Литмир - Электронная Библиотека

Панвиц также сообщил, что оцепление будет установлено до моста через Влтаву, где начинается улица Ресслова. Причина такой предосторожности состоит в том, что герру Штрейберу известны слухи о наличии тайного подземного хода, якобы ведущего от церкви к реке. Парашютисты могут знать о нем и попытаться убежать через подземный ход. Поэтому необходимо добиться успеха в первой же атаке, проведя ее со всей возможной силой и быстротой.

Свое выступление он завершил кратким напоминанием той важности, которую рейхсфюрер Гиммлер да и сам фюрер придают захвату этих террористов — живыми или мертвыми. Если они не справятся с этим делом — последствия будут суровыми.

Итак, ночь шла к рассвету. На балконе церкви на улице Ресслова бодрствовал Ян — он нес последнее дежурство, а Ярослав Шварц улегся на пол деревянного балкона рядом с Опалкой, чтобы урвать еще несколько часов сна.

На балконе было тепло, и все трое были одеты легко. Ян был в тонких серых брюках, тенниске и синей куртке-ветровке с молнией. Никто никогда не узнает, о чем он думал в те предрассветные часы. Возможно, об Анне Малиновой, с которой недавно расстался. Возможно, о завтрашнем отъезде в Кладно и о возвращении на самолете в Англию. Вот удивятся миссис Эллисон и ее дочери, когда он появится у них на пороге! А сколько интересного он им порасскажет!

А потом он, должно быть, внезапно узнал об опасности. Из огромного застекленного окна, занимающего почти всю стену вдоль балкона, он мог увидеть движущиеся по улице войска.

Может быть, он увидел первый взвод, идущий к задней двери.

Конечно, он разбудил лейтенанта Опалку и Шварца. Конечно, они заняли заранее намеченные позиции и с пулеметами, револьверами и гранатами приготовились драться до конца.

Некогда было спускаться по лестнице, оттаскивать кокосовую циновку, поднимать камень и предупреждать остальных.

Они сами все равно скоро услышат звуки выстрелов, заполняющие церковь.

Они должны были слышать стук сапог эсэсовцев в узком коридоре, соединяющем контору священника с помещением церкви.

В темноте могли смутно различить движущиеся фигуры на фоне деревянной перегородки с иконостасом.

Они должны были знать все, когда, находясь на своих постах — Ян и Шварц на балконе, а Опалка внизу — открыли огонь из трех разных точек одновременно. Под высокой церковной крышей внезапный треск пулеметного огня усиливался, отражаясь от стен, становясь оглушительным.

Отряды эсэсовцев, крадущиеся в темноте, были застигнуты врасплох. Три пулемета извергали пламя, пули, вырываясь из их дрожащих стволов, отскакивали от каменных стен и пола и вышибали жизнь из нервов, мозга и костей. Эсэсовцы были подвергнуты побоищу. Они падали прямо там, где стояли, не успев даже выстрелить в ответ. Несколько оставшихся в живых неистово уносили ноги — под защиту коридора. Граната, брошенная, по-видимому, Яном, разорвалась за перегородкой алтаря и ускорила их ужасное бегство. Больше не было ночной тишины. В темноте раздавались стоны и крики раненых, стук сапог, выкрики команд.

Ян, Опалка и Шварц, перезаряжая пулеметы, должно быть, заметили первые серые полоски рассвета в церковных окнах, проявившиеся очертания убитых солдат на полу, и знали, что это только временная передышка.

По сигналу откуда-то с улицы вдруг открылся огонь из пулеметов, винтовок и другого легкого оружия, установленного в наблюдательных точках. Шквал огня ударил в окна, стекла с треском рассыпались. Стрельба продолжалась.

Войскам, находящимся снаружи, казалось невозможным, чтобы кто-то остался жив после такого огня. Скоро, однако, стало видно, как он подействовал на трех защитников церкви. В ходе военной подготовки их обучили основам искусства укрытия. Они — все трое — бывали в боях во Франции и не очень боялись пуль. Пригнув головы, они ждали новой атаки, которая должна была начаться вслед за прекращением этого истребительного огня.

Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался. Снова по коридору в церковь ринулись эсэсовцы из спецподразделений. На этот раз несколько из них бросились прямо через церковь под укрытие тонкой деревянной перегородки. Но защитники были в лучшей позиции — они диктовали ход событий. Зона их огня накрывала каждый метр церкви до алтаря и за ним. Глаза их привыкли к слабому освещению. В сером свете наступающего утра интенсивным прицельным огнем они загнали нацистов обратно в коридор.

Гибель на рассвете.Подлинная история убийства Гейдриха - KriptakafedralnogosoborasvjatyhKirillaiMefodija_2.jpg

Следы от пуль на месте обороны парашютистов

Церковь снова опустела, теперь на полу лежало еще больше тел убитых.

Снаружи, в укрытии соседнего здания, был слышен яростный пронзительный крик Панвица. Госсекретарь Карл Франк был предупрежден и в любую минуту мог прибыть на место событий.

К этому моменту Панвиц должен был полностью контролировать ситуацию. По докладу эсэсовцев, оставшиеся в живых, огонь ведется из трех разных точек. Это значит — в церкви только три защитника. Просто смешно, что три человека могут противостоять целому полку отборных солдат. Он так и сказал это — вслух.

Ему не стало лучше, когда двое из защитников, совершив быструю вылазку к окну у балкона, бросили пару гранат, и по улице засвистел град пуль, испускаемых всеми мечущимися в поисках укрытия. Перестрелки продолжались со спорадическим огнем с обеих сторон.

Но уже неумолимо приближался восход солнца, небо окрашивалось в розовый, золотой и зеленый тона. А солнце давало преимущество нацистам. Если солдаты будут еще пытаться пробиться в церковь, защитники будут теперь видны, а следовательно уязвимы. Если волны атаки будут идти одна за одной со стрельбой и бросанием гранат, то рано или поздно у них не останется никаких шансов. Гранатная шрапнель достанет все углы и ниши, закрытые от прямого выстрела.

Панвиц отдавал приказы. Два часа было затрачено на эти безуспешные атаки. На этот раз никакого отхода! Волна за волной — войскам входить в церковь! Сквозь балконные окна вести сплошной огонь! Атаки должны продолжаться, невзирая на потери, пока не замолкнут те трое.

Ян, Шварц и Опалка, должно быть, хорошо слышали, как они идут — защитным огнем они положили кучи эсэсовцев, первыми рвавшихся на штурм через коридор. Но другие лезли за ними, перескакивая через трупы, прикрываясь ими, отчаянно паля из автоматов, и наконец, решили исход боя, бросив вверх и на балкон одну за другой несколько связок гранат.

Ян, может быть, видел, как к нему летят по кривой в воздухе эти тонкие гранаты, похожие по форме на бутылки. Возможно, он слышал, как они стукнулись о деревянный настил позади него. А затем, уничтожая его, убивая его, возникла огромная вспышка оранжевого света, раскрасившая в искаженные цвета нарисованных на потолке ангелов и херувимов. Раздался страшный грохот, шипение и свист летящей шрапнели. И для Яна наступила темнота.

Шварцу на другом конце балкона той же связкой гранат разбило обе ноги. Церковь теперь наполнилась отрядами эсэсовцев, ведущих по ним стрельбу. Шварц не мог подняться. Сражаться он больше не мог. Подняв лежащий рядом револьвер, он большим пальцем взвел затвор, приставил дуло ко лбу и нажал на курок.

Лейтенант Опалка, находящийся на полу церкви, был весь изранен осколками шрапнели и тоже знал, что это конец. Он был ранен в грудь, в ноги, в живот и в лицо. С такими ранами можно умирать полчаса, но этого получаса у него не было. Он, должно быть, слышал одиночный выстрел наверху, на балконе, и понял, что или Шварц или Ян покончил с собой. Они все дали клятву так поступить. Никто не собирался даться живым. Больше они не могли сделать ничего.

И Опалка хотел быть уверен, что он справился с этой задачей. Он секунду подержал блестящую коричневую капсулу с ядом между пальцами, затем проглотил ее, сделал пять выстрелов из револьвера в приближающиеся к нему фигуры, приставил револьвер к виску и с помощью последней пули отправился в короткое путешествие в вечность.

53
{"b":"129006","o":1}