Боуд поднял на неё непонятный взгляд и негромко ответил:

— В зале «святых». В Кремле.

— Я не понимаю тебя, — профессор Коэл действительно не понимала Боуда.

— Расскажи лучше об этом царе, — попросил Боуд, вновь игнорируя её вопрос.

— А что рассказывать? — профессор Коэл пожала плечами. — Иоанн Грозный, одна из самых таинственных личностей в истории. Многие считают его тираном. Он, действительно, был жестоким человеком. Однако современники не могут точно ответить на вопрос обо всех его деяниях. А ведь он сделал немало для своей страны. Сам Иоанн Грозный часто повторял: «Я зол лишь со злыми!» Царь был очень набожен и всячески искоренял малейший намёк на ересь. С ним связано очень много различных мифов. Есть даже один, связанный с его рождением. Сохранились письмена, в которых описывается его рождения таким образом: «Всю ночь грохотал гром, и сверкали молнии. И родился младенец, которого нарекли Иоанном и дали прозвище «Грозный». В данном случае — продолжала рассказывать профессор Коэл, — мне кажется, этот миф соответствует действительности.

— А изображение Иоанна Грозного сохранилось? — снова задал вопрос Боуд.

— Конечно, и немало, — ответила профессор Коэл, — правда рисунки, дошедшие до нашего времени, весьма противоречиво изображают Иоанна Грозного. А нередко, — добавила профессор Коэл, — они показывают совершенного другого человека. Есть не менее пяти образов, который приписывается Иоанну Грозному. Какой из них настоящий, не знает никто. Это остаётся загадкой.

— Может, стоит помочь историкам разобраться с истинной внешностью Иоанна Грозного?

— Ты смеёшься, Джеймс?

— Даже не думаю, Энн, — Боуд выбрал из фотографий, лежавшим перед ним, одну и положил её перед профессором Коэл, — сравни её с изображениями Иоанна Грозного и ты поймешь, где настоящий.

Профессор непонимающе посмотрела на Боуда. Она взяла фотографию, на которой была изображена мозаика. Вернее, расплывчатое лицо из мозаики.

— Я не понимаю, — профессор Коэл беспомощно посмотрела на Боуда. Тот усмехнулся.

— Конечно, не понимаешь, Энн, иначе не стала бы меня отговаривать. Правда в том, что на полу в виде мозаики изображено… лицо Иоанна Грозного.

Профессор Коэл была совершенно растеряна. В который раз Боуд потрясал и ошеломлял неординарностью своего мышления. Спустя час после того как она покинула кабинет Боуд, профессор Коэл снова вошла туда. Она держала в руках листок, который сразу положила на стол пред Боудом.

— Совпадение 87 %! Это просто не поддаётся никакому объяснению!

— Так это и есть Иоанн Грозный! — Боуд смотрел на фотографию высокого мужчины лет пятидесяти, могучего телосложения. У него было серьёзное лицо, которое обрамляла борода. Он был одет в шубу и шапку с крестом. В руках Иоанн Грозный держал скипетр.

— Как ты догадался, Джеймс? Я никак не могу понять. Объясни, пожалуйста.

— Логика, Энн, — Боуд оторвался от созерцания фотографии и снова откинулся на спинку кресла и завертел ручку. — Когда я был в зале, то заметил престранную вещь. Вначале, как ты помнишь, я увидел странный свет, исходящий от этого лица. Это меня заинтересовало. Я начал пристальней вглядываться в мозаику и увидел нечто очень странное. Вначале, — продолжал рассказывать Боуд, интригуя профессора Коэл, всё больше и больше, — я заметил, что лицо как бы повёрнуто в сторону от меня. Однако через несколько минут я заметил, что лицо смотрит прямо на меня. А ведь я стоял на том же месте. Я отошёл в дальний угол и начал присматриваться к лицу. Я смотрел несколько минут, когда увидел направленный на меня взгляд. Тогда я стал передвигаться от одной ниши к другой. И где бы я ни стоял, я видел направленный на себя взгляд. Получалась странная штука, — продолжал негромко рассказывать Боуд, — вернее, напрашивался необычный вывод. Все святые, которых расположили в этой комнате, смотрели только в одно место. на лицо, изображённое в полу. Я сразу подумал об Иоанне Грозном. Это лицо могло принадлежать только ему. На кого ещё могли направить взгляды всех святых?

— Потрясающе, Джеймс! — профессор Коэл даже не пыталась скрыть восхищения в голосе. Простые и ясные объяснения Боуда приводили её в восторг. Ей, ко всему прочему, очень нравилось его слушать.

— Здесь у меня возник очень непростой вопрос, — продолжал задумчиво рассказывать Боуд, — почему? По какой причине, взгляды святых направили на лицо Иоанна Грозного? Какую цель преследовал сам царь, устраивая этот зал подобным образом? Что скрыто за всем этим? У нас нет ликов святых, чтобы понять этот загадочный обряд. Они могли бы ответить на этот вопрос. Но, к сожалению, — Боуд развёл руками, — здесь мы встаём перед глухой стеной. Это первая загадка, Энн.

— Ты еще, что-то заметил? — профессор с ярко выраженным удивлением посмотрела Боуда. Тот кивнул головой.

— Бронзовые держатели для факелов!

— И что в них странного? — вновь удивилась профессор Коэл.

— Что? — переспросил Боуд и тут же задал вопрос. — Как ты думаешь, Энн, какой длины мог быть средневековый факел?

— Не знаю. Может, сантиметров семьдесят — восемьдесят. Врят ли больше.

— Я тоже так думаю. А теперь смотри, — Боуд пододвинул одну из фотографий к профессору. Там была изображена ниша, а под ней держатель для факела.

— Что? — профессор Коэл непонимающе уставилась на Боуда. — Можешь считать меня полной дурой, но я действительно ничего не понимаю.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, Энн. Обычно такие держатели крепятся на стенах на высоте не менее метра. А эти расположены у самого пола.

— И правда, — прошептала профессор Коэл, рассматривая фотографию.

— Но и это ещё не всё, — продолжал Боуд, — раз там стоят держатели, то можно с уверенностью предположить, что туда должны были вставить факелы.

— Ну, разумеется. Это любому человеку понятно, — согласилась с Боудом профессор Коэл.

— Ну, а вот что непонятно. Если факел вставить в держатель, то верхняя часть факела. окажется на уровне. нижней части ниши. Ты понимаешь меня, Энн? — Боуд устремил на неё пристальный взгляд. — Получается странная штука. Если держатель для факела, а факел, несомненно, должен гореть, то он.

— Подожжёт икону, — прошептала профессор Коэл.

— Вот именно, — Боуд кивнул, — зачем, спрашивается, нужны эти держатели? Зачем нужны факелы? И зачем нужны иконы? Ведь получается, что факелы и иконы. исключают друг друга, располагаясь таким образом. Не странно ли, Энн?

— Очень странно, — пробормотала профессор Коэл, — зачем тогда создатели этого зала устроили эти странные держатели? Они что, хотели поджечь иконы?

Боуд отрицательно покачал головой.

— Нет, Энн. Нет. Будь это так, они не стали бы направлять взгляды святых на лицо Иоанна Грозного.

— Действительно, — профессор Коэл подняла на Боуда совершенно растерянный взгляд. — Что же получается, Джеймс? Люди, которые построили зал святых.

— Построили его на взаимоисключающих вещах, — подхватил Боуд, — и это очень и очень странно. Следи за моей мыслью, Энн. Устроители зала сооружают на полу лицо Иоанна Грозного. После этого они каким-то образом направляют взгляды всех двадцати пяти святых на это лицо. И после этого устанавливают под ними факелы, чтобы сжечь этих самых святых.

— Исключено, — сразу возразила профессор Коэл, — сжигать иконы в средневековой России было равносильно смерти. Это было самое страшное преступление. Кощунство. И уж никоим образом так бы не мог поступить Иоанн Грозный.

— Тогда зачем факелы под иконами? — задал в упор вопрос Боуд.

Профессор Коэл беспомощно пожала плечами.

— Я не знаю, Джеймс. Но всё это непонятно и странно.

— Вот именно! По этой причине я и думаю, что мы на правильном пути.

— Мне трудно возразить тебе, Джеймс, — призналась профессор Коэл, — возможно, ты и прав. Но ведь гроба не было в зале. Значит миф неправда.

— А если гроб. был не в зале? — Боуд поднял на профессора задумчивый взгляд и продолжал:- А если гроб князя и не должен был… находится в зале?