– Сегодня было очень жарко, – заметила Кларис, обмахиваясь старинным кружевным веером, который когда-то принадлежал ее матери.

– Похоже, завтра будет так же, – ответила Ивонн. Кларис отпила еще немного лимонада и поставила почти пустой стакан на столик между креслами.

– Может быть, завтра выпишут Терона.

– Возможно. Доктор Бейнбридж сказал, что завтра или послезавтра.

– Мне показалось, что Терон воспринял известие довольно неплохо – я имею в виду, что мы родственники и всё такое.

Кларис встретилась взглядом с Ивонн, и обе улыбнулись. В их улыбках была и радость, и горечь, и любовь, потому что их связывало нечто большее, чем дружба, и даже большее, чем родство.

Несколько минут женщины сидели в молчании, качаясь в креслах-качалках. От влажного вечернего ветерка стало немного прохладнее.

– Ветер поднимается. – Ивонн втянула носом воздух. – И становится немного прохладнее. Наверное, скоро будет дождь.

– Ивонн?

– Ммм?

– Я уверена, Макс и Джоли считают, что Роско замешан в этом деле.

Сердце Ивонн подпрыгнуло так, будто вот-вот выскочит из груди. Одно только упоминание имени Роско напоминало ей о том, что она предпочла бы забыть.

– Надеюсь, они смогут это доказать, – сказала Ивонн. – Хотела бы я увидеть его белую шкуру прибитой к стене сарая. Я бы сама ее приколотила.

– Еще бы. – Кларис продолжала обмахиваться веером. – И я бы тебе помогла.

– Такой человек, как Роско, способен на все, даже на убийство. Кто-то должен вывести его на чистую воду и показать всем, что он все тот же расист, каким был сорок лет назад, и сеет ненависть. Его нужно наказать…

Ивонн заломила руки. Если бы Макс и Джоли каким-то образом сумели доказать, что в манипулировании следствием по делу об убийствах в Белль-Роуз замешан Роско, тогда, может быть, это бессердечное чудовище будет наконец наказано. Для Ивонн не имело особого значения, за какой из своих многочисленных грехов Роско поплатится, лишь бы поплатился. И желательно – жизнью. Было время, когда она сама задумывалась о том, чтобы его убить.

Ивонн вздохнула.

– Я часто спрашиваю себя, правильно ли мы поступили. Если бы мы рассказали мистеру Сэму о том…

– Мы поклялись, что никогда никому об этом не расскажем. Что это навеки останется нашей тайной. Мы заключили договор.

– Времена изменились. Теперь нам, возможно, и поверили бы. Мы могли бы…

– Нет!

Ивонн кивнула:

– Наверное, ты права. Лучше оставить это при себе. К тому же, если мы расскажем об одном преступлении Роско, это не докажет, что он принял участие и в другом. Уж предоставим Джоли и Максу искать против него улики.

Пока Терон находился на грани между жизнью и смертью, Ивонн некогда было подумать ни о чем другом, кроме сына. Дни и ночи она молилась и ждала. Но теперь, когда Терон пошел на поправку, она стала задумываться, кто мог заплатить тем троим, чтобы они убили Терона. На ум приходило только одно имя. Даже Джоли и Макс считали, что в этом деле с большой долей вероятности замешан Роско Уэллс.

Возможно, времена изменились, возможно, им бы поверили, если бы они решили рассказать свою историю. Даже если это будут лишь показания ее и Кларис против Роско, все равно объявление правды миру наверняка будет стоить мерзавцу его политической карьеры. Может быть, стоит напомнить Роско, даже пригрозить ему… Она бы не стала с ним встречаться, она бы не смогла заставить себя войти в его дом, но можно было бы ему позвонить. Заставить его понервничать.

Ивонн и Кларис сидели молча уже минут пятнадцать, когда тишину прорезал гул мотора мотоцикла Ноуэлла Ландерса.

Кларис вскочила с кресла, подбежала к перилам веранды и посмотрела на дорогу.

– А у меня есть секрет, – сказала она.

– Что за секрет? – Ивонн сразу поняла, что «секрет» должен иметь отношение к мужчине, который в эту самую минуту ехал на мотоцикле по подъездной дороге. – Что-то связанное с Ноуэллом?

– Мы ведь всегда делились с тобой секретами, правда?

– Да, – ответила Ивонн. – Всю жизнь делились всеми секретами.

Кларис повернулась к Ивонн, быстро подошла к ней и взяла ее за руки.

– Ни за что не догадаешься, кто на самом деле Ноуэлл Ландерс. – В ее глазах заблестели слезы – слезы счастья.

– Кто он? – У Ивонн кольнуло в груди от предчувствия.

– Конечно же, он – Джонатан. Мой дорогой Джонатан наконец ко мне вернулся!

Джоли посмотрела на Гарленда Уэллса, сидящего за столом напротив нее. Гар улыбнулся. На протяжении всего обеда было ясно, что у Тара сложилось ложное впечатление, будто Макс устроил двойное свидание, чтобы свести вместе его и Джоли. А то, что Макс то и дело уводил Сэнди танцевать, лишь подтверждало теорию, которую выстроил в голове Гар.

– Гар, нам нужно поговорить.

Рука Джоли лежала на белой льняной скатерти, Гар накрыл ее руку своей.

– Макс, наверное, рассказал тебе о моих чувствах. «О черт!»

– Он упоминал, что ты подумывал пригласить меня на свидание.

Гар перевернул ее руку ладонью вверх и стал нежно поглаживать пальцем.

– Я рад, что вы с Максом разговариваете. Все-таки он для меня не только клиент, но и друг. Я бы не хотел…

– Я сейчас не хочу ни с кем встречаться, – сказала Джоли, изо всех сил стараясь сохранять по-дружески заботливый тон. – Мы с Максом – в основном по необходимости – объединили усилия, чтобы сделать все от нас зависящее для возобновления расследования по делу об убийствах в Белль-Роуз. Мы расспрашиваем всех, кто может что-нибудь знать о событиях того дня.

Гар поспешно убрал руку, его рука при этом судорожно дернулась.

– Боюсь, что не понимаю, о чем ты.

Джоли подумала, что он как-то уж очень нервничает. И побледнел весь, точно ему внезапно стало плохо.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Значит, сегодняшний обед вовсе не был двойным свиданием?

Джоли замотала головой:

– Нет. И мне жаль, если Макс ввел тебя в заблуждение.

Гар покачал головой:

– Бедная Сэнди!

Джоли посмотрела на танцующие пары и быстро выделила взглядом одну конкретную пару. Сэнди улыбалась Максу с выражением любовного томления. Неужели он действует так на всех женщин без исключения? Джоли окинула взглядом ресторан и посмотрела на рыжеволосую женщину за стойкой бара. Ирта Килпатрик наблюдала за Максом и Сэнди, и ее лицо выражало безнадежность. Не гнев, не ненависть и даже не ревность. Скорее, подавленность и покорность судьбе. Еще одна из покоренных Максом женщин сознавала, насколько безнадежна ее любовь, насколько невероятно, что их с Максом ждет общее будущее.

– Забавно, – сказала Джоли, – в детстве я даже не догадывалась, что Сэнди влюблена в Макса. Мы с ней были лучшими подругами, но этой тайной она со мной не поделилась.

– Она знала, что ты тоже сходишь с ума по Максу, – сказал Гар. – Поэтому-то ничего тебе и не сказала.

– Она знала? Откуда?

– По тебе было видно. Каждый раз когда Макс появлялся в поле зрения, ты обмирала от восторга. Он, конечно, этого не знал. Но Фелисия догадывалась и дразнила этим Сэнди, она говорила, что Макс никогда не обратит на нее внимания, потому что он может выбирать между тобой и ней самой.

– С ее стороны было жестоко так обращаться с Сэнди.

– Фелисия была жестоким человеком. – Гар вздохнул. – Сколько раз я жалел, что не попытался предостеречь Макса до того, как он на ней женился.

Джоли вдруг почувствовала себя виноватой. В том, что она была в объятиях Макса. В том, что целовала его. Она чувствовала себя виноватой, потому что знала, что Макс хочет ее так, как никогда не будет желать Сэнди.

– Да, это тяжко – любить того, кто тебя не любит, – пробормотала Джоли, не столько обращаясь к Тару, сколько просто произнося вслух свои мысли.

– Да, это может быть тяжело, – согласился Гар Джоли посмотрела ему в глаза и поразилась.

«Боже, пожалуйста, пусть он не имеет в виду, что он влюблен в меня!»

Губы Тара дрогнули в жалобной улыбке.

– Не надо смотреть на меня так удрученно, я говорил не о тебе. Много лет назад я был очень увлечен одной женщиной. Она была старше и опытнее меня, и я влюбился в нее без памяти.