10 ч 04 мин. Все сделано! Инженер по гарантии - Саламашин Иван Иванович. Спасибо вам, Иван Иванович!
Сажусь за руль."
Поехали. Я кошусь взглядом на табло компьютера. Там высвечивается "50,5" - это наша средняя скорость. Ровно в два раза меньше, чем нужно! Говорю Виктору:
- Ну что, Витек, попробуем поднять среднюю до ста? До Одессы тысяча двести с гаком!
- Да ну его в баню, Андреич! По такой-то дороге! Да в Киеве час, а то и больше потеряем. Ты мне лучше про свои "кирпичики", из которых мастерство складывается, расскажи.
- Будут тебе и "кирпичики", только давай прикинем среднюю,- Я не на шутку начинал волноваться - уйдет паром, и жди следующего двое суток. - Когда нам в Ильичевске надо быть?
- В половине второго ночи.
- Вот и считаем. Грубо: тысяча триста километров и пятнадцать с половиной часов. Из них час на блуждание по Киеву и полчаса - наш неприкосновенный запас. Итого - четырнадцать часов. Делим одно на другое...
Пока я мучаюсь с арифметикой, Виктор успевает достать калькулятор и сосчитать:
- Девяносто два и восемь!
- Ну, вот тебе и "кирпичик!" А как ты понимаешь, девяносто два и восемь километра в час средняя - это значит сто тридцать - сто сорок надо держать. Прибавь сюда десять процентов погрешности спидометра. Получается сто сорок - сто пятьдесят километров в час.
- Что-то ты лихо считаешь! Как в ресторане: сорок да сорок - итого рубль сорок.
- Вот когда увидишь корму парома, отвалившего от причала, тогда будет тебе "рубль сорок"!
- Ты меня, Андреич, опять напугал!
- Ну уж нет! В лес я больше не ездок. А точнее, не ездец!
- Тогда уж не ездюк.
- Не-е, Витек, ездюк - это ты, а я, хочешь не хочешь - ездец. Помнишь, откуда это?
- Да, помню! Ты Велло Ыунпуу все так называл. Правда, не помню почему.
- Это не я его так назвал, а чехословацкий журнал "Мотор". "Ездец" переводится как "гонщик".
- Теперь вспомнил! - Виктор помолчал, глядя попеременно то на стрелку спидометра на отметке "150", то на табло "ралли-пилота", где горело "140". Хотел что-то сказать по этому поводу, но, видимо, передумал и спросил совсем другое:
- Кстати, ты обещал продолжить про то, как "ездецами" становятся.
- Давай так сделаем. Я часика три поработаю хорошенько и подниму среднюю до нужного уровня. Потом ты часа два поупираешься, и у нас будет задел времени на обед и болтовню. Договорились?
- Тебе видней. Только за три часа с пятидесяти с половиной до девяноста двух и восьми тебе среднюю не поднять.
- А ее и не нужно до девяноста двух и восьми поднимать. Это ведь я считал от Калуги до Ильичевска. А от Москвы и семьдесят пять хватит.
Записи в дневнике:
"13 ч 16 мин. Спидометр - 2179. Остановка. За 3 ч 12 мин проехал 328 км. Средняя - 102,5 км/ч. Общая средняя - 75 км/ч. За руль сел Виктор.
15 ч 10 мин. Спидометр - 2368. За 1 ч 54 мин. В. прошел 189 км со средней 99,5 км/ч (отл!!). Общая средняя - 79,5 км/ч. Обед до 15 ч 40 мин. Я сажусь за руль.
18 ч 00 мин. Спидометр - 2556. Проехали Киев. Потеряли на это почти час. Моя средняя - 80,6 км/ч. Общая - 75,5 км/ч.
18 ч 10 мин. Заправка. Расход топлива - 90 л, средний - 10,3 л/100 км. За руль сел В.
19.00 - 19.30. Спидометр - 2610. Проблемы с дренажем топливного бака. Потеряли полчаса. Общая средняя упала до 72,6 км/ч (!).
20.50 - 21.20. Спидометр - 2721. Ужин и одновременно установка дополнительных фар-прожекторов. Средняя - 71,2 км/ч. Угораем! Сажусь за руль".
Когда показались огни Ильичевского грузового порта, "ралли-пилот" показывал время один час пятнадцать минут и среднюю скорость на последней четырехсоткилометровом этапе, сто пять и две десятых. Туман и узкие, разбитые донельзя дороги вымотали меня основательно. При этом все-таки, далось выжать из серийного двигателя все до капельки, но без насилия - не за счет его "здоровья".
Еще на спуске к переправе я впился глазами в портовые огни, пытаясь найти контуры громадного парома.
- Витя, давай-ка в четыре глаза посмотрим. Что-то я парома не вижу.
- Андреич, так я не знаю, как он выглядит.
И тут я увидел его! Стоит, голубчик, на погрузке.
- Да вон он справа,- показываю Виктору,- видишь, громадина какая!
- Видеть-то я вижу, а как к нему подъехать? Переправа разобрана!
И действительно, понтонная переправа была разобрана, и несколько автомобилей сгрудились на берегу. Я зло выругался:
- Вот едрень в корень! Что же делать? Подкатили к стоящим машинам. Стали спрашивать, как пробраться к причалу с паромом. Все только плечами пожимают. Вдруг подошел мужчина и посоветовал:
- Вам надо через Сухой лиман.
- А как проехать?
- Давай я с вами. Мне все равно на ту сторону. Полчаса вертелись по каким-то улицам, дамбам, мостам. И вот наконец-то КПП порта. Там, слава Богу, лежит на нас пропуск. Через пять минут мы уже у парома. Но... вот те раз! Трубы у него другого цвета. А это означает, что паром болгарский! Читаю название - "Герои Севастополя". Так и есть - болгарский. Наши два парома называются "Герои Шипки" и "Герои Плевны".
- Витек,- говорю я,- это не наш паром.
- Как это не наш?!
- А так - болгарский.
- Что же делать?
- Сейчас документы у пограничников оформим и спать ляжем.
Сон после двадцати часов тяжелой работы выключил сознание напрочь. Проспать мы не боялись, потому что я по прошлому году знал - от подхода парома до отхода пройдет не меньше восьми часов.
Рано утром я выполз из машины и, увидев непробиваемый туман еще большей силы, чем ночью, решит, что у паромов "нелетная" погода. До причала метров двести и разобрать, что там творятся, не было никакой возможности. Понизу виднелось черное тело пришвартованного парома, а что за паром, кто его знает,- корпус колосса уходил вверх в туман, а там поди разбери его "национальность".
Каково же было удивление, когда вблизи я все-таки разобрал название - "Герои Плевны"! "Вот те раз!" - подумал восхищенно. Ночью, в тумане пройти узкости порта, развернуться и причалить! А я видел год назад, как это делается. "Кораблик", у которого от воды до капитанского мостика двадцать этажей (!), а в трехпалубном чреве сто восемьдесят вагонов, так пришвартовывается, что в момент стыковки железнодорожных путей пандуса с въездными на пароме несовпадение миллиметров десять - двадцать!
Понятно, там есть наверняка какие-то направляющие, какие-то захваты - в общем, устройства стыковки. Но я своими глазами видел ювелирную точность подхода, когда уже метров с двадцати было видно, что паром шел на сближение, как по лазерному лучу. Короче, восхищаться было чем. Год назад я думал, что это высший "пилотаж", а теперь оказалось, что эту работу умеют делать и вслепую!
В "брюхе" у парома чернела пустота. Стало быть, уже часа три-четыре как стоит. Надо будить Виктора.
Отчалили около шести вечера. Капитана Ивана Ивановича я знал по прежней поездке, но главное, Иван Иванович меня вспомнил. Поэтому наше присутствие в рулевой рубке не раздражало вахтенных, а ощущение непрошеных гостей не довлело над нами. Не побывать же в рулевой рубке такого гиганта,- когда есть возможность, грех, а для журналиста - двойной грех! Здесь поражает все, но больше всего - слияние воедино священнодействия и заштатной будничности. Огромная остекленная зала, как бы парящая в пятидесяти метрах над морем (это так высоко, что нос корабля, да простят мне моряки - бак, виден только вплотную у ветрового стекла), полнейшая тишина, в которой мухой жужжит гироскоп и слышна любая команда, сказанная вполголоса, из самого дальнего конца; стоящий как изваяние рулевой - все это создает ощущение храма. Но потом, когда ты, видишь эту же картину час, два, девять, то понимаешь, что это будни службы. Поэтому слово "служба" здесь подходит как нельзя лучше сразу в обоих смыслах: работа и богослужение.
Следующим утром Виктор лежал в шезлонге на верхней палубе и блаженствовал под весенним солнцем.
