– Что еще? – поторопил его Грифф.

– Занимаясь поисками информации по этому парню, мы кое-что обнаружили. Знаешь, кто был его кузеном?

Гриффин напрягся, каждый мускул в его теле затвердел, каждый нерв обнажился до предела.

– Кэри Мейгарден.

Латаша Дэвис стояла в дверном проеме спальни своей восьмилетней дочери, которую та делила с шестилетней кузиной. Как хорошо было снова оказаться дома, во Флориде, в Тампе, пусть даже всего на две недели. Наконец-то она провела День благодарения со своей семьей, о чем так мечтала. Два года назад, она была в этот день в Афганистане, в прошлом году – в Ираке. Получив распределение на службу за пределами США. Латаша вынуждена была покинуть и дочь, и мать.

– Ребенок растет без тебя, – упрекнула ее мать, Джеральдина. – Нехорошо оставлять девочку так надолго. Когда Ашиин приехала сюда, то называла мамой твою сестру.

– Ты ведь не думаешь, что я мечтала о такой жизни? Но я делаю то, что должна делать, чтобы обеспечить Ашиин нормальную жизнь, чего не было у меня.

– Я делала все, что было в моих силах.

– Знаю, мама. И не виню тебя. Я сама виновата в том, что забеременела в пятнадцать, бросила школу и позволила Марко снова вернуться в мою жизнь.

Подростком Латаша была хорошенькой и неглупой девочкой, и ей казалось, что она знает обо всем, включая мужчин, больше, чем ее мать. Марко Крузу было двадцать пять, у него была спортивная машина и полные карманы денег. Когда Латаша родила дочь и сделала два аборта, она сказала себе, что надо что-то менять. Марко был отцом полдюжины ребятишек от разных женщин, но оставался холостяком в вечном поиске.

В четыре года у Ашиин признали диабет. Болезнь дочери отрезвила Латашу. Она бросила свою работу на полставки, которая почти не приносила дохода, и пошла в армию. Она верила, что, приняв такое решение, обеспечит Ашиин безбедное существование. Армия также давала Латаше шанс на хорошее образование. Только бы ей удалось вырваться из Ирака.

– Она чудесная девчушка. – К Латаше подошла ее сестра Катари. – И очень похожа на тебя.

– Не позволяй ей совсем забыть меня.

Катари крепко обняла сестру за плечи:

– Мы с мамой очень много рассказываем ей о тебе, ты ведь знаешь.

– А когда она стала называть мамой тебя? Катари вздохнула:

– У тебя нет причины беспокоиться. По-моему, это было только один раз.

– Я не хочу, чтобы Ашиин говорила «мама» кому-то, кроме меня. Я ее мама.

– Просто она все время слышит, как Тайрина называет меня мамой, а Латариусалгапой, – сказала Катари. – Ты не можешь обвинять Ашиин в том, что она тоже хочет иметь настоящих родителей, как у ее маленькой кузины. Но она знает, что ее мама – ты. Она не забудет тебя.

Латаша высвободилась из объятий сестры.

– Я хочу прогуляться. Мне надо подумать о том, как быть дальше. Если мама не переедет с тобой и Латариусом…

– Пойми ее. Она стареет. Всю свою жизнь она много работала, а сейчас здоровье у нее уже не то. Вместо того чтобы обижаться на мою близость с Ашиин, тебе следовало бы быть благодарной мне за то, что она и ее бабушка живут в таком хорошем доме.

– Конечно, я тебе благодарна. – Латаша смахнула слезы.

Не оглядываясь она прошла через прихожую, кухню и вышла через заднюю дверь.

«Проветрись, – сказала она себе. – Освободись от злости и обиды, потом вернись домой и проведи этот день с дочерью. И никогда не ссорься с Катари. Она права, ты должна быть благодарна ей».

И она была благодарна. Только не могла с мириться с тем, что ее ребенок называет мамой другую женщину.

Грифф и Чарлз Дэвид провели с Ник полчаса – с девяти до девяти тридцати. Она была несколько рассеянной от действия множества лекарств, но в достаточно ясном сознании, чтобы выслушать рассказ Гриффа о Россуолте Эверхарте и его связи с Кэри Мейгарденом. К их второму визиту доктор Мэндел снял Ник с искусственной вентиляции легких.

Когда доктор беседовал с ними о состоянии Ник, им начало казаться, что испытанное ею невозможно вынести. Чарлз Дэвид не мог сдержать слез.

А Джина Килпатрик позже объяснила, что еще пару дней голос Ник будет хриплым, однако уверила, что состояние ее не критическое, а стабильное.

У Гриффа был к Джине один вопрос, который мучил его и на который медсестра могла ответить только в присутствии ближайшего родственника Ник – Чарлза Дэвида.

– Я… э… мне надо спросить кое-что.

– Да, мистер Пауэлл, я вас слушаю.

– Ник… Николь ведь не беременна?

Глаза брата Ник расширились, но он ничего не сказал.

– Нет, не беременна. – Джина похлопала Гриффа по руке, а затем вернулась к своим обязанностям.

– Пойди к Ник один, – сказал Чарлз Дэвид. – Я знаю, тебе надо поговорить с ней. А я могу подождать до вечера, только, пожалуйста, скажи ей, что я здесь.

– Спасибо. – Грифф был благодарен Чарлзу Дэвиду за то, что тот не стал продолжать разговор про беременность Ник.

Он прошел в отделение интенсивной терапии и прямиком направился к палате Ник.

– Доброе утро, красавица моя, – произнес он, подходя к ее кровати.

Ник взглянула на него, слабая улыбка тронула ее губы, но в глазах отражалась боль.

Гриффу хотелось обнять ее, поцеловать, утешить, однако он понимал, что «стабильное состояние» в диагнозе еще не значило, что она полностью выкарабкалась.

– Я не красавица, – просипела Ник, когда Грифф присел на стул около ее кровати.

Ее рука дрогнула. Грифф схватил ее и нежно сжал.

– Они поймали его? – спросила Ник.

– Эверхарт сбежал, но мы и не думали, что он будет дожидаться нас там, если он еще жив. А он, к сожалению, жив. Его экономка сказала Дугу Троттеру и местному шерифу, что Эверхарту была сделана операция на желудке. Знаю, о чем ты хочешь спросить, но нет, он не остался в больнице. Он исчез, и пока никто не знает, где его искать.

– Сукин сын!

– Троттер получил ордер на обыск, так что он прочешет дом и окрестности мелким гребнем.

– Дай мне его фото, чтобы я опознала. Ник набрала в легкие воздух, он с хрипом вырвался обратно.

– Ты в порядке, дорогая? – обеспокоенно спросил Грифф.

Она схватила ртом воздух.

– Я горю как в аду. Все тело болит.

– Тебе могут дать обезболивающее. Я позову медсестру и…

– Нет! С этими лекарствами мой мозг отказывается работать логически. Я хочу поскорее вернуть свои мозги на место. – Ник оттолкнула его руку.

– Не волнуйся, дорогая. Не разговаривай. Расслабься.

– Как я могу расслабиться, когда он гуляет на свободе, живой и…

– Не думай об этом. Ты вырвалась из ада. Твоему телу нужно время, чтобы восстановиться… а твоему сознанию…

Ник молчала, глядя куда-то в сторону, ее пальцы нервно теребили простыню.

– Чарлз Дэвид просил передать, что он здесь, в комнате ожидания. Он дал мне возможность побыть с тобой наедине.

Она кивнула, но ничего не ответила и не посмотрела в его сторону.

– Ник!

– Что?

– Когда Троттер получит ордер на обыск, я поеду туда, на плантацию Эверхарта.

– Бельфлер, – произнесла она и взглянула на Гриф-фа. – Так он называет свой дом.

Грифф заметил, что она все сильнее комкает простыню.

– Ты в безопасности, – сказал Грифф. – Больше он не причинит тебе вреда. Никогда.

Ник посмотрела на Гриффа и, не спуская с него глаз, произнесла:

– Найди и останови его.

– Обещаю.

– Я пыталась убить его. – Ник подняла руку и посмотрела на раскрытую ладонь. – Я сделала из ветки оружие.

Она сцепила руки в замок.

– Я воспользовалась случаем и напала на него. Целилась в яремную вену, но промазала.

Ник говорила очень спокойно, но Грифф понимал, что все произошедшее она прокручивает в голове снова и снова.

– Он повалил меня, и мы покатились по земле. – Ник крепче сжала руки. – Я прицелилась как могла и вонзила этот сучок ему в живот. Я хотела, чтобы он сдох. Я ненавижу его. Он был…