– Я очень осторожно объяснила ей, что эти песни были запретными во многих культурах, включая и мою, и не могут исполняться в приличном обществе. Я хотела, чтобы она услышала их просто из-за красоты мелодии. Ухура заерзала на месте от неловкости ситуации, как будто бы решила, что кто-нибудь обвинит ее в создании международного прецедента. Ее глаза остановились на Скотти.

– Дорогуша, послушай, – с улыбкой ответил ей Скотти, – я отдал бы все, чтобы только услышать, как ты поешь их своим удивительным голосом. Я сам могу их только проквакать.

– Лейтенант, – поддержал ее Кирк. Ухура продолжила.

– Через несколько дней Закат Энниена зашла ко мне, переполняемая возбуждением, и сказала, что она может предложить мне честный обмен за мои запретные песни, так как знает несколько старинных баллад, в которых поется о героических подвигах и невероятных путешествиях, и научит меня им, потому что эти песни прекрасны. Кирк был в недоумении.

– Ближе к делу, лейтенант. Ближе к делу.

– Я думаю, в этом все и дело, капитан, – сказал Спок.

Ухура подтвердила.

– Она сказала мне, что запрет на эти песни на ее планете был гораздо сильнее, чем тот, о котором я рассказывала. Ни один из йауанцев не будет исполнять эти песни при других. В следующем поколении, грустно сказала она, они могут быть забыты. Закат не хотела, чтобы это произошло, поэтому переписала их мне на пленку. Затем она предостерегла меня, что ни один йауанец не должен знать, что я слушала их. Я думаю, она говорила о религиозном запрете, капитан. Казалось, как будто бы Закат совершила государственную измену ради сохранения песен.

– Я не могу понять, Ухура. Вы хотите сказать, что Закат сообщила вам, что йауанцы были колонистами? – уточнил Кирк.

– Нет, нет. В действительности Закат уверяла меня, что песни были чистым вымыслом. Но песни говорили о том, что йауанцы были колонистами. В этих ранних песнях «Йауо» не переводится как «прекрасный», это слово переводится как «изгнание» Она посмотрела ему в лицо с неожиданным напряжением. – Вы спрашивали меня, капитан, почему Облакоподобная называется в песне «в-Энниен», а не просто «Энниена». Так вот, в этих ранних песнях герои часто путешествовали в Энниен и из Энниена, но на Йауо нет места под названием «Энниен».

– А, – моргнул Спок, – такого здесь не существует, – подтвердил он с задумчивым видом. – А как насчет лекарства от АДФ? Насколько вы уверены в его существовании?

– Одна из песен рассказывает о мужчине, который заболел… Капитан, я считала, что это была сердечная болезнь, одна из тех, о которых часто упоминают в старинных балладах, об отверженной любви. Вы знаете, что я имею в виду.

Кирк улыбнулся, он понял, к чему она клонит.

– Очаровательно, – заметил Спок, имея в виду сообразительность Кирка Ухура продолжила:

– Но это было совсем другое. Это определенно был синдром АДФ, стадия за стадией. Доктор Мак-кой без труда поставил бы диагноз уже на втором четверостишии.

Она снова повернулась к Споку.

– В последнем четверостишии говорится о том, как женщина по имени Раскат Грома возвращает больного к жизни.

– Поучительная песня, – признал Спок. Кирк встрепенулся.

– Не хотите ли вы сказать, что песня помогла вам вспомнить не только симптомы, но и лекарство от болезни? Вы знаете лекарство от АДФ?

Для него это было, как удар грома, но Ухура только покачала головой.

– На Йауо нет лекарства, капитан. Последнее четверостишие утеряно.

Закат закончила песню на этом месте, и ее уши опустились, и хвост поник…

Я не могу описать это, сэр. Она посмотрела на меня и с отчаянием в глазах сказала, что это песня другого мира, не йауанская.

– Тогда мы возвращаемся к тому, с чего начинали, – Кирк хлопнул ладонью по столу. – Мы даже не можем заставить их признать, что Йауо не их родная планета. Как мы можем рассчитывать на то, что они скажут нам, где в действительности их родина?

– Я предлагаю связаться с Командованием Звездного Флота, – заявил Спок. – Вполне возможно, что дипломаты Федерации преуспеют там, где мы потерпели неудачу.

– Эти бумагомаратели, – взвился от оскорбления Скотти. – Они будут говорить, пока рак на горе не свистнет, но не скажут ни одного полезного слова. А в это время подруга Ухуры будет умирать. Мы что, не можем сами отыскать этот мир, мистер Спок?

– Вселенная беспредельна, мистер Скотт. Найти мир, даже без намека на его месторасположение…

– Он прав, Скотти. У нас нет ключа, если, конечно, йауанцы не согласятся нам его дать. Мы попытаемся через Звездный Флот, по крайней мере, это хоть какой-то шанс. – Кирк встал из-за стола, давая понять, что разговор закончен.

Но не так-то просто можно было переубедить Скотти. Когда Ухура уже поднялась, он жестом остановил ее.

– Ваши песни, лейтенант. Они правдивы. «Чудесные путешествия», говорили вы. Они рассказывают о звездах, которые нам известны? Время путешествия? Что-то мистер Спок может скормить компьютеру. Так пойдет, мистер Спок?

– Возможно, мистер Скотт, но не обязательно.

– Ну, Ухура…

– Да, да, мистер Скотт. – Лицо лейтенанта внезапно озарилось надеждой. – Они говорят о путешествиях! Должно быть, что-то, что может…

– она запнулась и взяла себя в руки. Если вы, конечно, согласитесь, мистер Спок…

Коммуникатор корабля засвистел:

– Маккой для Кирка.

– Кирк на связи. Прием, Боунз.

Лицо Маккоя казалось изможденным и раньше, но никто в комнате не был готов к тому, что они увидели в эту минуту.

– Боунз! – инстинктивно среагировал Джеймс Кирк. – Что случилось?!

Маккой глубоко и мрачно вздохнул.

– Кристина. У нее синдром АДФ – Бог мой, Боунз, ты уверен?

– Разве я сказал бы такое, если бы не был уверен? Что я, по-твоему, какой-нибудь чертов дурак? – огрызнулся доктор. – Скажи Звездному Флоту, что болезнь передается людям. Нужно, чтобы они изолировали каждого, кто имел контакты с йауанцами за последние шесть месяцев. То же самое сделай у себя, Джеймс. У нас теперь на руках галактика, заполненная проблемами по горло. Отбой.

Экран погас.

Кирк поднял глаза.

– Я свяжусь с флотом. Спок, Ухура, найдите мне эту планету!

Спок взглянул на Ухуру.

– Попытаемся, но я не уверен, повторил он. Скотт Монтгомери ободряюще положил руку на плечо Ухуры и сжал его.

– Ты не переживай. Если и есть кто-то, кто может что-нибудь сделать, так это мистер Спок. Если что, скажи мне, и «Энтерпрайз» отправит тебя на планету.

После шести дней непрерывного прослушивания йауанских песен в поисках ключа к месту расположения их загадочной родины Ухура чувствовала истощение и боялась, что из-за своей усталости она может пропустить что-нибудь ценное. Девушка хотела бы иметь способность мистера Спока, который мог работать без сна. Скотт оказался прав: дипломаты не преуспели.

Песни, подаренные Закатом, были теперь единственной возможностью, к разгадке происхождения йауанцев, которая у них осталась.

Неделю назад (хотя казалось, что с того момента прошла вечность) Ухура оказалась свидетелем того, как в свободное от смены время инженер Мари-Тереза Орсэй собрала большую аудиторию, занимаясь строительством карточного домика.

Это был не совсем обычный карточный домик: площадь его занимала по размерам весь стол, а в высоту он уже достиг восьми уровней, когда Орсэй утомилась от развлечения и со смехом смахнула рукой всю постройку со стола.

Мистер Спок, наблюдавший за этим строительством от начала и до конца, произнес свое обычное:

– Очаровательно.

Когда недоумевавший капитан Кирк попросил объяснить, что означает это глубокомысленное замечание, Спок. ответил:

– Я имел в виду, капитан, умение и усилия, которые мичман Орсэй затратила на достижение специфически несущественного результата.

«Теперь, – думала Ухура, – мистер Спок строил свой карточный домик, принимая во внимание то, что информация, которую он вводил в компьютер, была настолько неубедительной, что даже „дуновение ветра“ могло разрушить всю выстроенную с таким трудом концепцию». Но он продолжал разгадывать эту загадку.