю адрес и, откинувшись на спинку, ослабил узел галстука. Он был в легком костюме темно-синего цвета, плотно облегавшем ладную фигуру, – стройный, худощавый, но не слишком, а в меру. Широкие плечи, сильные узкие бедра...

Поглядывая на него украдкой, Моника пришла к выводу, что Рик из тех парней, о которых мечтают все девушки. Моника придвинулась к нему поближе, пока их бедра не соприкоснулись. Он рассеянно потер подбородок с чуть заметной синевой щетины, но даже не удостоил ее взглядом.

Моника вздохнула. Ну вот! Не обращает на нее никакого внимания. Еще бы: в таком-то наряде! Ну ничего, это поправимо. Скоро все изменится. И Рик Свенсон ее заметит! Еще как!

Рик пошел проводить Монику до квартиры, а один из ее чемоданов оставил внизу. Оставил специально на случай, если придется срочно делать ноги. Он не понимал, в чем тут дело, но в Монике было нечто такое, что вызывало в нем внутреннюю дрожь. Может, тонкий аромат ванили, исходивший от нее. А может, ее невинные манеры.

Она шла впереди, плавно покачивая бедрами. Надо признать, что у нее было все в нужных местах и в нужных количествах и бесформенное черное платье не могло скрыть соблазнительные изгибы и округлости.

Черт! Ну что он за кретин! Ему поручили присматривать за Моникой. А не рассматривать, что у нее под платьем.

С того самого дня, когда Артур обратил внимание Рика на блондинку с обалденными ногами за дверью кабинета, Рик внезапно ощутил, как давно не был в позиции лежа с какой-нибудь симпатичной малышкой. Может, пора изменить принципам? И понизить стандарт. Хотя бы на одну ночь. Пожалуй, Артур прав: надо быть проще. Подцепить в баре какую-нибудь девицу и получить обоюдное удовольствие.

Все складывается как нельзя лучше. Остается лишь выкроить время, свободное от новой работенки – сопровождать Монику по Нью-Йорку.

– А вы не знаете, в какой комнате я буду спать? – спросила Моника, как только они переступили порог квартиры.

– Нет. А что? – Он не понял, куда она клонит.

– Просто хотела узнать, куда поставить чемоданы.

– Не знаю. – Рик повел плечом, разгоняя растущее напряжение. – Может, оставим пока в гостиной?

– Я бы хотела разобрать вещи. – Она подошла к нему вплотную и, заглянув в лицо, спросила: – Вы плохо себя чувствуете?

– Нет. Со мной все в порядке. – Рик зашел в холл и в нерешительности остановился. Он бывал в квартире Микеле много раз, но никогда не заходил дальше гостиной и кухни.

Однако все оказалось просто. Кроме спальни хозяина в квартире была только одна комната с кроватью, а в третьей стоял лишь стол с компьютером.

Рик поставил чемодан между дубовым гардеробом и огромной кроватью с балдахином, повернулся уходить и... столкнулся с Моникой. Она оступилась, потеряв равновесие, и он поддержал ее, схватив за руки чуть выше локтя.

– Извините! – пробормотала она, и ее глаза стали еще больше.

Рик остановился как вкопанный, словно под воздействием гипноза, и молча уставился в бездонную бархатную глубину глаз, опушенных длинными черными ресницами. И вдруг заметил, что по-прежнему держит ее за руки. И поразился, какие у нее твердые мышцы. А он-то думал, что это слабая томная девица!.. Судя по всему, она отлично тренирована.

Он отпустил руки, но не двинулся с места. Моника тоже стояла не шелохнувшись. И пару секунд они так и стояли молча, пристально глядя друг другу в глаза.

Наконец Рик отступил и буркнул:

– Пойду принесу второй чемодан.

– Вы вернетесь?

– Конечно. – Он пошел к двери. – А вы разбирайте вещи и ложитесь отдохнуть. Я оставлю чемодан у двери.

– Вы что, оставите меня здесь одну?! – выдохнула она, и ее глаза стали еще круглее и испуганнее.

Рик пришел в себя. Что это с ним? Ему поручили заботиться о Монике, а не бегать от нее. Надо взять себя в руки! Вернее, совладать со спермотоксикозом.

– Я буду в гостиной или в кабинете. Мне нужно сделать пару телефонных звонков и проверить электронную почту.

– Хорошо. – Она просияла улыбкой. – А я пока распакую вещи. Спать я не хочу. Может, сходим в Центральный парк?

Только не это! Ломиться в Манхэттен в час пик?!

– Лучше отложим на другой день. И отправимся туда пораньше.

– Ну ладно, – согласилась она, и ее губы сложились в капризный бантик.

Вот ломака! Хотя... Ну конечно же! Никакой это не каприз! Просто у нее такая форма губ. Да, таким губам позавидует любая – полные, красиво очерченные, сочные. Так и манят поцеловать.