Вашей Милости, столь выдающемуся господину, я шлю свои приветствия и наилучшие пожелания, храня надежду, что эти строки, начертанные благочестивым христианином, преданнейшим слугой Святой Римской церкви, не увидят ни одни другие глаза, кроме глаз Вашей Милости.

Долгие годы дружбы, связывающие мою семью с Вашей Милостью, освобождают меня от обязанности применять фальшивые слова лести, к которой меня обязывает обращение к Вам с просьбой. Уже не раз Ваше Высокопреосвященство соблагоизволяли предоставить мне возможность служить делам Его на территории Германии; уже не раз эта душа была удостоена чести помогать всеми средствами, которые милосердный Бог пожелал предоставить в мое распоряжение на земле, в сделках и в переговорах, осуществлявшихся здесь Вашей Милостью. К подобным услугам можно, без сомнения, отнести и предоставление определенной денежной суммы для агентов, которых Ваша Милость держит в немецких землях и при дворе императора.

Причем данные расходы обязательно исчезали из бухгалтерских книг нашей компании, словно их и не существовало вовсе, как Вы соблаговолили от нас требовать.

Необходимо довести до Вашего сведения, что наша компания стала объектом чудовищного мошенничества, против которого необходимо как можно скорее применить все необходимые меры. И в силу того что я считаю публичное распространение информации губительным для интересов нашей семьи, я вынужден просить о вмешательстве Вашей Милости.

Не стоит чрезмерно вдаваться в детали этой дьявольской аферы, вам достаточно знать, что некоторое время назад я заметил некое несоответствие в годовых отчетах компании; что-то не сходилось полностью — вопрос нескольких запятых, нескольких незначительных цифр в бухгалтерских книгах. И все же возникло какое-то интуитивное ощущение. В силу обширности интересов Фуггеров в Европе их состояние, уже по определению, практически не поддается подсчетам: представьте, насколько тяжело обнаружить небольшую утечку. Но утечка была, и с каждым прошедшим годом это ощущение усиливалось, приобретая характер подозрения, а постепенно переросло в уверенность. Словно периферийные филиалы компании совершали в отчетах мельчайшие ошибки, словно они округляли в большую сторону количество денежной эмиссии в форме векселей. Вначале я решил, что в этих махинациях виновен один из наших агентов. И все же это было очень странно: прежде чем выбрать человека, которому мы можем доверить наши интересы, мы проверяем его с головы до ног. А зачастую присовокупляем его личное имущество к нашему, чтобы знать: он будет делать все в интересах компании.

Но в действительности я ошибался. Паразит проник извне.

Ваша Милость просто не может представить, сколько времени и усилий потребовалось, чтобы обнаружить злоумышленника: мы были вынуждены послать особых эмиссаров во все филиалы и все агентства Фуггеров, чтобы они в течение целого года наблюдали за их деятельностью. А наших агентств и филиалов по всей Европе в общей сложности больше шестидесяти.

Понадобился целый год, чтобы проследить пути векселей, которые мы выписывали, от одного купца к другому, и понять, где же ошибки в наших счетах. Таким образом мы узнали, что часть векселей, выходящих якобы из наших контор, оказались фальшивыми.

Во всех рассмотренных нами сделках была одна общая деталь — присутствие совершенно безобидного торговца полотном, сахаром и мехами. В связи с тем, что в наших глазах это уже было достаточно подозрительно, мы проследили маршруты его передвижений, и они показались нам весьма странными. Торгуя не слишком ценным товаром, он преодолевал вдвое большие дистанции, чем было необходимо для его дела. Товары из Швеции, которые могли продаться на рынках Антверпена, он вез в Португалию; товары из Бреста, на которые существовал громадный спрос в Англии, заканчивали свой путь на рыночных площадях Гамбурга, и все в таком роде. Короче говоря, наш купец предпочитал периферийные рынки. Вначале мы решили, что подобный выбор диктует ему погоня за прибылями, но затем поняли, что ошибались, так как его цены не слишком превышали средние. Но еще более необычным оказалось то, что он сам являлся кредитором нашей компании, открывшим счет в нашем отделении в Антверпене шесть лет назад.

Его зовут Ганс Грюэб, следовательно, он немец по национальности. И все же мои эмиссары не нашли ни малейших его следов ни на одном из немецких рынков. Выяснилось, что он впервые появился в Антверпене в 1538 году. Мы провели расследование в этом городе, узнав, что его компаньоном является еще более сомнительный и скользкий тип, некий Лой, или Лодевик де Шалидекер, или Элои Пруйстинк, бывший шесть лет назад простым кровельщиком и уже известный властям Антверпена, подозревающим его в ереси.

К настоящему времени мы уверены, что нашли виновных в ужасающем мошенничестве, совершенном по отношению к нашей компании. Правда, нам пока неизвестно, как им удалось изготовить столь совершенные копии векселей Фуггеров, тем не менее мы не намерены больше ждать, еще больше увеличивая свой ущерб.

Причина, по которой я решился просить о вмешательстве Вашей Милости, состоит в том, что в подобной ситуации я не считаю нужным сообщать о своих подозрениях местным властям. Если распространятся известия о том, что на рынках циркулируют фальшивые векселя, нашей компании будет нанесен невосполнимый ущерб. Это вполне могло бы вызвать кризис доверия к нашим делам, и вскоре мы бы увидели, как кредиторы забирают деньги из наших сейфов. Да будет мне дозволено добавить, что это имело бы самые страшные последствия для многих людей, не только для Фуггеров: интересы компании тесно связаны с жизнью многих дворов, в том числе и Святого престола.

К нашему общему счастью, существует приемлемый способ решения проблемы, который удовлетворит все стороны, без нанесения особого вреда.

Как я уже говорил, этот Элои Пруйстинк уже какое-то время подозревается в ереси, так как проповедует и практикует общность женщин, отрицает частную собственность и не признает, как мне сообщали мои информаторы, существования греха. Вплоть до последнего времени ловкость этого ничтожного еретика позволяла ему и его соучастникам постоянно избегать обвинений в богохульстве и отступничестве. Но так как Его Святейшество Павел III возродил инквизицию, поставив во главе ее Вашу Милость, я могу надеяться, что все эти ловкачи будут в конце концов выловлены и подвергнуты суду.

Таким образом, я умоляю Вашу Милость быть настолько великодушным, чтобы просто обратить внимание трибунала «Святой службы» на этих проклятых еретиков и ловких мошенников, дабы пресечь распространение их богохульных идей и одновременно гарантировать, что больше никому не станет известно об ущербе, нанесенном ими нашей компании.

Скромно надеясь на вмешательство Вашей Милости и веря в святость уз дружбы, которые нас соединяют, целую Ваши руки.