По мнению Сталина, Троцкий не прав, утверждая, что в спор о профсоюзах нельзя вносить политический элемент. Троцкий в корне не прав. Едва ли нужно доказывать, что в рабоче-крестьянском государстве ни одно важное решение, имеющее общегосударственное значение, особенно если оно касается непосредственно рабочего класса, не может быть проведено без того, чтобы не отразилось оно так или иначе на политическом состоянии страны. И вообще смешно и несерьезно отделять политику от экономики.
«Чего достиг Троцкий на деле? — задает вопрос Сталин. — Конфликта с большинством коммунистов внутри профсоюзов, конфликта большинства профсоюзов с Цектраном… озлобления профессионально-организованных рабочих «низов» против «комиссаров»…»
Может ли политическая партия рабочего класса пройти мимо этих фактов? Можно ли утверждать, что для политического состояния нашей страны безразлично, имеем ли мы дело со сплоченным в единые профсоюзы рабочим классом или с расколотым на разные враждебные друг другу группы? Можно ли говорить, что в деле оценки методов подхода к массам политический момент не должен играть никакой роли, что политика тут ни при чем? Ясно, что нет, — заявляет Сталин».
Для того чтобы править страной, в которой 80 процентов населения — крестьяне, необходимо иметь на стороне советской власти прочное доверие рабочего класса, ибо только через рабочий класс и силами рабочего класса, можно руководить такой страной. Но для того чтобы сохранить и укрепить доверие большинства рабочих, нужно систематически развивать сознательность, самодеятельность, инициативу рабочего класса, нужно систематически воспитывать рабочий класс в духе коммунизма, организуя его в профсоюзы, вовлекая его в дело строительства коммунистического хозяйства.
Осуществить эту задачу методами принуждения и «перетряхивания» союзов сверху, очевидно, нельзя, ибо эти методы раскалывают рабочий класс и порождают недоверие к советской власти. Ясно, что только «нормальными методами пролетарской демократии внутри союзов», только методами убеждения можно будет осуществить задачу сплочения рабочего класса, поднятия его самостоятельности и упрочения его доверия к советской власти, снова и снова подчеркивает Сталин. В этой связи он считает целесообразным ввести в практику профсоюзов «систему» или «институт» профактивов по союзам, а может быть, и по разным отраслям производственных профсоюзов. Эта система «могла бы обеспечить и выдвижение новых людей, и приближение профсоюзов к производству, и вообще оживление профсоюзов». Необходимо только, чтобы актив этот был широк, чтобы он состоял не из одних лишь чиновников профсоюзов, чтобы он состоял не из одних лишь коммунистов, а также и из беспартийных (примерно 50 % на 50 %) и так далее (из письма В. М. Молотову, 31 августа 1926 г.).
Как очевидно, логика, аргументы и конкретные предложения Сталина ясны, последовательны, убедительны. Действительно, не мог же российский пролетариат «топтаться на месте», заниматься «толчением воды» в ожидании помощи со стороны пролетариата Запада. И партии, и народу нужна была четкая, ясная цель. Отсталость не является непреодолимым препятствием для победы построения социализма. Социализм можно построить. Рабочий класс проявит энтузиазм, пойдет на трудовые подвиги, когда будет уверен, что цель достижима, что социализм построить можно. Без этой уверенности будет подорвана почва для социализма (т. 7, с. 65, 66).
Сталин справедливо подчеркивает, что отказ от социалистического строительства в России означает вместе с тем и отказ от мировой революции. «Мы видим, что первая отпавшая страна, первая победившая страна уже поддерживается рабочими и трудящимися массами других стран. Без этой поддержки она не могла бы продержаться… Но несомненно также и то, что само развитие мировой революции, самый процесс отпадения от империализма ряда новых стран будет происходить тем скорее и основательнее, чем основательнее будет укрепляться социализм в первой победившей стране, чем скорее будет превращаться эта страна в базу дальнейшего разложения империализма. Если верно положение, что окончательная победа социализма в первой освободившейся стране невозможна без общих усилий пролетариев нескольких стран, то столь же верно и то, что мировая революция будет развертываться тем скорее и основательнее, чем действительнее будет помощь первой социалистической страны рабочим и трудящимся массам всех остальных стран» (т. 6, с. 378, 379). Наша страна — есть база мировой революции, наша страна — есть основной рычаг для развертывания международного движения, и если у нас строительство идет должным темпом, это означает, что мы свою работу в международном революционном движении по всем основным руслам делаем именно так, как этого требует от нас партия», заявляет Сталин (т. 7, с. 295, 296).
Позднее (в частности в полемике с Г. Зиновьевым) Сталин снова подчеркивал: «Ибо что такое наша страна строящегося социализма, как не база мировой революции? Но может ли она быть настоящей базой мировой революции, если она неспособна построить социалистическое общество? Может ли она остаться тем величайшим притягательным центром для рабочих всех стран… если она неспособна добиться у себя победы над капиталистическими элементами нашего хозяйства, победы социалистического строительства? Я думаю, что не может. Но не следует ли из этого, что неверие в победу социалистического строительства, проповедь этого неверия ведет к развенчанию нашей страны как базы мировой революции, развенчание же нашей страны ведет к ослаблению мирового революционного движения» (т. 8, с. 74, 75).
Выступая с докладом «К вопросу о пролетариате и крестьянстве» на XIII губернской конференции Московской организации РКП(б) 27 января 1925 года, Сталин подчеркивает, что вопрос о крестьянстве как главном союзнике пролетариата в нашей революции органично связан с вопросом о борьбе против троцкизма. Троцкизм — неверие в дело союза рабочих и крестьян, неверие в дело их смычки. Не осуществляя смычки между рабочими и крестьянами, мы не сможем решить задачу превращения России нэповской в Россию социалистическую. Но можно ли провести смычку союза рабочих и крестьян, не разгромив теорию неверия в этот союз, то есть теорию троцкизма? Нет, нельзя. Вывод ясен: кто хочет выйти из НЭПа победителем, тот должен похоронить троцкизм как идейное течение.
Сталин напоминает, что «перед революцией в Октябре Ильич часто говорил, что из всех идейных противников наиболее опасными являются меньшевики, так как они стараются привить неверие в победу Октября. Поэтому, говорил он, не разбив меньшевизма, нельзя добиться победы Октября». Я Думаю, продолжает Сталин, что мы имеем некоторую аналогию между меньшевизмом тогда, в пору Октября, и троцкизмом теперь, в период НЭПа, что из всех идейных течений в коммунизме в данный момент, после победы Октября, в настоящих условиях НЭПа, наиболее опасным нужно считать троцкизм, ибо он старается привить неверие в силы нашей революции, неверие в дело превращения России нэповской в Россию социалистическую. Поэтому, не разбив троцкизм, нельзя добиться победы в условиях НЭПа, нельзя добиться превращения нынешней России в Россию социалистическую» (т. 6, с. 253, 257). Тон Сталина жесткий (причем жесткость все более усиливается), но и аргументы, доказательства сильные. Коммунисты, советские люди верят ему, все больше сплачиваются вокруг него.
Но как быть с Троцким, какие меры применить к нему? Ленинградский губком ВКП(б) вынес постановление об исключении Троцкого из партии. Сталин, ЦК партии не согласились с этим решением. Объясняя отказ ЦК поддержать решение Ленинградского губкома об исключении Троцкого из партии, Сталин сказал: «Мы не согласились с Зиновьевым и Каменевым потому, что знали, политика отсечения чревата большими опасностями для партии, что метод отсечения, метод пускания крови… опасен, заразителен: сегодня одного отсекли, завтра другого, послезавтра третьего — кто же у нас останется в партии?» Однако с поста народного комиссара по военно-морским делам Троцкий был снят.
