Намойя протянул руку и коснулся плеча девушки. Она поморщилась от неожиданной боли – настолько сильным было пожатие, – однако не проронила ни слова.

– Нет, моя Избранная. Я больше не сержусь на тебя. Когда война закончится – а благодаря тебе я увижу это собственными глазами, – то докажу тебе это.

Квенион тихо заплакала, и принц с отвращением отпихнул ее. Пришпорив лошадь, он поскакал вперед, чтобы не видеть лица девушки.

Однако Намойя был несколько удивлен появившимся чувством жалости по отношению к Квенион.

Чего мне беспокоиться? – подумал он. – Да и можно ли все еще любить ее после случившегося?..

А почему нет? Он ведь как был, так и остался Кевлереном, а она – его Избранная, в конце-то концов. Несмотря на совершенное Квенион преступление, ниточка, связавшая их вместе, продолжала существовать. Она натянута до предела, почти порвалась, но все же пока цела…

К горлу подкатил внезапный приступ тошноты. Намойя решил оставить посторонние мысли.

– Скажи, Арден, а была ли у тебя когда-нибудь возлюбленная?

Арден, стоявший у конюшен и высматривавший Гэлис Валера, даже не обернулся к Эриот, когда та задала вопрос. Стратег опаздывала, и это было очень странно, учитывая ее пунктуальность.

Великан еще раз внимательно оглядел пролив между Кархеем и Херрисом, но ничего не заметил.

– Нет, – соизволил он ответить.

– Акскевлеренам не дозволялось иметь возлюбленных?

– Нет.

– А после того, как умерла твоя госпожа и ты оставил службу у Кевлеренов, у тебя была возлюбленная?

– Нет.

На миг Эриот замолчала, затем снова спросила:

– Это твой выбор или отсутствие возможностей?

На сей раз здоровяк покосился на подругу. От его взгляда девушка покраснела.

– Просто любопытно, – буркнула она.

– Ни то, ни другое, – ответил Арден.

Эриот расслышала в его голосе нотки замешательства.

– У меня никогда не возникало желания.

Девушка остолбенела.

– Ты ведь не…

Она запнулась, вспомнив, что видела у него все необходимые нормальному мужчине причиндалы, когда они купались голышом в реке вместе с другими переселенцами.

– Не знаю. Может статься, Кевлерены в детстве подмешивали нам какое-то зелье в еду… или же это результат того, что нас учили концентрироваться только на любви к нашей госпоже или господину, думать о них и желать только их. А может, все из-за Сефида. Но это правда: ни один Акскевлерен никогда не женился, не выходил замуж и не имел детей. Об исключениях я не слышал. – Он помолчал и проговорил жестко: – Мы – трутни.

– Значит, это не твой выбор…

– Нет, не мой выбор. – Арден прикрыл глаза. – У нас никогда не было выбора.

Эриот кивнула.

– Хорошо, – вздохнула она. Потом добавила: – То есть хорошо, что это не твой личный выбор.

Здоровяк тоже кивнул и притворился, что опять занялся высматриванием Гэлис Валера.

– Надеюсь, мое любопытство тебя не обидело? – робко спросила Эриот.

– Нет.

– Мне кажется, ты нисколько не удивился вопросу…

– Я ждал его, – буркнул Арден.

– Ну, мы же друзья…

– Да.

– Иногда между друзьями возникают подобные разговоры. Нужно кое-что прояснить, чтобы некоторые вещи стали… понятнее.

– Мы все еще друзья, Эриот Флитвуд. И не могу представить, что мы перестанем ими быть.

Девушке показалось, что Арден напряжен до предела. Однако не успела она хоть что-либо сказать, как неожиданно великан подался вперед.

– А вот и стратег. Как раз вовремя.

Они замолчали.

Через несколько секунд Эриот пробормотала:

– Должно быть, ты по-настоящему ненавидишь Кевлеренов.

Арден резко повернулся к ней.

– Я не могу представить, что когда-нибудь смогу подружиться с кем-то из них!

Через пару минут к ним присоединилась Гэлис. Она совсем запыхалась, потому что бежала всю дорогу от доков до конюшен.

Едва отдышавшись, стратег сказала:

– Вы хотели меня видеть?..

– Поздравляем, – радостно улыбнувшись, сказала Эриот.

– С чем?

– Я слышала, вам поручено командовать новым ополчением. Говорят, вы объединяете переселенцев и коренных жителей в одно подразделение. Очень хорошая мысль! Поможет нам быстрее ощутить себя киданцами.

– Посмотрим, что выйдет, – с некоторым сомнением произнесла Гэлис. – А могу ли я поинтересоваться, откуда вам об этом известно?

Эриот слегка улыбнулась.

– Союз колонистов все еще продолжает действовать. И будет действовать до тех пор, пока мы не почувствуем себя здесь как дома… Переселенцы передают мне или Ардену все новости и слухи.

Гэлис с большим интересом посмотрела на девушку.

– А есть ли среди этих слухов нечто, о чем я должна знать?

Эриот покачала головой.

– Не думаю, стратег.

Валера пожала плечами. Она поняла, что Эриот упомянула сейчас ее звание, чтобы показать разницу между ними. Возможно, они уже союзники, но еще далеко не друзья.

– Итак, зачем вы просили о встрече?

– Собираетесь ли вы вооружить ополчение огнестрелами? – подал голос Арден.

– Пока – несколько рот. На всех в первое время не хватит.

– Мы так и думали, – сказала Эриот. – Вам понадобится другое оружие.

– Ну, у нас есть арсенал в Цитадели… Пытаемся наладить собственное производство, но на это потребуется время.

– Думаю, мы в состоянии вам помочь, – сказала Эриот и кивнула на Ардена.

Тот сделал два шага назад, подошел к одной из стен конюшни и, сильно ударив плечом, проломил ее. Несколько камней упали внутрь какого-то полого пространства. Гэлис открыла рот – до этой минуты она и представить себе не могла, что великан так силен. В следующий миг стратег изумилась еще больше: Арден начал вынимать из стены кирпичи один за другим, словно там вообще не было цемента.

Что-то с лязгом упало к его ногам. Через несколько секунд из пролома вывалилась гора каких-то металлических предметов. Мечи, кинжалы, боевые топоры.

– Ради Сефида!.. – воскликнула Гэлис. – Откуда все это?!

– Осталось после битвы, – пояснила Эриот. – А мы сохранили на случай… ну, на всякий случай, короче.

Стратег пристально посмотрела на девушку.

– А теперь? – вкрадчиво спросила она.

– Знак доверия, – сказала Эриот. – Знак доверия – между нами и коренными жителями, между нами, вами и другими членами экспедиции… Вы найдете оружию достойное применение?

– Безусловно, – кивнула Гэлис.

– Я попрошу пару человек помочь перенести все это в Цитадель, – сказал Арден, развернулся и пошел прочь.

– Пришли кого-нибудь для починки стены! – крикнула ему вслед Эриот.

Арден махнул на ходу рукой.

– Да, простите, что опоздала, – спохватилась Гэлис.

– У нас у всех много работы. Я понимаю.

– Если бы работа, – печально сказала стратег. – Утром меня вызвали в дом префекта Поломы. Его мать, Соркро, умерла прошлой ночью во сне.

Квенион заметила, что река Уош по мере продвижения армии на север резко сужается – чем дальше, тем уже она становилась, а вот течение ее убыстрялось.

Девушка знала, что неподалеку от Сайенны есть несколько мест, где пересекать бурную Уош безопасно. Еще один брод находился там, где Уош разделялась на более мелководные Элдер и Янгер.

Как-то Избранная заметила цаплю, которая ходила по воде вдоль поросшего камышом берега, выискивая рыбу. Еще она увидела большого баклана, безмятежно плывущего по течению.

Когда камыши сменились высокими деревьями, на их ветвях девушка приметила зимородков, которые сверху высматривали зазевавшихся рыбешек, лягушек или ящериц. Стрекозы плавно парили над тихими заводями, а по водной глади изящно скользили маленькие жучки с длинными лапками.

Спустя некоторое время боль от разговора с Намойей поутихла. Квенион подумала: а ведь жизнь похожа на реку. Она точно так же течет в одну сторону, в нее постоянно впадают различные притоки… Течение усиливается и убыстряется до тех пор, пока не исчезнет надежда на спасение. Или у жизни есть ответвления, пробивавшие новые пути для тех, кто оказался смелее других и пошел туда, куда считает нужным?..