– Яркое Пятно и Чехов тут же проанализировали их трикодером Чехова и сообщили, что они безопасны для людей и вулканцев.

Спок взял один и тщательно изучил его. Предмет был размером с шарик подшипника, почти такой же твердый, темно-зеленого цвета. Вспомнив человеческую поговорку, он произнес:

– Когда в Риме, делай как римляне, – затем осторожно попробовал это.

К его удивлению, оно имело очень острый, но определенно приятный вкус Чехов, глядя на Спока, также положил один шарик в рот, раскусил… и задохнулся.

– Боже мой! – только и смог прохрипеть он. Его глаза тут же наполнились слезами.

Спок никогда не видел, чтобы действие токсинов наступало так быстро, и даже трикодер не определил этого.

– Доктор Вилсон! – прокричал он и повернулся, чтобы бежать в лагерь за медицинской помощью.

– Мистер Спок, не надо! – выкрикнул Чехов, глотая воздух. – В этом нет необходимости, сэр. Острый! – он откашлялся. – Очень острый! Я просто… не был… готов! – он вытер глаза и сделал еще несколько глотков воздуха.

Спок осторожно наблюдал за ним. Он знал, что человеческая чувствительность к вкусу гораздо сильнее, чем у него, но никогда до этого не видел такой ясной демонстрации этого феномена.

Чехов заметил сочувствующий взгляд вулканца. Он снова протер глаза, собрался с силами и сказал:

– Я не был отравлен, мистер Спок. Я едал перец поострее, чем это. Мне не нужен доктор, – он громко фыркнул и сказал Яркому Пятну:

– Ты должна была предупредить меня.

– Мне очень жаль, – извинилась Левое Ухо. – Я не предполагала, что он подействует так сильно на вас. Дети часто прячут целые скручиватели хвостов друг у друга в пище ради шутки, и Яркое Пятно, действительно, постоянно жует их.

– «Скручивали хвостов», – повторил Чехов. – Ну что ж, если бы у меня был хвост, он сейчас уже скрутился бы.

– Не злишься? – осторожно спросила Яркое Пятно. Ее хвост встал дыбом, демонстрируя участие. Чехов покачал головой.

– Нет. Это не единственный мир, где со мной сыграли такую шутку.

Эти слова, похоже, принесли облегчение Яркому Пятну. Но Спок расстроился.

– Мне кажется, – сказал он, – что концепции юмора сиваоанцев и людей очень схожи по своей природе. Я сомневаюсь, что мне когда-нибудь удастся понять одну из них. Однако, если вы совершенно выздоровели, мистер Чехов, давайте продолжим.

Когда Цепкий Коготь начала исследовать капитана своими инструментами, он понял, что из всего, увиденного на планете сиваоанцев, именно медицинское оборудование свидетельствует о значительно более высоком уровне развития цивилизации! Эдем – это казалось с первого взгляда. Это общество далеко не примитивно. Внешне их инструменты были очень похожи на трикодер и сенсоры федерального образца, которые использовал Боунз, но ничего функционального не было в их дизайне… Ничего чисто функционального, – поправил он себя. На их дизайн было потрачено столько же усилий, сколько и на их эффективность.

Цепкий Коготь направила свои инструменты на Эван Вилсон для того, чтобы сравнить показатели. Несчастье наблюдала за этим молча, но ничего не пропускала. Эван предложила попробовать ее сенсоры. Цепкий Коготь согласилась, но снова проверила показатели на Вилсон.

Однако так же, как и Вилсон, Цепкий Коготь казалось не удовлетворил осмотр только приборов, как своих, так и федеральных. Попросив у Кирка разрешения дотронуться до него, она руками повторила те же жесты, какие недавно делала Вилсон. Очевидно, признаки сотрясения мозга были очень схожи у людей и сиваоанцев.

– Нет хвоста, – сказала Цепкий Коготь Несчастью. Это прозвучало как жалоба, в действительности ее поведение очень напомнило Кирку реакцию Боунза на физиологию вулканцев.

Цепкий Коготь посмотрела на Вилсон и спросила:

– Где… – универсальный переводчик не смог перевести типично маккоевское ругательство – … я могу найти его пульс?

Вилсон закатала свой рукав и продемонстрировала. Через какой-то момент Цепкий Коготь проверила пульс Кирка. Затем она села на Землю и хмыкнула, ее хвост дернулся.

– Он кажется в порядке, но что я знаю?

– Он в порядке, – подтвердила Вилсон, – и я действительно знаю это.

Цепкий Коготь проворчала что-то по ее адресу и начала собирать инструменты.

– В любом случае, после удара он потерял сознание. Я рекомендую отдых и дальнейшее обследование.

В интересах поддержания репутации Вилсон, Кирк заметил:

– Да, это именно то, что рекомендовала мне доктор Вилсон.

Цепкий Коготь поднялась. Глядя да Вилсон, она спросила:

– Доктор… Где ваши дети? Вилсон ответила:

– У человеческих самок развивается грудь в период половой зрелости и сохраняется даже тогда, когда они не являются кормящими матерями. За один раз в нормальной ситуации рождается один ребенок, при этом у нас имеется только две груди, – она кивнула на восемь сосков Цепкого Хвоста, и хвост сиваоанки свернулся спиралью от изумления.

– Понимаю, – сказала она. – Несчастье, ты останешься здесь. Позовешь меня, если будут какие-либо изменения, – на пороге палатки она в последний раз окинула взглядом Кирка и Вилсон, ее хвост дернулся, затем она цокнула и сказала с нескрываемым раздражением:

– Жесткий Хвост!

Эван Вилсон вздохнула, это был долгий, грустный вздох разочарования, затем она повернулась к Несчастью в-Энниен и спросила:

– Итак. А где же я могу найти твой пульс? «Если повезет, – подумал Кирк, – они будут так заняты тыканьем друг в друга, что у них не останется времени на меня!»

Лейтенант Ухура не имела ни малейшего понятия, как выполнить приказ мистера Спока, – углубить отношения с сиваоанцами.

«Пройти весь этот путь, и не иметь возможности добиться помощи!», думала девушка. Найти этот мир было само по себе чудом, но этого чуда оказалось недостаточно, и она знала это. Ухура села на маленький складной стул рядом с огнем, глядя на сиваоанцев, которые занимались повседневными делами, и подумала об умирающем Закате Энниена. «Конечно, эти люди не могут отказать ей в помощи, они не могут быть такими жестокими!».

Без всяких задних мыслей она засунула руку в свой вещевой мешок и достала оттуда чареллианский джойеуз. Она привезла с собой его и фотографию Заката. Готовясь к высадке, она на счастье взяла эти предметы, потому что это было именно то самое, чего мистер Спок не смог бы сделать.

Возможно, даже капитан не стал бы заботиться о таких вещах, как талисман, но она могла и позаботилась. Мистер Спок, конечно, поднял бы бровь, если бы узнал что она захватила с собой такой пустяк, но Ухура верила, что по-своему он одобрил бы ее действия.

Сами по себе ее пальцы стали подбирать на джойеузе песню, которую она узнала от одного из детей в посольстве Йауо на Двух Рассветах. Она попросила ребенка научить ее этой песне, а ребенок в свою очередь представил ее Закату, «На счастье, Закат. На счастье, Кристина», подумала она и начала петь.

После двух часов скучного лежания на спине, ничем не занимаясь, кроме наблюдения за Эван Вилсон и Несчастьем в-Энниен, которые постоянно трогали и ощупывали друг друга, Кирк начал испытывать нетерпение. Теперь, когда обе они стояли у выхода из палатки, выглядывая наружу, чтобы посмотреть, что там за волнение, он почувствовал, что это для него уже слишком.

Как будто бы почувствовав его состояние, Вилсон повернулась и сказала:

– Капитан, думаю, я освобожу вас от опеки, – она кивнула головой наружу. – Им гораздо больше нужна опека, чем вам! – Несчастье посмотрела на него внимательно и затем выгнула свои усы вперед. Он понял это как указание на то, что она его тоже освободила. Кирк решительно поднялся на ноги и присоединился к ним у выхода.

На другой стороне поляны его команда снова собрала толпу. Вилсон сделала шаг наружу и поднялась на носочки, как будто лишний дюйм позволит ей больше увидеть.