Полковник со своей частью отряда принялся очищать берег от ривальдийцев. Перерубив всю пехоту, драгуны спешились и стали расстреливать из карабинов команды не успевших отчалить кораблей, благо расстояние до них не превышало нескольких десятков ярдов.

Матросы начали сдаваться в надежде спасти свои жизни. Скоро почти все суда оказались в руках полковника. У него не хватало людей для присмотра за таким количеством пленников. Чтобы не рисковать понапрасну, Линседд запер ривальдийцев в трюмы и поджег корабли.

Со стороны Цитадели донеслись бурные крики радости, поддержанные салютом из лонггонов.

Квенион не знала, что ей делать с авангардом. Она пыталась хотя бы сохранить сложившееся относительное равновесие сил. Девушка решила использовать один из приемов противника: выстроила солдат в две шеренги, одна из которых вооружена огнестрелами. Это на время уменьшило активность врага и дало бойцам Кевлерена передышку.

Неожиданно рядом возник Намойя. Девушка с облегчением посмотрела на принца. Однако тот разглядывал ее с таким зловещим блеском в глазах, что ей стало не по себе.

Интересно, что сейчас она сделала не так?

– Мы скоро попадем в окружение, – сказал Намойя. – Нас атакуют с тыла.

– Значит, надо пробиваться вперед, – сказала Квенион.

– Да, – возбужденно произнес принц. Он странно посмотрел на девушку и добавил: – Моя Избранная…

Казалось, все его чувства хлынули через край. Квенион не могла сдержать радости, которая наполнила каждую клеточку ее тела…

Но тут ее разум, ясный и чистый, как рассвет в Сайенне, быстро указал на одну деталь.

Почему принц смотрит так оценивающе?..

Квенион все поняла.

Он собирается принести ее в жертву, чтобы спасти армию. Принц уже проделал такое раньше – со своей первой Избранной.

Намойя Кевлерен хочет убить ее.

Какая ирония, горько подумала Квенион. Мужчина, которого она, казалось, любила больше собственной жизни, сейчас говорил с нею пылко и с нескрываемой страстью – но только для того, чтобы объявить ей смертный приговор.

Намойя протянул руку. Квенион отпрянула. Сбитый с толку принц нахмурился.

– Квенион, моя Избранная, это необходимо. Чтобы спасти наше дело… ради Кевлеренов, ради Ривальда… мне нужна великая жертва. Мне нужно пожертвовать тем, что я люблю больше всего на свете.

Эти слова почти убедили девушку. На короткий миг она снова превратилась, в верного Акскевлерена, живущего с единственной целью – служить Намойе. Рука принца нежно погладила ее по волосам, затем по щеке… И тут чары рассеялись. Квенион вспомнила все, что уже сделала для него, все, что сделала ее предшественница, все, чем для Кевлеренов жертвовали их Избранные в течение столетий, – и поняла, что не хочет умирать.

Рука принца обвилась вокруг шеи девушки. Квенион чувствовала, как палец с маленькой иголочкой на конце приближается к артерии.

Не медля ни секунды, она выхватила кинжал, висевший у Намойи на поясе, и изо всей силы воткнула клинок ему под подбородок, прокричав прямо в лицо:

– Я больше не люблю тебя!..

Капитан Авьер на своем «Англафе» сопровождал «Ханнему», «Грейлинг», «Зарим» и «Лакстон», которые возвращались в колонию.

Вообще-то он готовился к теплому приему – ну, без лишних церемоний, конечно. Однако отважный капитан никак не ожидал увидеть, что город только-только приходит в себя после очередной кровавой битвы. Дым от погребальных костров поднимался высоко в небо – дым, который он заметил еще издалека и понял, что в Кидане опять все не очень хорошо.

Тем не менее, сойдя на берег, Авьер отметил про себя, что настроение у жителей чуть ли не праздничное. Он очень удивился, когда увидел, кто вышел его встречать. Полома Мальвара, всенародно избранный префект Кидана; Гэлис Валера, всенародно избранный стратег Кидана; Эриот Флитвуд, назначенная советником префекта по делам объединения; Кадберн Акскевлерен, назначенный комендантом Цитадели, и странный долговязый мужчина, представленный как Ланнел Тори, лейтенант киданского народного ополчения, находящийся на испытательном сроке.

Впрочем, больше всего Авьер удивился известию, что во время отсутствия его назначили командором киданского военно-морского флота, состоящего из одной шхуны, четырех кораблей, ранее перевозивших зерно, и примерно дюжины лодок, используемых для паромного сообщения между островами.

Безусловно, он был польщен. «Командор» звучит гораздо лучше, чем просто «капитан». Интересно, а означает ли это еще один шеврон?..

– Я признателен за честь, которой вы меня удостоили, – обратился он к Поломе как к главе города.

Другие отступили на шаг назад. Авьер пристально посмотрел на префекта и заметил в нем разительные перемены: Мальвара стал более уверен в себе, чем прежде, и, пожалуй, погрустнел. Но улыбка и рукопожатие, предложенные Авьеру, оказались самыми искренними и трогательными.

Командор прокашлялся и сказал:

– Надеюсь, что мои новости также интересны и значительны.

Все собрались в доме Поломы.

Как только на столах появились кушанья и напитки, Авьер быстро изложил все, что ему удалось разведать в Хамилае.

– … Мне говорили, что однажды весенней ночью Сефид разгулялся так, что в Омеральте и за сотни миль вокруг все металлические предметы светились голубым пламенем. На следующее утро в империи не осталось ни одного Избранного… – Авьер бросил быстрый взгляд на Кадберна и отвел глаза. – В это трудно поверить. Я так и сказал. В ответ меня обозвали дураком. Тогда я спросил, когда это произошло. И выходит, что все случилось примерно в то же самое время, когда погиб принц Мэддин…

Ошарашенные известием слушатели молчали. Кадберн резко поднялся и зашагал по комнате.

– Сначала мы думали, что это сделал Намойя Кевлерен… – начала Гэлис, но тут же умолкла.

Кадберн подошел к ней сзади и положил руки на плечи.

– Что это он убил принца и грамматиста Китайру Альбин?.. Еще до вашего прибытия, капитан, мы выяснили, что Намойя ни при чем. Хотя до сих пор происшедшее остается загадкой. – Кадберн слегка улыбнулся. – Прошу прощения, командор…

– Это не самое поразительное, – медленно проговорил Авьер. – Не только каждый Избранный в империи погиб, но и герцогиня Юнара тоже.

Повисла гробовая тишина. Юнару считали одним из самых могучих магов, появившихся за несколько последних поколений Кевлеренов. Может быть, даже самым могучим.

– Не могу поверить, – воскликнул Гош. – Не обижайтесь, командор, но… что же могло убить Юнару?

– Вообще-то ты хотел спросить, кто мог убить Юнару? – уточнила Гэлис.

Авьер пожал плечами.

– Слухи ходят разные, но никто ничего не знает наверняка. Единственное, что можно утверждать с полной уверенностью, – события той ночи никак не затронули Лерену, хотя ее Избранная погибла вместе с остальными.

Гэлис и Кадберн переглянулись.

– Лерена? – переспросил Кадберн. – Императрица?.. Но у нее никогда не было способности к Сефиду.

– Как я понял, теперь к ней относятся так же, как раньше относились к герцогине Юнаре. Народ боится ее.

– Но ей… ей ведь нравился Мэддин, – вырвалось у Кадберна.

– Юнара однажды попыталась убить Мэддина, хотя герцогиня думала, что любит его, – сказала Гэлис. – Тогда что же можно сказать о возможностях императрицы?.. – Все затихли. После паузы девушка продолжила: – Это надо обдумать. Дела в Хамилае обстоят не так, как предполагалось. Многое из того, во что мы верили, оказалось неправдой. Мне кажется, Хамилай пережил настоящую революцию. Мир изменился по обе стороны Бушующего моря.